ГОЛОС ЭПОХИ. ПРИОБРЕСТИ НАШИ КНИГИ ПО ИЗДАТЕЛЬСКОЙ ЦЕНЕ
РУССКАЯ ИДЕЯ. ПРИОБРЕСТИ НАШИ КНИГИ ПО ИЗДАТЕЛЬСКОЙ ЦЕНЕ
|
АРХИВ
В категории материалов: 1685 Показано материалов: 1601-1620 |
Страницы: « 1 2 ... 79 80 81 82 83 84 85 » |
Сортировать по:
Дате ·
Названию ·
Рейтингу ·
Комментариям ·
Просмотрам
Кто приносит в дом радость? Добрый гость. Кто приносит в дом еще большую радость? Друг дома.
Кто приносит в дом наибольшую радость? Домовладыка, возвратившийся после долгого отсутствия.
Блаженны руки, простершиеся ко Христу и принявшие Его как доброго гостя!
Блаженны уста, приветствовавшие Его как друга!
Блаженны души, поклонившиеся Ему с хвалебною песнью как домовладыке!
Однако некоторые не познали Его и не приняли ни как гостя, ни как друга, ни как домовладыку, но своими руками подняли камень на Него и своими смертными душами подготовили смерть телу Его.
Таково Божественное свойство Господа Иисуса Христа: где бы Он, Бог в человеческом теле, ни появлялся, люди разделялись, вставая по правую Его сторону и по левую, как разделятся они и при Его явлении в последний день земной истории. И до сего дня, когда в мирском обществе заходит разговор о Господе, люди расходятся направо и налево. Сколь же резким должно было быть это разделение во дни Его телесной жизни на земле! |
Господи, пошли мне такое чувство на этот час, чтобы я мог встретить Тебя, как мне хочется, как жаждет душа моя! И пусть оно придет ко мне опять в ту решительную минуту, когда Ты в последний раз мне явишься — взять мою душу. Пусть и тогда не останется на мне ни одной одежды, сотканной земною жизнью, чтобы я мог и тогда детскою радостью встретить Тебя и сказать с последним дыханием: Осанна! Ей, гряди, Господи Иисусе! |
Верно слово Спасителя нашего Господа Иисуса Христа: Кто не со Мною, тот против Меня (Мф. 12, 30). Католики, лютеране и реформаты отпали от церкви Христовой, — и они не с нами, не единомысленны с нами, враждуют против нас сильно, гонят нас на смерть, притесняют всячески за веру нашу, осмеивают ее и нас и делают нам всякие пакости, особенно в главных местах их поселений; они явно идут против Христа и Его церкви, не почитают Животворящего Креста, икон, св. мощей, не уважают постов, св. догматов веры спасительной. Они не с нами, а против нас и против Христа. Обрати их, Господи, к Истинной церкви Твоей и спаси их. |
Англичане же низвели войны между культурными народами на уровень столкновений примитивных племен: блокадой Германии в Первую Всемирную войну было положено начало войнам против слабейших: против женщин, детей, стариков. Вторая война изорвала в клочья офицерский кодекс. Офицер стал командиром хаоса, ибо вместо борьбы армии против армии война стала столкновением воинов и партизан, рыцарей и подпольщиков. Война стала борьбой стратегии, дипломатии, политики в государствах, в партиях, борьбой промышленностей, [423] торговли, финансов, социальных проблем и всевозможных идеологий. Глядя на этот «лик современной войны», нельзя не предсказать, что «мятеж — имя Третьей Всемирной».
Командиры хаоса должны готовиться к такой именно войне. Естественно, что они не «российские офицеры», не офицеры такого типа, какой был в нашей Императорской Армии, в армии Рейха, в армии Французской Республики. Подражаниями этому типу в разнообразнейших и не всегда удачных вариациях были офицерские корпуса всех цивилизованных народов. Эти офицеры-рыцари сохранились только в мемуарных описаниях: очень непохожи на них нынешние командиры хаоса. |
Дорогой мой. Ты хотел знать, что я думаю о смерти и о бессмертии, и я готов изложить тебе мое понимание. Я не выдумал его, а выстрадал и выносил его в течение долгого ряда лет. И теперь, когда опять пришло такое время, что смерть парит надо всеми нами и каждый из нас должен готовиться к уходу из земной жизни, я вновь пересмотрел мой опыт и мое видение и расскажу тебе, к чему я пришел. В такие времена все чувствуют и предчувствуют наступление своего конца, и потому невольно возвращаются воображением и мыслью к проблеме смерти. При этом человек чувствует себя смущенным и подавленным, потому что он не знает, что же такое смерть на самом деле, и еще потому, что никто из нас не может примириться со своею смертью и включить ее в свою жизнь.Такие времена обычно называются «тяжкими» и «страшными», а в действительности это времена духовного испытания и обновления – суровые, но благотворные времена Божьего посещения. |
В естественном ходе развития сил каждый естественно доходит до сознания, что он человек. Но, если к естеству его привито новое начало благодатно христианское в самый первый момент пробуждения его сил и их движения (в крещении), и если потом во всех точках развития сих сил это новое начало не только не уступало первенства, а напротив, всегда преобладало, давало как бы форму всему, то, приходя к сознанию, человек вместе с тем найдет себя действующим по началам христианским, найдет себя христианином. А это и есть главная цель христианского воспитания, чтобы человек вследствие этого сказал в себе, что он христианин. Если же, пришедши в полное сознание себя самого, он скажет: я христианин, обязанный от Спасителя и Бога жить так и так с тем, чтобы удостоиться блаженного общения с Ним и избранными Его в жизни будущей, то, возникши к самостоятельности или к своеличному разумному учреждению жизни, он поставит для себя первым существенным делом — самостоятельно хранить и возгревать дух благочестия, в котором ходил прежде, по чужому руководству. |
Как только ты почувствуешь себя страдающим, телесно или душевно, – вспомни сейчас же, что не ты один страдаешь и что всякое страдание – всякое, без исключения – имеет некий высший смысл. И тотчас же придет облегчение.
Ты страдаешь не один, потому что страдает вокруг тебя весь мир. Надо только открыть свое сердце и внимательно присмотреться, и ты увидишь, что приобщен страданию вселенной. Все страдает и мучается – то в беззвучной тишине, скрывая свою боль, замалчивая свою скорбь, преодолевая страдание про себя, то в открытых муках, которых никто и ничто не может утолить… Томясь в любви, вздыхая от неудовлетворенности, стеная в самом наслаждении, влачась в борении, в грусти и тоске – живет вся земная тварь, начиная с ее первого беспомощного деяния – рождения из материнского лона и кончая последним земным деянием, таинственным уходом «на покой». Так страдает и человек вместе со всею остальною тварью – как член мирового организма, как дитя природы. Страданий нам не избежать; в этом наша судьба, и с нею мы должны примириться. Естественно желать, чтобы они были не слишком велики. Но надо учиться страдать достойно и одухотворенно. В этом великая тайна жизни; в этом – искусство земного бытия. |
Братья-дружинники! В мрачные дни
Новых земных испытаний
В битвах кровавых мы с вами одни
Делим всю тяжесть страданий.
Нет у нас честных могучих друзей,
Помощи ждать ниоткуда.
Будем же верить в дни скорби своей
В близость небесного чуда. |
Когда я пришел в себя, солнце заходило, исчезая в море, и я не знал, долго ли я был в отсутствии. Я лежал на берегу под пинией, и все, испытаное мною, казалось сном. И только поток счастья владел всем моим существом. Это счастье было подобно свету, а свет испытывался как любовь, а любовь дарила исцеление и упоение. И я чувствовал, что приобщился некой неизмеримой, неистощимой благости, для которой землерожденные еще не нашли верных слов, а то, что я сам мог выразить в словах, казалось мне только преддверием святыни, только папертью узренного мною храма…
Мое лицо было влажно. Не слезы ли это? Но тогда это слезы исцеленного, слезы счастья и благодарности… Или, может быть, это был привет моей новодревней пер-вородины? Тогда я хотел бы сберечь его на всю жизнь и передать его другим людям, чтобы они испытали испытанную мною радость прощения и обновления.
И теперь, если меня посещает горе или овладевает мною тоска, и слезы появляются на глазах, то это уже другие, новые слезы, которые я не умею отличить от блаженной влаги моей первородины… Ибо я посетил некий божественный берег и знаю наверное, что для сердечной боли есть мера, а для любви и прощения – меры нет; и еще, что всякая боль и всякое горе есть только подготовление к блаженству, есть только первая ступень к просветлению духа… |
Я могу часами сидеть перед камином и смотреть в огонь. На душу сходит дивная тишина, и кажется, что видишь необычайные дали и глубины. Радостно играет свет. Капризно и причудливо ложатся тени. Ласково струится дыхание тепла. И мне чудится, будто в душе моей просыпаются забытые мечты моих предков; встают передо мною величавые образы; я постигаю какие-то древние законы, вечные истины; я ухожу в прошлое и теряю чувство времени. Радость и грусть борятся в моем сердце; и где-то в последней глубине пробуждается щемящая тоска по утраченной, но блаженной родине. Тогда я чувствую, будто знаю гораздо больше того, чем доселе предполагал; будто мне открывается самая сущность мироздания; будто я касаюсь края ризы Божией… |
Смирение Господа нашего Иисуса Христа точно так же достойно восхищения, как и Его чудеса, включая воскресение, чудо чудес. Облекшись в сокрушенное и рабское тело человеческое, Он стал слугою слуг Своих.
Почему люди пытаются выглядеть большими и лучшими, чем являются? Се, ни трава в поле не прикидывается большей, чем она есть, ни рыбы в воде или птицы в воздухе не стремятся показать себя более хорошими. Почему люди притворяются большими и лучшими? Потому что они на самом деле некогда были больше и лучше, нежели теперь, и смутное воспоминание об этом заставляет их величать и возносить себя, хотя бы на веревке, кою натягивает и отпускает демон. |
Нельзя определить, когда человек приходит к сознанию себя христианином и самостоятельной решимости жить по-христиански. На деле это бывает разновременно: в 7, 10, 15 лет и позже. Может быть, прежде этого настанет время обучения, как и бывает большею частью. При этом непременное правило — хранить весь прежний порядок без изменения и на все время обучения: ибо он существенно вытекает из природы сил наших и требований христианской жизни. Порядок обучения никак не должен быть противоположен показанному настроению, иначе будет разорено все, что там создано; т.е. должно оградить и детей-учеников, как и младенцев, благочестием всех окружающих, церковностью, таинствами, и также должно действовать на их тело, душу и дух. При этом применительно к учению должно только присовокупить: пусть обучение будет так расположено, чтобы видно было, что главное и что подчиненное. Мысль о сем всего легче напечатлеть распределением предметов обучения и времени. Пусть считается главным — изучение веры, пусть лучше время назначается на дела благочестия и, в случае столкновения, преимуществуют последние над научностью; пусть одобрение заслуживает не одна успешность в науках, а также вера и добронравие. Вообще, надобно так расположить дух учеников, чтобы у них не погасло убеждение, что главное у нас дело есть Богоугождение, а научность есть придаточное качество, случайность, годная только на время настоящей жизни. И потому никак не должно ставить ее так высоко и в таком блестящем виде, чтобы она занимала все внимание и поглощала всю заботу. Нет ничего ядовитее и гибельнее для духа жизни христианской, как эта научность и исключительная о ней забота. Она прямо ввергает в охлаждение и потом навсегда может удержать в нем, а иногда еще и присовокупить разврат, если встретятся благоприятные тому обстоятельства.
|
Служить вечерню послѣ сна днемъ не очень легко. Кромѣ того, великій постъ ― время трудное; въ церкви Богъ знаетъ сколько народу; много рванаго мужичья, худыхъ бабъ, исповѣдей; часто отрыгиваютъ рѣдькой и постнымъ масломъ, ― а потомъ идутъ все грѣхи. Какіе у нихъ грѣхи? Все одно и то же бабье мямленье, поклоны, епитиміи, а мужики всѣ ругались въ году, пили водку.
Старый Кронъ и не жалуется; онъ человѣкъ рабочій, честный; тридцать лѣтъ попомъ, имѣетъ камилавку, служитъ быстро и просто, какъ научила деревня.
|
Как у тех, что гнутся над сохою,
Как у тех, что молят и скорбят,
Их сердца горят перед Тобою,
Восковыми свечками горят.
Но тому, о Господи, и силы
И победы царский час даруй,
Кто поверженному скажет: «Милый,
Вот, прими мой братский поцелуй!» |
Мы, созерцающие поэты, уверены в том, что все, сущее на земле и на небе, может быть узрено или услышано нами и что все ждет от нас изображения и истолкования… Все, даже самое нежное, лишенное чувственного образа; беззвучное, незримое и сокровенное… Мы не знаем сами, почему мы в этом уверены, как это нам удается и что мы делаем для этого. Никакая преднамеренность тут не поможет. И никакого «метода» мы указать не умеем. Нельзя же назвать «методом» – наше самозабвенное мечтание, наше созерцающее «погружение», наше сосредоточенное «отсутствие» и забвение окружающей жизни. Мы не хуже других знаем, что мечта есть мечта, что сновидение есть сновидение, что фантазия может разойтись с действительностью и что поэт – плохой свидетель в делах повседневности: уж очень часто он, по слову мудрого Гераклита, «присутствуя, отсутствует»… |
Бегство офицеров из армии необходимо остановить: сказать страшно, до какой степени увеличились местами некомплекты. В то время как в адской войне последней офицеры гибли тысячами — и не бежали, — сейчас, в мирное время, они бегут от каких-то условий хуже шимоз и пулеметов.
Выталкивает из армии не физическая, а нравственная сила, как и притягивает она же. Измените психологические условия офицерской службы — и бегство остановится. Сделайте службу интересной — и бегство остановится. Отодвиньте позор войны и верните почет, сделайте так, чтобы офицер не краснел в обществе и не чувствовал себя неловко даже в своем кругу, — и бегство остановится. Как это сделать? Конечно, панацеей всех военных бед была бы блестящая, победоносная война, но о ней не станем говорить. Будем, если можем, втайне готовиться к ней всеми силами, всей жаждой духа, сделаем ее мечтой хотя бы нескольких поколений, но пока не станем говорить о ней. Есть средства не столь волшебные, как победа, но все же очень серьезные, чтобы удержать армию от развала. Ибо бегство офицеров — ведь это мирная паника, дезорганизация, деморализация всей колоссальной народной силы, что называется армией. |
В далекие, предвечные времена восскорбела земля о своей судьбе и возроптала к Богу великим восстанием. И осталась в этом смятении. И застыла в своем мятеже. И мятеж ее был молитвою, а молитва ее была творческим хаосом. И вот этот хаос покорился Божьему слову, и восстание превратилось в гимн благодарности. Вдохновенный подъем смирился под Божиим благословением, а вознесенные скалы сдружились с лучами небесного света.
И горы почили в своей тишине, приемля некое богоподобие и раскрывая людям свой таинственный смысл в поучение и преображение. |
Требуя от христиан полного единомыслия и единодушия в своей среде, Слово Божие столь же ясно и категорично говорит о том, как истинные христиане должны относиться к искажающим истинное учение Церкви лжеучителям- еретикам: «Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся» (Тит. 3, 10).
Так ли поступают современные "христиане" - или они "стыдятся" требований Слова Божия как "устарелых," "отставших от века", недостаточно "прогрессивных"?
Вот почему лгут на Истину все эти "экуменисты" и всякого рода современные "объединители", стремящиеся соединить несоединимое: Правду с беззаконием, Свет со тьмою, Христа с Велиаром, вернаго с неверным (2 Кор. 6, 14-15).
Что сказать нам после этого об иерархах, возглавителях и духовных руководителях современных Поместных Православных Церквей, которые вступили в "экуменическое Движение" и стали полноправными членами и активными деятелями "Мiрового Совета Церквей"? Вправе ли они еще считать себя православными? |
Герой не есть безгрешный или безошибочный человек; он грешен, как и все люди; и в жизни его могут быть неудачные шаги и ошибки. Но ошибки его, как и его подвиги, суть ошибки его народа и подвиги его народа. В них — он со своим народом одно. И если он совершит ошибку вместе со своим народом, то потом он первый отходит от нее, отвергает ее, ищет новых путей, путей спасения, и первый принимает на свои плечи бремя беды и бремя искупления...
И народ понимает это и идет за ним. И если идет не весь и не сразу, а сначала в лице своих лучших сынов, то потом идет весь, идет по путям своего героя, вспоминая его облик, произнося его имя и славя его дела.
Герой подъемлет бремя своего народа, бремя его несчастия, его борьбы, его искания; и подняв это бремя, он побеждает, — побеждает уже одним этим, что указывает всем путь ко спасению. И победа его становится, как прообраз и как маяк, как достижение и как призыв, источником победы и началом победы для всех, связанных с ним в одно целое патриотическою любовью. Вот почему он остается для своего народа живым источником бодрости и радости; и самое имя его звучит, как победа.
Не поставлен еще национальный памятник от лица России Лавру Георгиевичу Корнилову. Но будет поставлен наряду с памятниками Минину и Пожарскому. Негде нам еще соорудить его из камня и металла. Но уже сооружен он в наших сердцах... И ныне у такого духовного памятника собрались мы, чтобы сосредоточить на его деянии наши помыслы. |
Забыв о ране, корнет вытянулся во весь рост, застучал указательным пальцем по косяку двери. Ставший вдруг гортанным голос перешел в стадальческий крик, от которого зашевелились затушеванные мраком фигуры на нарах. — Я — потомство. Я один из тех, ради кого вы убивали царей, министров, старших и младших дворников — кого вы только не убивали! Ради кого вы всех проституток и сутенеров обучали революции, а потом выпустили эту вшивую дрянь на Россию, как бешеных собак. И вот я, благодарный, черт возьми, потомок, я хочу наконец знать — разрешал ли я вам — гадить мое будущее или не разрешал? Мое, слышите, мое будущее, мою молодость, мою жизнь, мою семью, мою родину? Давал я вам право, пророк вы базарный, на моих нервах, на моей крови играть в вашу вонючую революцию? Нет, не давал! Не давал я, не давал! Почему же в таком случае… Корнет, прихрамывая, подошел к чугунку. Голова его тряслась в нервном припадке. — Почему вы, пьяная балда, закопали меня в землю живьем? Облагодетельствовать хотели, голубчики? На гуще кофейной гадали — вот, мол, не жизнь, а масленницу сработаем, а вышел — сортир. Ну и копайтесь в нем, но я-то тут при чем? При чем я, Боже мой, Боже?! |
|
| Регистрация | Вход
Подписаться на нашу группу ВК |
---|
|
Карта ВТБ: 4893 4704 9797 7733
Карта СБЕРа: 4279 3806 5064 3689 Яндекс-деньги: 41001639043436
|