 Одним из самых своеобразных регионов Украины является Волынь. Целую тысячу лет жители Волыни упорно боролись за сохранение свой русскости, в начале XX столетия Волынская губерния была оплотом партии Союз Русского Народа и отличалась истинно-русскими настроениями. Но в двадцатилетие между мировыми войнами Волынь была украинизирована, и до нашего времени остается «жовто-блакитной» областью Украины, хотя проявляется это не столь ярко, как в Галиции.
Исконная земля Руси
Расположена Волынь в верховьях Западного Буга и притоков Припяти. Леса и болота, патриархальный уклад жизни, некоторая медлительность, искренние душевность и простоватость людей - все это было свойственно Волыни и в прошлом и по сей день. Впрочем, есть на Волыни и Кременецкие горы, отроги Карпат, отделяя бассейн Черного моря от бассейна Балтийского. Земли Волыни очень плодородны, и традиционно волынские черноземы давали земледельцам богатые урожаи зерновых. По берегам рек тянулись луга, что весьма способствовало скотоводству. В летописные времена Волынь славилась и богатым животным миром. Водились туры (зубры), олени, бобры, медведи, лисы. Северная часть, т.н. Волынское Полесье представляет собой сплошные топи. Впрочем, Полесье как особый этнографический регион необходимо рассматривать отдельно.
Волынь может относиться и к Правобережной Украине, и к Западной Украине, но фактически всегда была как бы в стороне. Волынь занимает территории современных Волынской и Ровенских областей, хотя их северная часть относится к Полесью. Исторически также к Волыни относятся западная часть Житомирской области и северную часть Тернопольской и Хмельницкой областей. Наконец, исторически к Волыни в прошлом относились Холмская земля и некоторые другие области, расположенные западнее Буга, в Закерзонье. (Напомним, что так называли территории, находящиеся западнее «линии Керзона», по которой проходила довольно условная линия этнического разграничения восточных и западных славян).
Волынь была заселена славянами с глубокой древности. Вероятно, земли Волыни являются частью исторической прародины славян. Несомненно, славяне жили здесь еще до нашей эры[1]. Летописцы упоминают племена дулебов и бужан, а затем и волынян. Дулебы вели во второй половине VI века (примерно в 561 году) войну с аварами, в которой потерпели поражение. Летописец описал издевательства аваров над дулебами, когда авары впрягали женщин славянского племени дулебов в свои колесницы. Древний летописец отметил, что «бяху бо обры телом велице, а умом горды». Но именно гордыня и погубила их: «и истребил их Бог - и умерли все, и ни остался ни один обрин.. и есть притча в Руси и до сего дня: погибоша аки обре, их не несть ни племени, ни наследка...».
Название Волынь происходило от города Волынь (или Велынь), расположенного примерно в 20 км от современного города Владимир-Волынский при впадении реки Гучвы в Западный Буг. В настоящее время территория вокруг исторического города принадлежит Польши, и на месте города Волыня находится населенный пункт Гродек Надбужный. Племя волынян оставалось достаточно многочисленным, культурным и богатым. Анонимный баварский географ IX века писал, что у волынян насчитывается 70 укрепленных городов. В X веке у волынян были города Луцк (Луческ), Бужск, а впоследствии - Брест, Дорогочин, Пересопница, Холм, Кременец и др. Волыняне участвовали и в заселении земель, расположенных севернее.
Волынь и волыняне вошли в состав Киевской Руси при правлении князя Владимира около 988 года. Князь в ознаменовании своей победы и с целью укрепления власти над краем построил город Владимир-Волынский недалеко от старого города Волыни. Владимир расположен при впадении реки Смочи в реку Луг, на правом берегу Луга, среди болот, что имело большое значение для обороны.
Непосредственно Волынь стала уделом Всеволода, сына Владимира, за тем уделом Святополка Окаянного. Волынь благодаря плодородию почв считалась весьма важным уделом. В период усобиц после смерти Владимира Волынь стала полем битв между Святополком и поддерживавшим его польским королем Болеславом и Ярославом Мудрым, который и одержал победу. После Ярослава Мудрого в 1054 году Волынь досталась в удел Игорю Ярославичу. Правда, уже через 2 года Игорь стал княжить в Киеве, а на Волыни утвердились потомки Ростислава Владимировича, внука Ярослава Мудрого. С 1118 года на Волыни утвердились потомки Владимира Мономаха.
Примерно в 1078 году Волынское княжество стало практически полностью независимо от Киева. В XII веке Волынское княжество стало одним из самых сильных на Руси. Земли княжества простирались дальше, чем современная историческая область Волынь. Под властью Волынских князей находилась Берестейская земля (с главным городом Берестье, ныне - Брест) и земли, заселенные балтским племенем ятвягов. Показателем процветания Волынского княжества был величественный Успенский собор, построенный при князе Изяславе Мстиславовиче во Владимире-Волынском. Согласно Никоновской летописи, в 1160 году «князь Мстислав Изяславич расписал святую церковь во Владимире Волынском и украсил ее дивно святыми и дорогими иконами и вещами многими чюдными и священными сосудами златыми и серебряными, с жемчугом и с каменьем дорогим». Предание и называет собор Мстиславским. Этот собор по ширине был равен церкви св. Софии в Киеве, а по длине превосходил ее. Под храмом обнаружены шесть великокняжеских и две епископские гробницы, остатки фресок и т. д.[2] Кроме Успенского собора, во Владимире-Волынском существовали и другие храмы. Археологами найдены остатки еще семи древнерусских храмов.
В политической жизни города большое участие принимали горожане. Владимирское вече уже в конце XI столетия заставило князя Давыда подчиниться своим решениям[3].
Впрочем, постепенно само Волынское княжество стало дробиться на уделы. По летописным свидетельствам, существовали удельные Луцкое, Холмское, Белзское, Острожское, Городненское, Степанское княжества. Само появление этих удельных княжеств было показателем развития волынских городов.
Так, Луцк, ранее племенная столица лучан, превратился в киевскую эпоху в крупный город, о чем свидетельствуют сохранившиеся до наших дней фундаменты древних церквей (в частности, церкви Иоанна Богослова построенной примерно в 1175 году), в его окрестностях. Бужск, также ранее племенной центр племени бужан, находившийся на границе с Галицким княжеством, не достиг такого влияния, как Луцк, но все же в нем были свои удельные князья. Город Пересопница впервые упоминается под 1149 году. Название своё город получил, по-видимому, от земляного укрепления - «переспа». Город был хорошо укреплён, в нём сидели особые князья из числа младших членов княжеских родов. Важным городом волынской земли был Дорогобуж. В 30х гг. XI века Ярославом Мудрым был построен хорошо укрепленный Сутейск (ныне - на территории Польши). Детинец Сутейска прямоугольной формы был окружен валом высотой свыше шести метров. В XI-XIII веках на Волыни поднялись города Дубно, Острог, Кременец.
В городах и при храмах существовали школы. Так, в Татищевской летописи под 1097 годом приводится рассказ некоего Василия о том, как он ездил во Владимир-Волынский для инспекции тамошних школ и наставления учителей[4].
Волынский князь Роман Мстиславович в 1199 году захватил Галицкое княжество, результатом чего стало рождение объединенного Галицко-Волынского княжества. По своим размерам объединенное княжество Волыни и Галичины превосходило многие королевства Европы. Роман Мстиславович правил лишь до 1205 года, но оставил после себя весьма крепкое и богатое государство. После гибели Романа в битве с поляками последовали годы усобиц, но все же молодой князь Даниил Романович сумел отвоевать себе Волынь в 1221 году, и лишь после многолетних кампаний против поляков и венгров к 1234 году отвоевать еще и Галич. Сам Даниил оставил княжить на Волыни своего младшего брата Василько (1238-1269), с которым всегда действовал сообща.
В 1238 году Волынь подверглась вторжению Батыя. Были сожжены Каменец и Заславль, во Владимире-Волынском не осталось в живых ни одного человека. Как и везде на Руси, ордынцы встретили упорное сопротивление. Город Колодяжин монголам удалось захватить только обманом, а города Данилов, Холм и Кременец сумели отбиться. Впрочем, сказалось то обстоятельство, что силы монголов были уже изрядно ослаблены в более ранних военных кампаниях на Руси. Ордынские вторжения слабо задели Волынь по сравнению с полностью опустошенными землями южной Руси, но князь Василько и его наследник и преемник Владимир (1269-1289) платили хану дань и участвовали в татарских походах на Польшу и Венгрию.
Волынь потихоньку оживала. Восстанавливались сожженные монголами города, возникали новые (так, с 1283 года в летописях упоминается город Ровно). Показателем определенного культурного и хозяйственного развития Волыни является сохранившаяся до нашего времени в городе Каменец белая башня - Белая Вежа (построена в 1271-88 гг.), давшая название знаменитой лесной пуще. Ещё одна подобная башня сохранилась у села Столп на территории современной Польши. Во Владимире-Волынском сохранилась Васильевская церковь, построенная на рубеже XIII-XIV веков, уникальный пример древнерусского храма-ротонды.
Князь Владимир Василькович проводил политику привлечения иноземных колонистов в восстанавливаемые города. Так, во Владимире-Волынском жили «немцы, сурожцы, новгородцы и жидове»[5]. Под «немцами» понимались западноевропейцы любого происхождения, «сурожцы» - уроженцы Крыма армянского и греческого происхождения, «жидове» - евреи из Польши. Непонятно только, кто такие «новгородцы». Возможно, выходцы из Великого Новгорода, не пострадавшего от Батыева нашествия. Завещание князя Владимира Васильковича было прочитано в соборной церкви, куда он созвал «бояры володимерьския брата своего и местиче русци и немце»[6]. «Местич» - это позднейшее название горожанина. Таким образом, «местичи» были русскими и немцами - наглядное свидетельство этнических изменений волынских городов.
Развивалась и волынская литература. Во Владимире и Холме переписывались церковные книги и составлялись летописи. До нас дошло рукописное «Галицкое Евангелие поповича Евсевия», написанное в Холме в 1283 году и «Холмское Евангелие» (XIII-XIV вв.)[7]. Расцвет литературы падает на время княжения во Владимире-Волынском Владимира Васильковича, которого летописец называет «философом и книжником». Князь лично переписал несколько экземпляров «Апостола» и Евангелий.
Волынь под литовской и польской властью
На 1292 году обрывается Галицко-Волынская летопись, и поэтому историкам весьма сложно составить последовательный ход событий в княжестве в дальнейшем. В конце XIII начале XIV века Волынская земля подвергалась вторжениям литовцев, и была захвачена примерно в 1320 году. По договору с Польшей, Волынь в 1352 году была окончательно присоединена к Великому княжеству Литовскому. При этом Холм и Белз с уделами отошли к Польше. Один из последних представителей местной династии Дмитрий Михайлович Боброк уехал в 1360-е годы в Москву и позднее отличился в Куликовской битве, От него пошел род князей Волынских. Впрочем, первоначально для волынцев при переходе под власть Литвы мало что изменилось. Литовские князья рода Гедеминовичей, правившие Волынью, были православными и уважали местные русские порядки. Владимир-Волынский первым из русских городов получил в 1324 году Магдебургское право, центром литовской Волыни стал Луцк, где князь Любарт Гедеминович (умер в 1386 году) выстроил замок, почти без изменений сохранившийся до наших дней. В первой половине XV века Волынь была владением князя Свидригайло Ольгердовича, лидера православных магнатов Литвы. Сам Свидригайло был довольно отвратительной личностью. Как политик, он прославился своей аморальностью и беспринципностью в борьбе за власть, но православию он не изменял никогда. И не случайно Свидригайло всегда имел поддержку на Волыни. И не случайно дал фамилию Свидригайлов одному из персонажей «Преступления и наказания» - законченному мерзавцу, оказавшегося, тем не менее, способному делать и доброе дело.
В XV-первой половине XVI веков на Волыни существовали самостоятельные русские княжества, формально признающие верховный сюзеренитет Великого князя Литовского. Определенный подъем переживали города. При этом, в отличие от Галицкой земли, в которой русины стали меньшинством городского населения, на Волыни города сохраняли русский характер. Правда, в волынских городах все более росла доля еврейского населения.
С конца XV века католицизм и полонизация получили распространение на Волыни. Вольная жизнь магнатов и шляхты весьма привлекала волынских князей и бояр. Впрочем, и православные иерархи не могли устоять перед «золотой вольностью» высших слоев Польши и Литвы. Луцкий и Острожский епископ Кирилл Терлецкий вел праздную жизнь магната, даже вел частные войны против своих соседей. Неудивительно, что Терлецкий стал одним из инициаторов унии с папством. Впрочем, еще целое столетие Волынские магнаты были преимущественно православными, и только после 1569 года, после слияния Польши и Литвы в Речь Посполитую, господствующий класс Волыни стал полностью католическим. Князья Острожские, Чарторыйские, Корецкие, Любецкие, Сангушко, Четвертинские, Массальские, Огинские, Ходкевичи, Хребтовичи, Воловичи, Корсаки и другие волынские княжеские роды, потомки Рюрика и Гедемина, приняли католичество и ополячились.
Конечно, произошло окатоличевание волынских князей не сразу. Боролся за православие крупный магнат князь Константин Острожский. В своем городе Остроге он в 1576 году создал Академию - первый университет на русских землях. Первым ректором Академии был Герасим Смотрицкий, крупный публицист и педагог, отец создателя русской грамматики Мелетия Смотрицкого. Одновременно князь Острожский открыл типографию, в которой работал, в частности, московский первопечатник Иван Федоров. Он в 1581 году издал «Острожскую Библию» невероятным для той эпохи тиражом в 1500 экземпляров. Греческий аутентичный текст Библии специально привез в Острог крупный церковный деятель греческих земель Дионисий Ралли (в миру - Дионисий Палеолог, представитель последней династии византийских императоров).
Но после смерти князя в 1608 году его наследники перешли в католичество и ликвидировали все дела своего предка. Академия пришла в упадок и закрылась, типография была передана униатам. Князь Константин Острожский среди волынских князей был исключением, остальные магнаты Речи Посполитой на Волыни не желали иметь ничего общего с верой своих крепостных.
Постепенно на Волыни, как и по всей Малороссии, сложилась положение, когда господа считались поляками, говорили по-польски и исповедовали католицизм, а крепостные «хлопы» оставались верны своему языку и вере. Своего рода посредниками между панами и хлопами стали евреи. Они занимались торговлей и ростовщичеством. Кроме того, евреи часто были управляющими панскими имениями, часто выступали в роли их арендаторов. Они не только следили за выполнениями крестьянами всех феодальных повинностей, но даже имели право предавать провинившихся крестьян смертной казни[8]
Восстания Наливайко, Хмельницкого и другие социальные движения Малороссии на Волыни имели массовую поддержку населения, но для самого края не имели никаких последствий. Крепостное право на волынских плодородных землях носило особенно жестокий характер. Города были заселены евреями и в меньшей степени ополяченным мещанством. Русское крестьянство, однако, сохраняло свой язык и веру. Упорно сопротивлялись католицизму Иово-Почаевская Лавра, Дерманскй монастырь, но постепенно и они попали в руки униатов. Уния распространилась на Волыни только в 1711 году, причем обряд оставался византийским, не воспринимая никаких латинских новшеств.
Общий кризис Речи Посполитой со второй половины XVII века отразился и на Волыни. Пришли в упадок волынские города. 9/10 городов были частновладельческими, в которых мещане были фактически приравнены к крепостным. Торговля и ремесла в таких городах работали на обслуживание панского двора. Остальные города, именовавшиеся «свободными», также переживали упадок, сокращалась численность населения, при этом немалая часть жителей «свободных» городов относилась к зависимым категориям населения, неподвластную магистратам. Постепенно волынские города превратились в еврейские местечки.
Основными очагами хозяйства и культуры стали панские усадьбы. Магнаты и шляхта на Волыни были людьми весьма амбициозными, считая себя столпами Речи Посполитой. Не случайно именно волынские паны активно участвовали в восстании барских конфедератов против короля Станислава-Августа Понятовского, когда тот пытался дать равные права «диссидентам» (то есть всем некатоликам) и ограничить произвол магнатов. Когда же в Польше т.н. Четырехлетний сейм провозгласил 3 мая 1791 года конституцию, то именно волынские магнаты активно выступили в защиту старых «вольностей» Речи Посполитой. И конец Речи Посполитой был предрешен господством такой магнатской олигархии.
Волынская губерния Российской империи
В 1795 году после третьего раздела Речи Посполитой Волынь вернулась в состав единого Русского государства. На землях Подолья и Волыни, по переписи 1795 года, общая численность крестьян составляла - 2 млн. 946 тыс. чел. Из них крепостных - 2 млн. 511 тыс. или 85%. (Для сравнения, в 1795 году общая численность крестьян Великороссии - 20 млн. 689 тыс. чел., из них крепостных - 12 млн. 223 тыс. или 59%, причем подавляющая часть крепостных была в губерниях, прилегающих к Москве и Петербургу). Таким образом, нигде крепостничество не было столь массовым и не выглядело настолько похожим на плантационное рабство, как в правобережной Украине. Это, разумеется, не мешало польским авторам писать о гибели «свободы» вместе с Речью Посполитой. Почти все крепостные и сразу после 1795 года остались под властью польской шляхты.
Уже в 1794 году, то есть до окончательного воссоединения Волыни с Россией, местные польские помещики пытались поднять восстание, примкнув к восстанию Костюшко. Впрочем, на Волыни восстание было очень быстро усмирено, прием главную роль сыграли даже не действия русских войск, а страх перед всеобщим восстанием крестьян, которые собирались истребить всю шляхту (а заодно и евреев)[9]. Угроза того, что на Волыни может случиться нечто вроде Уманской резни 1768 года, подействовало отрезвляюще на поляков. И неслучайно один волынский помещик писал: «В некоторых отношениях теперь нам лучше, чем в польское время; в значительной мере мы имеем все, что давала нам отчизна, но мы не несем тягот и опасностей Уманской резни. И хотя без Польши, мы находимся в Польше и остаемся поляками»[10].
Волынские земли составили Волынскую губернию со столицей в Житомире площадью 71 851 км2. Жителей Волынской губернии в 1805 году насчитывалось 1 073 459 человек. Население быстро росло, несмотря на высокий уровень смертности, несколько опустошительных эпидемий и масштабные переселения в Сибирь. К 1881 году население Волынской губернии достигло 2 050 929 чел., в 1897 году - уже 2,3 млн.
В первые десятилетия российской власти на всем Правобережье Днепра, казалось, сохранялись времена Речи Посполитой. Примерно 7 тысяч польских помещиков владели к середине XIX века 3 миллионами «душ» крепостных. До 1839 году существовала униатская церковь. Волынская губерния в этом смысле не отличалась от Подольской и Киевской правобережных губерний. Сохранив почти полностью всю полноту экономической власти, польские помещики пытались себе власть политическую, как во времена Речи Посполитой. С этой целью началась массированная полонизация (ополячивание) местных малороссов. Главным орудием этого стала система просвещения. Вплоть до пореформенных времен местное образование находилось в руках католической церкви и попечителей из числа местных польских помещиков. Русских школ не было вовсе. На государственные средства в школах западных губерний откровенно пропагандировались русофобию и «полонизм». Доходило до таких трагических парадоксов, как использование польского языка в качестве основного языка преподавания в православных духовных семинариях на правом берегу Днепра. В первой половине ХIХ века для украинца и белоруса получение образования означало принятие католичества и ополячивание. Не случайно через несколько десятилетий после падения Польши ополячивание восточных славян шло несравненно более быстрыми темпами, чем за несколько веков пребывания в составе Речи Посполитой. Из числа ополяченных восточных славян и литовцев вышел целый ряд вождей польского националистического движения и большинство деятелей культуры.
«Полонизм» был привлекателен и для многих русских дворян в западных губерниях. Деятель просвещения на Украине М. В. Юзефович вспоминал, что в царствование благоволившего полякам Александра I целый ряд русских помещиков на Киевщине принял католичество, что в тех условиях означало и ополячивание. Польские католические учебные заведения в западных губерниях долгое время пользовались покровительством официального Петербурга.
Центром польской культурной пропаганды стал Виленский учебный округ, попечителем которого долгое время был А. Чарторыйский. Уже в 1803 г был открыт Виленский польский университет (в самой Варшаве свой университет был создан в 1817 году). Курьезно, что в созданном в 1804 году Харьковском университете, преподавание первоначально так же велось по - польски, хотя Слободская Украина, центром которой был Харьков, вообще никогда не входила в состав Польши.
В польских школах, вузах, книгах и газетах, открыто велась пропаганда восстановления Речи Посполитой в границах, далеко отстоящих от этнографической Польши. При этом в польско - католическом духе воспитывались молодые поколения местного русского (малорусского и белорусского) населения. В своих мемуарах А. Чарторыйский, говоря о своей деятельности на посту попечителя Виленского учебного округа, честно признавал: «Несколько лет спустя вся Польша (имелись в виду белорусские и украинские земли, входившие в состав Речи Посполитой до разделов, - авт) наполнилась училищами, в котором польское национальное чувство могло совершенно спокойно развиваться... Данное мною направление никого тогда не поражало; только впоследствии оно возбудило против себя негодование русского общества, но тогда император ему великодушно ему покровительствовал... Само собою разумеется, что я воспользовался счастливым расположением государя и главное мое усилие на народное образование, которому я дал национальный характер»[11]. Таким образом, высокий уровень образования в западных губерниях только способствовал подрыву российского влияния в крае.
Среди самых важных и знаменитых образовательных учреждений Волыни был Кременецкий лицей, созданный в 1805 году по инициативе видного польского деятеля Тадеуша Чацкого, (того самого, который впервые писал, что по Днепру живет, оказывается, некий народ украинцев, потомков древних укров, создав, таким образом, теорию самостоятельного происхождения украинцев). Содержался лицей на средства российского правительства и пожертвования меценатов. Лицей имел свою астрономическую обсерваторию, ботанический сад. В библиотеке было собрано свыше 34 тысяч томов, среди которых - уникальные рукописные и первопечатные издания. В учебной галерее висели полотна Рафаэля, Рубенса и Гвидо Рении. Правда, происхождение этих полотен было не очень почетное - их подарил один из попечителей лицея Джевицкий, участник итальянского похода Наполеона, который в Италии и награбил эти картины[12]. Не удивительно, что в 1830 году, во время польского восстания, поголовно все лицеисты, в том числе и волынские православные с промытыми мозгами, примкнули к мятежникам. После усмирения мятежа лицей был закрыт.
Огромные земельные владения имела в крае католическая церковь. В 1831 киевский губернатор сообщил, что в его губернии католическая церковь владеет 5 209 крепостными, из которых только 17 католиков и 3 униата[13].
Когда вспыхнул польский мятеж 1830-31 гг., то волынские помещики, несмотря на свое сочувствие мятежникам, все же не бунтовали, резонно опасаясь ответных бунтов своих крепостных, надеющихся получить волю из рук царя. Вторгшиеся в марте-апреле 1831 года на Волынь польские войска генералов Дверницкого и Колышко не получили никакой поддержки, (к ним примкнули лишь несколько десятков человек, включая студентов Кременецкого лицея, не имевших оружия и боевого опыта), были разбиты русскими войсками при активной помощи местного ополчения и вытеснены на территорию Австрии.
Только после польского восстания 1830-31 гг. официальный Петербург обратил внимание на местное дворянство, совершенно нелояльное, но фактически заправляющее всеми делами на юго-западных губерниях империи. В 1837 году генерал-губернатором трех правобережных губерний (Волынской, Киевской и Подольской) был назначен генерал Дмитрий Гаврилович Бибиков (1792-1870). Участник войн с Наполеоном, потерявший руку при Бородине, Бибиков отличался личными качествами, которые были особо нужны на этой должности. Он был прекрасным администратором, отличался феноменальной работоспособностью, имел большой административный опыт, будучи ранее вице-губернатором во Владимире, Саратове и Москве, и возглавляя департамент внешней торговли министерства финансов. На этих постах Бибиков прославился борьбой с хищениями и злоупотреблениями чиновничества. Самым же главным качеством Бибикова было то, что по взглядам он был государственником, готовым во имя государственных интересов ограничивать права дворянства. В те времена это было чем-то удивительным. В условиях, когда российская власть не могла опереться на польскую дворянскую элиту юго-западного края, Бибиков сделал ставку на ослабление польского дворянства, католицизма и облегчения участи русских крепостных. Свое кредо он сформулировал в одном из докладов: «Нельзя ручаться за будущее спокойствие края и его безопасность, доколе положение крестьян не будет улучшено и обеспечено мерами, исходящими от верховной власти».[14]
Это не были только слова. Вскоре Бибиков начал действовать. Им были разработаны так называемые Инвентарные правила, нормировавшие отношения крестьян и помещиков. Этими правилами устанавливался высший предел крестьянских отработок за земельные участки и другие угодья. Правила были утверждены Николаем I вопреки мнению министров государственных имуществ и внутренних дел. В 1847-1848 годы в крае были инвентаризованы помещичьи имения и зафиксированы размеры земельных наделов крепостных крестьян. Была установлена земельная норма, которая не могла быть уменьшена помещиком. Реформа встретила яростное сопротивление, у губернатора появилось немало врагов, в Петербург валом пошли доносы, но Бибиков проводил реформу «с большой настойчивостью и резкостью».
Одновременно Бибиков проводил политику на окончательное слияние Юго-западных губерний со всей Россией. В 1840 году был отменен Литовский Статут (местное законодательство) и введено общероссийское законодательство. Вместо польского языка теперь был введен русский язык для всех инстанций. Многие чиновники-поляки были уволены и заменены на русских чиновников. Впрочем, поскольку чиновников из центральной России было мало (никаких прибавок к жалованию и льгот Петербург чиновникам предложить не мог, а объем работы был несравненно больше, так что притока желающих занять канцелярии Юго-Западного края было немного), то в основном аппарат чиновников стал комплектоваться за счет местных православных.
Социальной базой польских восстаний была весьма шляхта, очень многочисленная. В трех губерниях Юго-Западного края шляхтичей было огромное количество - примерно 240 тысяч человек (7 % всего населения)[15]. Почти вся эта шляхетская масса была бедна и полностью зависима от знати. Российские власти и ранее пытались сократить эту склонную к анархии группу населения. В одной Киевской губернии к 1823 году 7 тысяч человек, которые не смогли доказать свое шляхетство, просто деклассировали, то есть вычеркнули из списков дворянства. Но только Бибиков организовал полную проверку прав шляхты на российское дворянство, после которой значительное число лиц обращено в податное сословие. Всего деклассированию по Российской империи подверглось 340 тысяч шляхты[16]. Лишь 70 тысяч сохранили дворянство. Результаты деятельности Бибикова сказались в 1863 году, когда юго-западные губернии оказались почти не затронуты очередным польским мятежом.
Хотя польские подпольные организации действовали в Юго-Западном крае очень активно, но особым успехом похвастаться они не могли. Еще в 1860 году поляки создали подпольный Волынский комитет, возглавляемый писателем Аполлоном Корженёвским с центром в Житомире, который выпустил ряд прокламаций и организовал ряд польских патриотических манифестаций. Впрочем, вскоре Корженёвский был арестован и выслан. Готовясь к восстанию, поляки назначили военным командиром на Правобережье Днепра Эдмунда Ружицкого, уроженца Волыни, бывшего офицера русской армии. В апреле 1863 года поляки подняли было восстание, но никакой поддержки ни среди русского крестьянства, ненавидевшего польское дворянство, ни среди польского дворянства, боявшегося русского крестьянства, не получили. Пытаясь взбунтовать крестьян, Ружицкий распространял подложные «золотые грамоты» о наделении землей крестьян, которые примкнут к восстанию. Но крестьяне справедливо относили к этим обещаниям как к обману. Русский царь действительно освободил их от власти помещика, и ласковые обещания бывших душевладельцев на крестьян не действовали. Крестьяне действительно бунтовали, но против панов, разгромив ряд помещичьих усадеб, чьи хозяева пытались было примкнуть к мятежникам. Правда, в отличие от Белоруссии, где генерал-губернатор М. Н. Муравьев поощрял крестьян выступать против польских мятежников, генерал-губернатор Юго-Западного края Н. Н. Анненков рассматривал крестьян, бунтующих против бунтовщиков, как опасных возмутителей, которые не должны выступать против своих господ. Доходило даже до подавления правительственными войсками крестьянских бунтов против помещиков. Так, в Звенигородском уезде Киевской губернии крестьяне отказались работать на помещиков, примкнувших к мятежникам, но против них были посланы войска, о чем с негодованием писала русская консервативная пресса[17].
Накануне мятежа польские деятели начали активно развивать украинство, надеясь привлечь украинофилов к мятежу. Польские мятежники в отряде Ружицкого были одеты в шаровары и одежду запорожских казаков, во время марша они пели украинские песни. Но на них смотрели с усмешками как на ряженных. В то время на Волыни украинство не имело распространения, и, самое главное, отнюдь не было пропольским. Ружицкий был быстро разгромлен, и с остатками своего воинства бежал за кордон. Волынь, как и все губернии на правом берегу Днепра доказали, что они населены русским народом и показали свою верность России.
Черносотенная губерния
Во второй половине XIX века и до 1914 года Юго-западные губернии развивались, хотя на фоне быстрого промышленного роста Донбасса и Российской империи в целом подъем правобережной Малороссии и Волыни мог считаться замедленным. Получило развитие сахарная промышленность, промышленное табаководство. Через губернию прошли линии железных дорог. Но в целом губерния оставалась аграрной. Польское дворянство постепенно разорялось. К 1914 году польские помещики владели лишь половиной земельной собственности в губернии. Заметим, что это было не следствием конфискации (поскольку польские дворяне Волыни не бунтовали, то и не пережили конфискаций своих имений), а именно разорением, вызванным неумением и нежеланием заниматься хозяйством при тяге к «красивой жизни». Вообще польское дворянство во всех трех губерниях Юго-Западного края замыкалось в себе. Польские аристократы заключали браки только между собой, в основном в пределах губернии. За 1815-1880 гг. 440 браков соединили всего 130 семей[18].
Население достигло численности 2 989 тысяч человек в 1897 году, и 3 501 600 человек к началу 1913 году. Уровень грамотности был очень невысокий - в 1897 году лишь 7,8 % малороссов - жителей губернии умели читать и писать. Помимо малороссов, поляков и евреев в конце XIX века на Волыни появилась еще две этнические группы - немцы и чехи.
В 1860-х гг., сразу после усмирения очередного польского восстания 1863 года, в ходе которого местные немцы поддерживали правительственные усилия, российские власти стали только поощрять расселение в губернии немцев, считая, что они окажут культурное воздействие на местных украинцев. Плотность населения на Волыни была высока, целинных земель, как в Поволжье веком раньше, здесь не было, так что власти надеялись не на поднятие целинных земель, а на культуртрегерскую миссию грамотных, обладающих капиталами и технологиями переселенцев. Численность немцев в губернии действительно стала расти очень быстро, и согласно переписи 1897 г. на Волыни проживало уже 171 тыс. немцев или 5,7% населения губернии. В Житомирском уезде они составляли 20%, в Луцком -12% от общей численности населения. Большинство переселенцев составляли выходцы из польских губерний, (то есть не были иммигрантами из-за рубежа, а лишь российскими подданными, сменивших место проживания). Лишь меньшая часть прибыла из Пруссии и Австрии. Согласно данным переписи немецкое население Волыни в 1897 году насчитывало 172 330 человек, которые в то время жили в 550 селах. К 1914 году число волынских немцев превысило 200 тысяч человек.
В 1863-м, на Волынь переселилась первая группа крестьян из Чехии - 17 семей. В Дубенском уезде они основали поселение Людгардовку. Продолжающая иммиграция и высокий уровень рождаемости очень быстро сделали чехов заметной этнической группой в губернии. Так, в 1878 году на Волыни проживало свыше 13 тыс. чехов, а до конца века - более 40 тыс. 97% чешских семей осели в селах. Чешские поселенцы выращивали разнообразные культуры, которые на Волыни, из-за нехватки средств для возделывания, почти не сеяли - кроме зерновых, а также сахарную свеклу, картофель, клевер, люцерну. Прежде поля в этой местности обрабатывали деревянной сохой, жали и молотили вручную. А чехи привезли с собой металлические плуги, бороны, культиваторы. На Волыни переселенцы разрабатывали каменоломни, имели в собственности кирпичные заводы, цеха для изготовления черепицы, мастерские для ремонта сельскохозяйственных машин, большие слесарни и другие мастерские. Отличались чехи высоким уровнем грамотности. Не случайно в губернии было свыше 30 чешских школ. Издавалась чешская газета «Hlas Volyne»[19].
В целом 73,6 % составляли русские (преимущественно малороссы), 13,2 % евреи, 6,2 % поляки, 5,7 % - немцы, 3,5 % великороссы. Города Волынской губернии почти не отличались от уездных городов центральной России, за исключением только тянущихся в небо шпилей католических костелов да обилию евреев на улицах. Губерния отличалась истинно-русскими настроениями.
Местные православные называли себя русскими, реже - русинами, иногда - малороссами. В Полесье жители называли себя полещуками и тутэйшими. О самосознании волынских крестьян лучше всяких социологических исследований ответил в своем рассказе «Без языка» волынский уроженец, писатель В. Г. Короленко: «Сторона спокойная, тихая, немного даже сонная. Местечко похоже более на село, чем на город, но когда-то оно знало если не лучшие, то, во всяком случае, менее дремотные дни... Невдалеке от этого местечка, над извилистой речушкой, стоял, а может быть, и теперь еще стоит, небольшой поселок. Речка от лозы, обильно растущей на ее берегах, получила название Лозовой; от речки поселок назван Лозищами, а уже от поселка жители все сплошь носят фамилии Лозинских. А чтобы точнее различить друг друга, то Лозинские к общей фамилии прибавляли прозвища: были Лозинские птицы и звери, одного звали Мазницей, другого Колесом, третьего даже Голенищем... Трудно сказать, когда этот поселок засел под самым боком у города. Было это еще в те времена, когда на валах виднелись пушки, а пушкари у них постоянно сменялись: то стояли с фитилями поляки, в своих пестрых кунтушах, а казаки и «голота» подымали кругом пыль, облегая город... то, наоборот, из пушек палили казаки, а польские отряды кидались на окопы. Говорили, будто Лозинские были когда-то «реестровыми» казаками и получили разные привилегии от польских королей. Ходили даже слухи, будто они были когда-то и за что-то пожалованы дворянством. Все это, однако, давно забылось. Сами они (лозищане) давно уже запахали в землю все привилегии и жили под самым местечком ни мужиками, ни мещанами. Говорили как будто по-малорусски, но на особом волынском наречии, с примесью польских и русских слов, исповедовали когда-то греко-униатскую веру, а потом, после некоторых замешательств, были причислены к православному приходу, а старая церковка была закрыта и постепенно развалилась... Пахали землю, ходили в белых и серых свитах, с синими или красными поясами, штаны носили широкие, шапки бараньи. И хотя, может быть, были беднее своих соседей, но все же смутная память о каком-то лучшем прошлом держалась под соломенными стрехами лозищанских хат. Ходили лозищане чище крестьян, были почти все грамотны по церковному, и об них говорили, что они держат себя слишком гордо. Правда, это очень трудно было бы заметить постороннему, потому что при встрече с господами или начальством они так же торопливо сворачивали с дороги, так же низко кланялись и так же иной раз целовали смиренно господские руки. Но все-таки было что-то, и опытные люди что-то замечали. О лозищанах говорили, что они что-то вспоминают, о чем-то воображают и чем-то недовольны».
Итак, волынские крестьяне и мещане в большинстве своем говорили на местном малороссийском диалекте, который, впрочем, был гораздо ближе к литературному русскому языку, чем изобретаемая в это время украинская мова. И считали себя русскими. Это они наглядно продемонстрировали в ходже смут начала XX столетия.
В период первой русской революции 1905-07 гг. правобережные губернии Юго-Западного края стали оплотом Союза Русского народа (СРН), а Волынская губерния стала считаться «черной», то есть черносотенной. Фактически правящей партией между 1905 и 1914 гг. стал Почаевский Отдел Союза Русского Народа. Несмотря на то, что формально это было лишь местное отделение всероссийской партии, по существу почаевцы стали совершенно самостоятельной организацией и по идеологии, и по проводимым действиям.
Почаевский отдел Союза Русского Народа (ПО СРН) был создан в 1906 году и центром его стала Почаевская Лавра. Председателем отдела стал архимандрит Лавры Виталий (Максименко), духовное и идейное руководство отделом осуществлял архиепископ Волынский и Житомирский Антоний (Храповицкий). Почаевский отдел СРН открыто выступил против столыпинской реформы. Собравшийся в январе 1907 года съезд уполномоченных местных отделов, помимо критики правительственных мероприятий, требовал ликвидации польского помещичьего землевладения и передачи земель малорусским и белорусским крестьянам под лозунгом «Власть - царю, землю - крестьянам»! Одновременно шла яростная кампания против еврейских торговцев и ростовщиков. За такие проповеди Синод закрыл в 1909 году газету «Почаевские Новости», полиция неоднократно проводила аресты черносотенных агитаторов.
Однако именно почаевские черносотенцы получили массовую поддержку. В 1908 году Почаевский отдел СРН имел 1155 подотделов, объединяющих 104 289 членов.[20] Год спустя делегация почаевских черносотенцев привезла в Петербург миллион подписей под верноподданнейшим адресом царю[21].
Для того чтобы вырвать волынских крестьян из рук евреев-посредников и освободить их от поземельной зависимости от польских помещиков стараниями председателя ПО СРН архимандрита Виталия в начале 1911 года был открыт специальный банк «Почаево-Волынский народный кредит». Капитал банка состоял из членских взносов и займов от Министерства финансов. Основным полем деятельности банка была выдача ссуд крестьянам на покупку земли.
ПО СРН также были открыты несколько кооперативных коммерческих предприятий, стремившихся ликвидировать монополию евреев-посредников в торговле продуктами крестьянского труда и повысить тем самым рентабельность и экономическую устойчивость крестьянских хозяйств.
Показательно, что вопреки распространенным взглядам, что черносотенцы занимались только еврейскими погромами, как раз в Волынской губернии погромов и не было, что признает даже еврейская конфедерация Украины[22].
Увы, деятельность почаевцев, несмотря на самоотверженность большинства его членов, оказалась малоэффективной. В первую очередь это объяснялось отсутствием поддержки официального Петербурга. Движение, одновременно верноподданническое в отношении к монархии и политическому строю России, и оппозиционное к социальным порядкам в крае, могло поднять под своим знаменем социальные низы, но вызывало опасение правящих кругов империи.
Увеличить политическое и экономическое значение русского населения западных губерний могло распространение на них земского самоуправления. В свое время земства не были введены в губерниях, бывших польских владениях, из-за обоснованного недоверия официального Петербурга к польскому дворянству. Если в великорусских губерниях, Новороссии и Левобережной Малороссии земства контролировались дворянством (а после «Указа о земских начальниках» 1890 года этот контроль стал всеобщим), то в губерниях с польским дворянством земства решили ввести потом, когда созреют условия. К началу XX века условия действительно могли считаться созревшими. В 1911 году земские положения были распространены на 6 западных губерний, включая Волынскую. Главной особенностью западных земств было введение национальных курий, в том числе отдельной избирательной курии для польского дворянства. Это гарантировало, что большинство гласных (депутатов) земских органов будут русскими. Законопроект долго обсуждался в Государственной Думе, и был отвергнут в Государственном Совете. Сказалась дворянская солидарность русских и польских помещиков. Тогда по просьбе П.А. Столыпина закон о западных земствах был введен именным императорским указом. Но западные земства ничего не успели сделать - началась война.
Волынь (2)
Волынь (3)
Сергей Лебедев |
