Да, капризная дама История все еще не собиралась расставаться со своим незаконнорожденным детищем, и надвигавшаяся на Россию Революция не мало ей в этом посодействовала. Украинское самостийничество, лишенное всякого положительного содержания, подобно раковой опухоли ширилось и распространялось, прежде всего, благодаря действию тех подрывных сил, которые с начала XX столетия методически подтачивали национально-государственный организм страны, неуклонно ведя ее к исторической катастрофе. Все возраставший напор Революции создавал благоприятную среду для действия самых разрушительных сил и идеологий, в числе которых украинское движение играло пусть и подчиненную, но все же достаточно заметную роль. В бредовых планах революционеров и либералов всех мастей и оттенков видное место заняли разработка и осуществление чудовищных экспериментов по созданию искусственных языков, государств и наций, «украинской» в том числе. Не удивительно поэтому, что у самостийничества появилась масса покровителей в этой среде, причем даже в такой по видимости удаленной от политики сфере, как академическая наука. Угар революционного брожения захватил и многих ученых мужей, низведя их западный либерализм и «научную объективность» до уровня митинговой демагогии и самой примитивной, вульгарной лжи. Наглядным проявлением профессионального и нравственного падения тогдашнего ученого мира может служить «Записка» Российской Императорской Академии наук «Об отмене стеснений малорусского печатного слова». И далеко не случайно, что год ее появления, 1905, был также и годом начала революционной смуты в России, когда, по замечанию А.Царинного, даже «удаленные от мира ученые… приплясывали в такт революции, чтобы потом от нее же погибнуть»…

«Записка» появилась в ответ на поручение председателя Комитета министров С.Ю.Витте, данное им в январе 1905 г. ряду государственных органов, в том числе и Академии наук, о пересмотре правил книгоиздания на «малороссийском наречии». Ее составление было поручено специальной комиссии, избранной на академической конференции, но комиссия к работе фактически так и не приступила. Из семи ее членов четверо: зоолог В.В.Заленский, археолог А.С.Лаппо-Данилевский, востоковед С.Ф.Ольденбург и ботаник А.С.Фаминцын, — как не специалисты в области филологии, — самоустранились от работы. Не принимал участия в составлении «Записки» и пятый академик – Ф.Ф.Фортунатов, хотя его специализация соответствовала рассматриваемому вопросу. Активность проявили только два академика — А.А.Шахматов (1864-1920) и Ф.Е.Корш (1843-1915). По собственной инициативе они привлекли к работе комиссии в качестве «экспертов» исключительно деятелей украинского движения — В.Н.Леонтовича, А.И.Лотоцкого, П.Я.Стебницкого, В.П.Науменко, П.М.Саладилова и других, что заведомо предопределяло отсутствие в ее выводах всякой «научности». При этом составители «Записки» не побрезговали использовать в ней прямые подтасовки и передергивание фактов. Так, «Записка» утверждала, что «южнорусские памятники древней нашей письменности XI и XII веков, как впервые доказано нашим почтенным сочленом академиком А.И.Соболевским, представляют ряд типических особенностей малорусской речи: из них можно с уверенностью заключить о значительном удалении южнорусских (малорусских) говоров как от средне-русских, так и от северорусских уже в период дотатарский».
Между тем, Соболевский доказывал прямо противоположное, однозначно утверждая в своих «Лекциях по истории русского языка»: «Если есть полное основание видеть в современном русском языке один язык, то о единстве древнерусского языка, например, в XI в., когда различие между русскими говорами… не было сколько-нибудь значительным, не может быть даже вопроса».
Но академики Шахматов и Корш для обоснования своих псевдонаучных выводов прибегли не только к очевидной лжи, но и решились на совершено беспрецедентную меру, переименовав Русский язык в «великорусский».
С.Н.Щеголев по этому поводу остроумно заметил: «Последовательность требовала бы, чтобы Академия с 1905 года именовала свое 2-е Отделение “Отделением” по меньшей мере “двух русских языков” (великорусского и украинского), раз само “Отделение русского языка” признало, что такого языка нет»3.
На основании такого рода «научных» приемов и продавливалась легализация в России изобретенного сепаратистами украинского новояза, что, в свою очередь, открывало прямую дорогу к узаконению и носителя этого виртуального «языка» — столь же виртуальной «украинской нации»… Не более «объективным» был и категорический вывод «Записки» по поводу ограничений украинской печати в 1863 и 1876 годах: «В настоящее время эти правительственные распоряжения служат источником сильного и вполне естественного недовольства образованных слоев малорусского населения России»4. Хотя, как мы уже могли убедиться, сами активисты украинского движения признавали, что украинский новояз являлся языком лишь «жменьки интеллигенции» и ограничивал свое обращение «маленьким кругом украинцев, умевших читать и писать поукраински». Для многомиллионного же населения Малороссии, включая и его образованные слои, этот искусственный язык был совершенно чужд и непонятен, как в XIX, так и в начале XX столетия. «Недовольство», на которое в качестве аргумента в пользу отмены всех ограничений на издание украиномовной литературы ссылались Шахматов и Корш, являлось лишь фантомом их политически ангажированного воображения.
Конечно, лживость «Записки», составленной двумя либерально продвинутыми академиками, была очевидной для всех. Тем не менее, Российская Императорская Академия наук в том же 1905 г. утвердила эту фальшивку в ранге «научных выводов» по проблеме использования «малорусского наречия», подтвердив тем самым истину о том, что революционный хаос разрушает не только государственную систему, но и мыслительные способности титулованных академических светил. Впрочем, и сама Академия наук к тому времени давно уже перестала служить средоточием «науки» как таковой, все больше скатываясь в трясину самого недобросовестного политиканства. Достаточно показателен в этом плане факт неизбрания в академики великого Русского ученого Д.И.Менделеева, монархиста по убеждениям и большого патриота своей страны, научное открытие которого на многие десятилетия предопределило развитие не только химии, но и всех остальных отраслей человеческого знания. Зато титула «почетного академика» удостоился совершенно необразованный Максим Горький, воспевавший романтику босяцкой жизни и грядущие революционные катаклизмы. А уж украинский сепаратизм пользовался едва ли не особым покровительством Академии. Именно ее «Отделение русского языка» предприняло в 1904 г. издание «Сборника статей по славяноведению», к участию в котором, кроме Русских, решено было привлечь и иностранных ученых.
Причем свои статьи они могли писать не только на Русском, но и на одном из славянских, или романских и германских наиболее распространенных языков. В вышедшем осенью 1904 г. первом выпуске «Сборника» в числе других появились и три статьи… Грушевского! Посвящены они были Русской истории и излагали ее в совершенно превратном и фальсифицированном виде, что уже было недопустимо на страницах академического издания. Но в дополнение ко всему вся эта русофобская стряпня была изложена на том неудобоваримом польско-галицком жаргоне, который львовский профессор-масон торжественно величал «украинской мовой», а Академия наук вознесла эту изобретенную им тарабарщину в ранг наиболее распространенных европейских языков. Та же Академия, словно в насмешку над исторической наукой, присвоила Грушевскому Уваровскую премию за «Очерк истории украинского народа», опус, наполненный фантастическими бреднями, не имевшими ничего общего с реальной историей России. И все это мракобесие преподносилось от имени Русской Академии наук. Уже по этим фактам можно судить до какой степени самоуничижения дошли составлявшие ее ученые… Так что появление в 1905 г. в стенах высшего научного учреждения России совершенно лживой и далекой от всякой научности «Записки об отмене стеснений малорусского печатного слова» было далеко не случайным эпизодом…
В качестве научной экспертизы «Записка» и была направлена в соответствующие государственные инстанции. Тогдашний министр народного просвещения В.Г.Глазов в специальном меморандуме отозвался очень нелестно о содержании этого документа. Отметив ложность и бездоказательность многих утверждений составителей «Записки», он указал и на необоснованность их мнения о возможности «поднять умственный горизонт малорусских крестьян новым литературным языком». «Мы видим, — констатировал министр, — что в Галиции этот подъем проявился на развалинах русской церкви, русской школы и русской народности с пользой только для ультрамонтанства, социал-демократии и атеизма». Ссылался В.Г.Глазов и на опыт Европы, где «крестьяне немецкие, французские и английские, насколько известно, развиваются путем школы и популярной литературы на языках общих — немецком, французском, английском, а не на диалектах Швабии, Прованса, Уэльса». Подчеркнул министр и то, что новый язык, распространяемый в Галиции, искусственно создается в «формах, тенденциозно удаляющихся от общерусского языка» и «является врагом последнего», и что «возникновение и распространение его не вызывается какими-либо естественными стремлениями и потребностями южно-русского населения»…
Все правильно понимал министр народного просвещения России. Изобретение украинского новояза диктовалось не естественными желаниями и потребностями малороссов или галичан, а стремлением посредством нового языка денационализировать их, лишив родного Русского языка. В этом именно смысле «врагом русского языка» и являлся вновь сочиняемый украинский жаргон.
Знал министр и реальное положение дел, например, в той же Галиции. И не мог не понимать, что именно в целях недопущения «развала русской церкви, русской школы и русской народности» вводило правительство в 1863 и 1876 г.г. ограничения литературы на украинском новоязе. Тем более странным выглядел итоговый вывод министерского меморандума: снять все официальные ограничения с изданий на «украинском языке», разрешив печатание на нем не только художественной и научно-популярной литературы, но так же газет и журналов. Эмский указ министр предлагал отменить, тем самым солидаризовавшись с составителями «Записки», которых сам же подверг уничтожающей критике в своем меморандуме. Тлетворное влияние революционного разложения явственным образом ощущалось уже и в правительственных кабинетах.
* * *
Так украинский сепаратизм одержал очередную важную победу. Победу принципиальную: высшее научное учреждение России, вопреки историческим фактам и даже элементарному здравому смыслу, официально признало, что украинский новояз ведет свое существование едва ли не со времен Киевской Руси.
Эту победу сепаратисты одержали без каких-либо усилий со своей стороны, только за счет слабости и трусости власти, ибо сами по себе они в тот момент никакой реальной силы не представляли, являясь карликовым политическим движением, не имевшим даже в революционном 1905 году никакого влияния ни в широких массах малорусского населения, ни в среде политически активной части российского общества. Среди различных идеологических течений, имевших хождение в Малороссии, украинство по степени влиятельности и популярности являлось явным аутсайдером, прочно обосновавшись на периферии общественно-политической борьбы.
Начало XX века ознаменовалось в России быстрой политической дифференциацией и созданием многочисленных партий, в деятельность которых тем или иным образом оказалась вовлеченной практически вся политически активная часть населения. Революция 1905-1907 гг. не только ускорила этот процесс, но и легализовала многие политические организации, до этого находившиеся в глубоком подполье. В полной мере коснулось это и украинских партий. Каким же оказался их рейтинг среди населения Малороссии, от имени которого взяли на себя смелость выступать их организаторы?.. Мизерным и ничтожным. И в эти смутные годы, когда самые бредовые идеи с легкостью овладевали миллионами, «украинцы» так и не смогли навербовать в свои организации достаточного количества волонтеров. И причина этого лежала на поверхности: даже на фоне совершенно утопических либерал-социалистических доктрин, расплодившихся в стране подобно сорной траве на заброшенном поле, украинская политический проект выглядела полной чушью и галиматьей. Потому никем и не воспринималась всерьез. Малороссы отдавали предпочтение, прежде всего, общероссийским политическим партиям.
Среди образованных слоев края большой популярностью пользовалась либеральная Конституционно-демократическая партия (КДП, кадеты), насчитывавшая в Малороссии до 10 тысяч членов, в том числе две тысячи в киевской областной организации. Влиятельными фигурами КДП стали активисты украинского движения: ректор Харьковского университета историк Д.И.Багалей, профессор истории И.В.Лучицкий, директор гимназии в Киеве В.П.Науменко, общественный деятель барон Ф.Р.Штейнгель, историк права и публицист Н.П.Василенко, глава черниговской земской управы А.А.Свечин, работавшие в Петербурге украинские публицисты М.М.Могилянский и М.А.Славинский. Более консервативный «Союз 17 октября», возникший в это же время, насчитывал в своих малороссийских отделениях 9877 человек, среди них представители знатных исторических родов Малороссии – граф Д.П.Капнист, Г.В.Скоропадский, будущий председатель IV Государственной Думы М.В.Родзянко и др.
Немалое число активистов в малороссийских губерниях имели и социалистические партии. Российская социал-демократическая рабочая партия (РСДРП), возглавившая в 1905-1907 гг. движение за создание Советов рабочих депутатов, насчитывала в крае до 18 тысяч членов. Первый Совет возник в Екатеринославе (ныне г. Днепропетровск) во главе с Г.И.Петровским. Более 10 тысяч членов состояло в малороссийских отделениях Партии социалистовреволюционеров (ПСР, эсеров), сосредоточившей свою деятельность в деревне.
Но наибольшей поддержкой среди малороссов пользовались Русские национальные организации, открыто провозглашавшие лозунги защиты политических и экономических интересов Русской Нации. Почти двести пятьдесят тысяч членов, более половины от общего числа – 410 тысяч – насчитывали в Малороссии правые монархические организации: «Союз Русского народа» (СРН), «Союз Михаила Архангела», Русская монархическая партия, а также идеологически родственные им автономные местные союзы, православные братства, артели и пр. Самой крупной из этих организаций являлся «Союз Русского Народа». Смысл его деятельности бессарабский губернатор разъяснял так (1907): «Союз следует рассматривать как олицетворение протеста против движения революционно-террористического, поправшего идеалы патриотизма и религиозности … защита престола и национального имени положена в основание возникновения и деятельности союза».
Членами СРН были представители знатных дворянских родов (например, графы братья Э.И. и А.И. Коновницыны – один в Петербурге, другой в Одессе), крупной бюрократии и купечества, университетской и академической профессуры, духовенства, но наиболее многочисленную его часть составляли представители социальных «низов»: простые служащие, городские обыватели, рабочие, крестьяне. Массовым, порой целыми селами, стало вступление в СРН крестьян на правобережье Днепра. В Подольской губернии в 1907 г. насчитывалось 70 его отделов и подотделов с 8,5 тысяч членов только из крестьян, а на Волыни действовало более 600 организаций Союза.
Многочисленные организации СРН не ограничивались только политической деятельностью, учреждая экономические союзы, кредитные и потребительские товарищества. Почаевская Успенская Лавра на Волыни с ее признанным авторитетом среди верующих и немалыми издательскими возможностями сделалась не только мощным духовно-пропагандистским центром Русских патриотических организаций, но также и очагом многих экономических начинаний, которые возглавлял архимандрит Виталий (Максименко). Под эгидой Почаевского отдела СРН был учрежден банк для обслуживания крестьян, создана сеть потребительских лавок, предусматривалась продажа казенных земель по сниженным ценам, содействие переселению крестьян на свободные земли, развитие мелкого кредита, инициатива строительства государственных элеваторов.
Борясь против вовлечения рабочих в социалистическое движение, Русские национальные организации последовательно отстаивали их интересы в экономических спорах с предпринимателями. Так, урегулирование конфликта на крупнейшем в Екатеринославе предприятии тяжелой промышленности Брянском заводе привело к образованию в городе большого отдела «Союза русских рабочих». В одесском порту артели, созданные СРН и объединившие 1350 грузчиков, монополизировали все погрузочные работы, что обеспечило достойную оплату труда работников и ряд социальных гарантий для них. Киевский отдел «Союза русских рабочих» включал свыше 3 тысяч членов. Всего же в Киеве существовали 34 подобные организации – Извозо-промышленный отдел «Союза Михаила Архангела», «Собрание русских торговцев», студенческая «Партия академического порядка», «Общество активной борьбы с революцией и анархией» с отделением в Екатеринославе, Патриотическое общество молодежи «Двуглавый орел» (накануне войны насчитывало в Киеве 256 членов; лидеры – студент Голубев, священник Ф.Н.Синькевич, журналистка
Д.Е.Куделенко) с отделениями в Екатеринославе, Нежине, Черкассах, военно-спортивные клубы «Орел», киевское «Русское спортивное общество» и «Русский богатырь» во главе с В.Е.Разметальским и журналистом А.И.Савенко. Весной 1908 г. по инициативе лидера киевского отделения СРН профессора Д.И.Пихно был основан Киевский клуб Русских националистов (ККРН), вначале под председательством профессора В.Е.Чернова, а с 1912 г. – журналиста, депутата IV Государственной Думы А.И.Савенко (1874 — после 1920). Имелись его филиалы и в других городах. Главной своей целью Клуб провозгласил борьбу «с польским натиском и с украинофильством силами самой Украины». Большинство его членов (свыше 700 человек) составляли малороссы. В их числе: успешный предприниматель, инженер В.Я.Демченко – строитель Киево-Полтавской железной дороги, организатор уличного и транспортного благоустройства Киева; известный филолог-славист, византинист, член-корреспондент Императорской Академии наук Т.Д.Флоринский; профессор-педиатр В.Е.Чернов; крупный специалист в области политической экономии и прикладной экономики профессор Д.И.Пихно; профессор кафедры геологии Киевского университета и директор Высших женских курсов П.Я.Армашевский, благодаря работам которого было обеспечено артезианское водоснабжение Киева и разработана система защиты от оползней нагорной части города вдоль берега Днепра.
А каким же числом активистов располагали украинские партии? Возникшая в январе 1900 г. подпольная «Революционная украинская партия» (РУП) к 1904 г. насчитывала 300-400 человек. В этом же году большая часть членов покинули ее и создали две организации: Украинскую социал-демократическую рабочую партию (УСДРП) и Украинский социал-демократический союз («Спилка»), причем последний выступал как краевое отделение российской РСДРП. «Украинская демократично-радикальная партия» (УДРП) представляла интересы украинских либералов. По самым завышенным оценкам число активистов всех этих украинских организаций составляло около 3 тысяч человек, т.е. едва дотягивало до численности одного киевского отдела «Союза русских рабочих».
Но и это не все. Карликовые украинские организации, взявшие на себя наглость выступать от имени 30 миллионов малороссов, в своей публичной пропаганде не смели даже заикнуться о «самостийной Украйне», прекрасно понимая, что открытое провозглашение подобной идеи неминуемо вызовет всеобщее отторжение. И.В.Михутина, подробно осветившая в своей монографии процесс партийного структурирования на территории малороссийских губерний в начале XX века, отмечает: «Характерно, что лозунг самостоятельной Украины, провозглашенный на рубеже столетий, при образовании Революционной украинской партии, вскоре был снят по причине неэффективности, непопулярности его в массе малороссов. Большинство украинских партий назвали стратегической целью автономию Украины в преобразованной на федеративных началах России. Основная преемница РУП Украинская социал-демократическая рабочая партия ограничилась программным требованием автономии. При этом показательно, что в годы первой революции гораздо большей, чем УСДРП популярностью пользовался образовавшийся параллельно Украинский социал-демократический союз – Спилка, не поддерживавший требования автономии и видевший свою роль в организации украинских рабочих в общероссийском социал-демократическом движении»9.
Итак, 3 тысячи человек скопом во всех украинских партиях, с одной стороны, и 243 тысячи только в «Союзе Русского Народа» и прочих Русских организациях (а были еще кадеты, социал-демократы и т.д.), с другой. При этом украинские партии в своих требованиях дальше «автономии» в составе единой России даже не смеют идти, понимая сколь пагубно это отразится на восприятии их программ в народе. Так какой же национальности было население Малороссии, отдававшее предпочтение всему Русскому, и напрочь отторгавшее «украинское»? И кем же являлись деятели украинского движения, присвоив себе исключительное право выступать от имени Малороссии, как не самозванцами и политическими шарлатанами… Ведь даже в I Государственную Думу (1906) все они прошли по спискам российских партий, утаив от избирателей свою принадлежность к украинским. И только усевшись в депутатские кресла, открыто обнародовали свое украинство, образовав Украинскую парламентарную громаду из 40 депутатов. Но опять же: «вопрос о государственной самостоятельности не ставился, названный “политической утопией”, зато “объединение народностей на федеративных началах” считалось реальной целью».
М.С.Грушевский, правда, подготовил текст «Декларации украинской автономии» для внесения в Думу, но ее так и не внесли, заведомо зная, что она с треском провалится. Слишком ничтожны были те политические силы, которые,
собственно, и являлись «украинскими».
Это положение не изменилось и в дальнейшем. На фоне быстро набиравших численность и влияние российских партий «украинские» по-прежнему выглядели захудалыми карликовыми образованиями. «Украинское движение в России в противоположность галицийскому, — писал в 1911 г. польский социалист Л.Василевский, — не только как некая сила, но и вообще как политическое течение, с которым следует считаться, до сих пор (после неких слабеньких усилий создать собственное автономистское движение в 1905-1906 гг.) практически не существует». Да и сами деятели украинского движения признавали его ничтожную роль в политической жизни страны и полное отсутствие влияния на широкие народные массы. Один из лидеров Украинской социал-демократической рабочей партии Исаак Мазепа в своем трехтомном труде «Украина в огне и буре революции» отмечал: «Накануне революции господствовал “русский дух” и не было заметно какого-нибудь широкого, массового национального движения». Верность этой оценки подтверждает еще один видный «украинец» Д.И.Дорошенко: «Революционная деятельность украинских социалистов и украинского студенчества не имела влияния на широкие слои населения», она лишь «поддерживала оппозиционные настроения среди наиболее сознательных украинских рабочих и солдат-украинцев»12. Т.е. опять же служила лишь подсобным средством (а зачастую и ширмой) для российского революционного движения.
Впрочем, эта подчиненная и второстепенная роль украинского самостийничества совсем не означала отсутствие поддержки самым абсурдным его притязаниям со стороны российских оппозиционных партий. Это ярко проявилось, например, в деятельности Государственной Думы.
* * *
Возникшая на волне революционного хаоса и как его непосредственное порождение, российская Государственная Дума с самого начала носила ярко выраженный антигосударственный характер. Премьер-министр П.А. Столыпин емко и точно обозначил главный нерв устремлений «народных избранников»: «вам нужны великие потрясения»… Понятно, что для тех, кто видел свою задачу в провоцировании революционного катаклизма, покровительство украинскому сепаратизму являлась естественным и необходимым. Именно поэтому абсурдные вожделения самостийников находили не только понимание, но и активную помощь в стенах российской Государственной Думы, прежде всего, со стороны российских либералов. Так, кадеты И.В.Лучицкий, А.И.Никольский, В.А.Маклаков, О.Я.Пергамент, М.С.Аджемов при поддержке ряда депутатов от октябристов и трудовиков внесли на первой же сессии Думы III созыва (март 1908) законопроект «О языке преподавания в начальных школах местностей с малорусским населением», который призван был обеспечить полную украинизацию начального образования в Малороссии. В связи с этим Киевский клуб Русских националистов (ККРН) выступил с резким протестом. В принятой на общем собрании резолюции указывалось, что требование украинской школы является сугубо политической акцией, направленной на воспитание «национального и политического сепаратизма». Особо подчеркивалось, что протесты против законопроекта исходят, прежде всего, от самих малороссов, которые твердо заявляют, что их родным является именно Русский язык. Эта резолюция и другие материалы такого же рода, растиражированные печатью и распространенные среди депутатов Думы, возымели свое действие: авторы законопроекта так и не решились поставить его на рассмотрение.
Но попытки использовать Думу для осуществления тех или иных пунктов украинской программы не прекратились. В ноябре 1910 г. при обсуждении законопроекта о реформе школы И.В.Лучицкий вместе с П.Н.Милюковым выступили с поправкой об использовании украинского новояза в школе, которая набрала 132 голоса и была отклонена с перевесом лишь в 29 голосов.
19 февраля 1914 г. на очередном заседании Думы при обсуждении вопроса о разрешении массовых манифестаций в связи с чествованием 100-летнего юбилея со дня рождения Т.Г.Шевченко Милюков разразился пространной речью, посвященной защите украинского движения и его идеологии. Острие милюковских филиппик было направлено, прежде всего, против Киевского клуба Русских националистов: «Если верить их обвинениям, есть какие-то “мазепинцы” с профессором Грушевским во главе, которых националисты г.Киева считают “сепаратистами”»… Стремясь показать, что это утверждение не имеет под собой никаких оснований, Милюков прибег к чисто демагогическому приему: «Если это так … то отчего же в собственной среде этих предполагаемых сепаратистов являются люди, которые … вместо того, чтобы считать их сепаратистами и астрофилами, обвиняют их в москвофильстве», — подменял оратор реальный анализ практики и целей самостийников ссылкой на брошюру украинского эмигранта Д.И.Донцова «Модерне москвофильство». В ней автор совершенно безосновательно заклеймил Грушевского и его сторонников именем «москвофилов» и «чистых культурников» за якобы отсутствие реальной политической программы, а также «безграничное преклонение перед русской культурой». Выступив адвокатом этого «среднего» и якобы «господствующего» в украинском движении направления, Милюков стал пугать слушателей тем, что подавление этого течения приведет к смещению центра украинства в австрийские пределы и появлению в Малороссии настоящих сепаратистов – сторонников Д.И.Донцова. «Бойтесь его! — патетически восклицал оратор. – Если вы будете продолжать вашу политику, Донцовы будут считаться не единицами … а сотнями, тысячами, миллионами»…
После всего этого словоблудия, лидер кадетов перешел к выводам. Ссылаясь на украинскую печать, он совершенно голословно утверждал, что «автономистско-федералистские идеалы украинского общества уже сами по себе исключают стремление к разрушению Российского государства». ККРН Милюков упрекал в том, что выдвинутые его деятелями против украинского движения обвинения в сепаратизме и государственной измене, никакими доказательствами не подкреплены. А что касается требований украинской партии «по украинизации школьного просвещения на Украине, права украинского языка в судебных и правительственных учреждениях, устранения ограничений для украинского печатного слова, улучшения условий для легального существования украинских национальных учреждений», — то все они совершенно законны и осуществимы в рамках действующей государственной системы. Попутно задел П.Н.Милюков и «депутата-украинца и притом Председателя Государственной Думы М.В.Родзянко» за то, что тот высказывался против создания «украинского литературного языка»…
Разумеется, вся речь П.Н.Милюкова была чистейшим фарисейством, ибо трудно заподозрить этого профессионального историка в столь вопиющем невежестве. Он ведь не только получил высшее историческое образование, но и написал ряд работ по истории России XVIII-XIX веков, и не мог не знать, что исторические источники даже столь близкой к нему эпохи никаких «украинцев» и «украинского народа» не знают. Не упоминают они и «украинского языка». О каких же «украинских национальных учреждениях» он толковал?
Права какого «языка» защищал?..
Выступивший вслед за лидером кадетов А.И.Савенко убедительно показал всю лживость милюковской речи. «В ряду вопросов окраинных, инородческих, — заявил он, — украинский является самым странным. Это не инородческий вопрос, ибо мы, во-первых, вовсе не украинцы – я не знаю, на каком основании г. Милюков председателя Государственной Думы назвал украинцем.
Председатель Государственной Думы не украинец, а малоросс, — мы малороссы вовсе не считаем себя украинцами, мы считаем себя чисто русскими людьми»… «Совершенно верно» — тут же с председательского места откликнулся М.В.Родзянко. А Савенко продолжал: «Если я ставлю в настоящее время в параллель этот вопрос с другими инородческими окраинными вопросами, так… потому, что сами представители украинского движения называют себя инородцами. Они отказываются от чести носить русское имя… Малороссия никогда самостоятельным государством не была, — хотя в настоящее время М.Грушевский, историк Украины, и доказывает… что поляне, северяне, древляне и т.д. были украинцами… но мы же знаем, что все это есть исторический подлог … что никаких украинцев Нестор-летописец не знал… что гениальный автор “Слова о полку” знал русское племя, русских людей, русскую
землю, русскую славу … Слово “украинцы” появилось в нашу эпоху».
Что же, Милюков обо всем этом не знал?.. Знал, конечно. Да только деятелей, подобных ему, истина мало интересовала, они преследовали свои узкопартийные цели, губительные и разрушительные для страны. Этим и диктовалась политическая поддержка украинского сепаратизма. К произнесенной Милюковым в Государственной Думе речи с полным правом можно приложить фразу, ставшую благодаря именно этому деятелю знаменитой: «ЧТО ЭТО? ГЛУПОСТЬ ИЛИ ИЗМЕНА?!!», — и ответить: и первое, и второе.
Это, безусловно, являлось глупостью, потому что любому умному человеку уже в то время было очевидно: разговоры о «мове» не более чем дымовая завеса, призванная скрыть подлинную цель украинского движения, как раз то самое «стремление к разрушению Российского государства». Но если сидящий в Вене «украинец» Донцов мог позволить себе открыто заявлять эту цель, то «украинцы», ведущие свою подрывную работу непосредственно в России, позволить себе этого не могли. Во всяком случае, в тот момент. И надо было обладать достаточной мерой глупости, чтобы этого не понимать… Еще за семь лет до выступления Милюкова 14 февраля 1907 года профессор Антон Семенович Будилович, ученый, не зомбированный либерально-демократическими бреднями, ясно указывал перспективу насаждения искусственного украинского новояза: «…Отторжение нашего юга от севера в язычном отношении постепенно подготовит почву для его отпадения и в смысле государственном… Конечно, своими силами украинцы провести этого не смогут. Но к их услугам будут все враги России, особенно поляки, евреи и многие немцы». Деятельность Милюкова и присных показывала, что к сонму традиционных «врагов России» примыкали и отдельные деятели из числа Русских. Кумир либеральной российской интеллигенции являлся типичным представителем когорты подобных ренегатов.
И что примечательно: беспрерывно ссылаясь на «европейский опыт», западники вроде Милюкова в украинском вопросе напрочь этот опыт игнорировали. Между тем, в столь любимой ими Европе многочисленные местные просторечия не возводили на уровень литературных языков. На это указывал тот же А.С.Будилович: «При всех глубоких диалектических различиях в среде языков немецкого, французского, итальянского и других существуют на Западе общенациональные школы немецкая, французская, итальянская, притом не только высшие и средние, но и низшие». Почему же «только в России должна распасться по языку национальная школа, несмотря на целые века ее единства», тогда как в языках других народов «вовсе не заметно стремления к дроблению по просторечиям»?.
Да милюковы и не предлагали другим нациям подобного раздела, упорно толкая на этот самоубийственный путь только Русских. Почему и являлись подобные призывы не столько глупостью, сколько сознательным и злонамеренным предательством своего народа. Ведь в той же украинской прессе, на которую ссылался Милюков (и с которой имел полную возможность ознакомиться непосредственно), более чем откровенно формулировались истинные цели украинства – и ничего «культурнического» они в себе не содержали. Так, издаваемый в Малороссии журнал «Українська хата» в 1912 г. следующим образом объяснял своим читателям, что значит быть «сознательным украинцем»: «Воистину несчастлив тот украинец, у кого русская семья … Быть сознательным украинцем и устроить себе “русскую” или польскую семью – может ли быть большая насмешка над своим я, над своим идеалом!.. Если ты любишь Украину, ты должен пожертвовать любовью к другим географическим единицам. Если любишь свой язык, то ненавидь язык врага … Умей ненавидеть. Если у нас идет речь об Украине, то мы должны оперировать одним словом – ненависть к ее врагам… Возрождение Украины – синоним ненависти к своей жене московке, к своим детям кацапчатам, к своим братьям и сестрам кацапам, к своим отцу и матери кацапам. Любить Украину значит пожертвовать кацапской родней… Если ты любишь украинский язык – “иди за ним пешком”, а не через русские гимназии… Посылай детей не в российскую гимназию, а в украинскую (в Галичине) – наука есть и там. Окончил сынок гимназию, посылай в университет во Львове, в Черновцы. Там также есть наука».
Настойчивый совет ехать для приобретения подлинно украинского образования именно в Галицию, принадлежавшую в то время Австро-Венгрии, далеко не случаен. Главный импульс приобретаемой там «науки» в том же 1912 г. очень откровенно и доходчиво формулировал украинский орган «Вперед», издаваемый во Львове: «Когда началась турецко-итальянская война, турки основали “Общество ненависти к Италии”. Нам нет надобности устраивать общество ненависти к России, но эту ненависть к ней мы должны лелеять и распространять в крае… посредством лекций, брошюр, разговоров, напоминая нашим темным… мужикам, что Россия – это… темнота, гнет и национальная смерть для нашего народа»…
Такую вот «культуру» несло в народ украинское движение, в защиту которого с таким жаром витийствовали с трибуны Государственной Думы ораторы либерально-революционной оппозиции. А между тем, предательский и антигосударственный характер деятельности «украинцев» был очевиден не только для патриотических деятелей внутри России, но и сторонних наблюдателей за ее пределами. Так, в октябре 1911 г. депутат австрийского парламента, чех Карел Крамарж в беседе с корреспондентом «Нового времени», говоря об истинных устремлениях галицких «украинцев», заявил: они «желают нанести удар в самое сердце русского народа и расколоть русских надвое». Украинское движение Крамарж характеризовал «по существу противоестественным, антирусским и поэтому антиславянским». За последние десять лет, по его словам, оно выросло «в весьма серьезную силу, с которой России придется очень считаться». Движение это «всегда находило самую могущественную поддержку со стороны австрийского правительства и некоторых самых влиятельных кругов в Вене». В конце беседы Крамарж высказал опасение, что «война между Россией и Австрией может вспыхнуть из-за Галичины, ибо здесь готовится опасный антирусский очаг, пламя которого должно переброситься в Южную Россию и зажечь брожение и мятеж в самом русском народе». В связи с этим Крамарж был крайне удивлен «тем равнодушием и беспечностью, которое проявляет русское общество перед надвигающейся антирусской опасностью, исходящей из недр самого русского народа»…
Верно подмеченные «равнодушие и беспечность» Русских в отношении украинской опасности накануне уже вполне очевидной мировой войны сознательно формировались деятелями революционно-либерального лагеря, маскировавших пышной и пустой болтовней о «свободах» и «народом благе» свое стремление к развалу страны и расчленению ее на ряд зависимых от Запада самостийных «республик».
Именно российские либералы и революционеры, а либералы прежде всего (сегодня мы бы сказали: «демократы»), стали той «крышей», под защитой которой успешно разворачивалась подрывная деятельность украинства в России.

ВНИМАНИЮ ЧИТАТЕЛЕЙ

Интернет-конференция "Стратегия Белой России"