Той земле не устоять, где начнут уставы ломать. Это изречение народной мудрости дошло до нас от старых времен. В нем заключается добрый совет для всякого времени, а для нашего по преимуществу. Ломка старых обычаев сильно теперь бросается в глаза всем любителям доброй русской старины. Ныне старые русские, прекрасные обычаи изъемлются из употребления, как старая дорогая мебель выносится из дома потому только, что она стара, не отвечает последней моде, и заменяется новомодной, хотя часто и весьма непрочной. При этом настоящее золото заменяется поддельным, прочный материал слабым. Так же поступают некоторые люди нашего времени с древними обычаями. Уставы церковные пренебрегаются; освященные временами обычаи оставляются; вводятся новые, противные церковному духу; простота и чистота нравов заменяется лоском внешних приличий, в которых иногда бывает много блеска, но мало простоты, чистоты и приличия; много красивых слов, но мало правды и искренности; храм Божий у многих заменяется театром и цирком; благоговейное чествование праздников – праздным провождением времени, ночным и дневным разгулом.

Не знаю была ли когда-либо опубликована эта статья моего покойного наставника и друга протоиерея Михаила Капранова. К сожалению, только сейчас обнаружил её на своём компьютере в файле с ничего не говорящим названием «Книга». Как это прошло мимо моего внимания ‒ ума не приложу. Там, видимо, внучкой о. Михаила были собраны материалы, для публикации книги о нём и его статьи. В Интернете я её не нашел. Книга, насколько знаю, тоже не вышла. Считаю своим долгом опубликовать эту статью одного из самых близких и дорогих мне людей о тоже близком по духу русском мыслителе. ‒ Прот. Георгий Титов

Святейшему же Патриарху Тихону, к которому, мы верим, долетит наш голос даже и через крепкие затворы тюремные, мы скажем вместе со всем православным русским народом: «Мужайся, Владыко! Не так ли, как и ты, сотни лет тому назад был лишен власти и брошен в темницу врагами православия, также захватившими Кремль, твой великий предшественник, крепкий поборник нашей веры Святейший Патриарх Гермоген, погибший от руки иноземных нечестивцев и русских изменников. Он умер за то, что взывал к народу из тюрьмы, но он победил и самою смертию своею, и подвигнутый им на подвиг освобождения родины русский народ благословил его память. Пребудь твердым до конца и ты! Взывай к народу через затворы тюремные, чтобы не отступал народ от веры отцов своих и не отдавал ее в рабство сатане. И если мучения придется принять от слуг Диавола и самую смерть, прими сию Голгофу безтрепетно, как принял ее сам Христос. Ибо твоею мукою спасена будет вера православная, ею же спасется весь Русский народ. Мы же, все русские люди, да пребудем верны тебе и хранимому тобой завету православия! Станем крепко за веру Христову и будем бороться за нее до самой смерти!» Осени себя крестным знамением, православный русский народ, и весь, как один, сплошною стеною подымайся против безбожных коммунистов. Паче же всего не верь лукавым словам их приспешников церковных. Страшные приходят часы! Антихрист стоит при дверях и хищные волки в шкуре овчей уже рыщут в ограде церковной, ища погубить верное стадо Христово. Их льстивым увещаниям противопоставим презрение, насилию их друзей-коммунистов противопоставим силу гнева народного. Испытание дано, чтобы его победить, искушение послано, чтоб ему не поддаться! Воскликнем же дружно в лицо врагам веры, явным и скрытым: Отыди от меня Сатана! Да не погаснет свет Христов на Святой Руси!

Непримиримость! Строгое, нелегкое слово. Как памятник, как лампада неугасимая напоминает и предупреждает слово, что есть незабываемые преступления и несмываемая кровь, что примирение со злом невозможно.

Быть великим писателем – значит, писать так, чтобы и через сто, и двести, и триста лет написанное в далёком прошлом было живо и современно для потомков. Публикуемый ниже очерк появился в 1919 году, когда чума коммунизма пожирала ещё недавно могучую, счастливую страну. В наши дни, когда советское чудовище вновь поднимает головы – зависть, глупость и злобу – и готовит реванш, слова великого писателя звучат набатом. Но... слышим ли мы их?

Прощай мгновенное лето, прощай! Милый сад, друг мой, товарищ игр моих, прощай! Как я проживу без тебя долгую зиму? Золотые березки склонилися к соснам. Как огоньки трепетали листья осины. Елки словно сережками размахивали длинными, зрелыми шишками. Почернели ягоды можжевельника. Возле дачи заалела рябина. Покраснел дикий виноград, что густо оплетал столбы нашей террасы. Зарделись листья яблонь, груш, слив, земляники, клубники. Давно отцвели колокольчики, ромашки. Краснела еще мелкая, полевая гвоздика, да липкая дрема. Зато осенние, садовые цветы пышно пестрели на клумбах. Золотой шар гордо поднимал бесчисленные, маленькие солнца, бархатцы пряно благоухали, последние флоксы весело светлели рядом с темным гелиотропом. Вдоль дорожек правильными рядами цвели синие, белые, розовые астры. Воздух стоял как стеклянный, чистый, прохладный...

Страстная неделя чтилась в нашей семье и в семье бабушки и дедушки как величайшая святыня… Няня и мама одевались в темные платья, строго постились, каждый день ходили в церковь и говели. Везде у нас теплились лампады, было тихо и благоговейно. Нам, детям, почему-то бывало и жутко и радостно.

Весна! Весна! Уж чирикают и прыгают птички по обнаженным еще веткам палисадников, и последние остатки грязного снега быстро тают на Московских улицах под теплыми лучами солнца. Курчавые щенята пьют в ручьях около сухих уже тротуаров, дворовые ребятишки выбегают за ворота в праздничных рубашках; а старички, покинув лежанки, сидят на лавках около ворот и отогреваются на солнце. Приободрился и принарядился весь православный люд… Приветствуют весну и празднуют Благовещение.

«Радуйся, живоносне Кресте, благочестия непобедимая победа, дверь райская, верных утверждение, Церкви ограждение, им же клятва разрушися и упразднися, и попрася смертная держава и вознесохомся от земных к небесным. Оружие непобедимое, бесов сопротивоборче, слава мучеников, преподобных яко воистину украшение, пристанище спасения, даруяй мирови велию милость». Такими словами (и иными многими) ныне Церковь возвеличивает и прославляет Живоносный Крест, это орудие нашего спасения.

Вчера за всенощным бдением, братие, говорили мы о том, через какие трудности проходила Православная Церковь на своем пути в древние времена, когда была сначала эпоха гонений, а после нее – эпоха ересей. Но это было, и ушло; и от нас это уже далеко. Осмотримся вокруг, в каких условиях сейчас находится Церковь и истинное Православие? Ереси в древности были, но не было того, чего так много теперь: духовных подделок, духовной фальши, соблазнов подменить истинную Церковь и истинное Православие лже-церковью или, во всяком случае, лже-православием (искаженным православием).

9 ноября 1910 г. на собрании русских избирателей Старокиевского участка, проводившемся в преддверии выборов в Киевскую городскую думу, Сикорский произнес примечательную речь: «На Киев смотрит вся Россия. Петербург никогда не имел значения руководителя национальной жизни России. Москва после 1905 года также утратила нравственный авторитет в глазах национально-русского общества. Значение центра русской национальной жизни начинает переходить к Киеву, и на киевлянах лежит высокий долг перед городом и родиной: мы должны укрепить возникшую здесь русскую твердыню. Пора нам сказать: мы — сыны великого народа, и здесь, в историческом Киеве, хозяева — мы! Городское управление матери городов русских должно быть русским. Вот почему на выборах мы должны идти твердо и прямо, никому не кланяясь и ни у кого не заискивая. Мы должны решительно сказать: мы — русские, и Киев — наш».

Воспевать бы ныне только славу Бога, троично явившегося на Иордане, славу, великолепие коей восхищает и Ангельские умы и Ангельские языки возбуждает на пение и песни духовные. Но гожи ли мы с вами к тому, чтобы взяться за сие святое и пренебесное дело?! Подготовились ли, стяжали ль запас Богомысленных созерцаний и благогласных речений, и душу свою настроили ль, как Давидскую арфу, чтоб на ней Давидски издать Богодвижный псалом - Сыну, крещаемому, Святому Духу, осеняющему Его, и Отцу, свидетельствующему о Нем? Кто готов, тот пусть поет, услаждаясь утешительными движениями сердца и многообъятными созерцаниями ума. А я понуждаюсь на другое обратить слово мое.

Святитель Николай Чудотворец представляет собой звезду первой величины на всемирном небе христианской святости. Если бы не сказал Сам Спаситель, что св. Пророк и Предтеча Господень Иоанн Креститель является величайшим человеком из всех рожденных женами, то можно было подумать, что таковым, т. е. величайшим из рожденных женами — является св. Николай.

Передо мною лежит тетрадь - труд ген. шт. подполковника Николаева, в котором автор описывает первые шаги, предпринятые Генералом Алексеевым и его сподвижниками «для освобождения Родины от группы лиц, захвативших власть над величайшей страной с двухсотмиллионным населением». Я не собираюсь опровергать описываемые подполк. Николаевым события, совершавшиеся на юге России, а хочу лишь дополнить их описанием того, что творилось в соседнем с Новочеркасском Ростове-на-Дону, так как из строк подполк. Николаева можно вынести впечатление, что только в г. Новочеркасске и было начало антикоммунистической борьбы.

Итак, Лев Александрович развенчивает миф о благотворном влиянии иностранного капитала на российскую экономику. Создается впечатление, что строительство иностранцами предприятий на территории нашей страны укрепляет Россию. Но это иллюзия. Тихомиров пишет: «Иностранный капитал усиливает, конечно, производство в России, но это не значит усиливать русское производство. Он строит здания, доменные печи, заводы. Но ведь это все принадлежит ему. На долю России приходится только заработная плата да в иных случаях рента».

Да сохранит Господь Вседержитель Вас ещё на многие годы! Нельзя, говоря о Вас, дорогой Петр Николаевич, не вспомнить Вашего самого верного Друга — спутника всей Вашей жизни, в своё время бросившую для мужа и армии свою блестящую сценическую деятельность, удобства жизни, променявшую блистательный Санкт-Петербург на китайскую границу, поддерживающую Вас в дни испытаний, поистине друга в радости и беде - дорогую Лидию Федоровну. Дай Бог, чтобы каждый русский офицер имел такое счастье в семейной жизни, какое далось Вам, и, конечно, не без помощи Лидии Федоровны сотник Краснов в Абиссинии, есаул Краснов в С.-Петербурге, полковник Краснов у Памира, генерал Краснов в Великую войну, Донской Атаман и теперешний наш Воспитатель, и Учитель всегда являл собою строгий образ благородного офицера, безукоризненного начальника и достойного Духовного Руководителя.

Чтобы заслужить небесную помощь в тяжелых обстоятельствах отечества, нужна твердая вера в божественную помощь – а главное, покаяние в грехах, вызвавших гнев Божий на Россию, – исправление нравов, а не усиление пороков во время самого разгара войны. Праведное небо не может быть в общении с человеческими неправдами. Какое может быть общение света со тьмою, правды с беззаконием, Христа с сатаною? (2 Коринф. 6, 15). Какого только еще не сделали зла русские люди, и в России живущие? Какими еще не растлили себя грехами? Все, все сделали и сделают, что подвигает на нас праведный гнев Божий: и явное безверие и богохульство, отвержение всяких истинных начал веры, разврат, пьянство, всякие увеселения вместо того, чтобы облечься в траур общественного покаяния и печали о грехах, прогневляющих Бога, – неповиновение начальству. Непонятная автономия, обеспечивающая всем полную разнузданность и неповиновение начальству; своевольная, вредная для всех забастовка, полная анархия.

Россия творится ныне более всего в кельях. В их сосредоточенности и ясновидении; в их молчании; в их скорбных молитвах… Только келейным отшельникам видно все, — и даль, и глубина. Только в их скорби — мука русского народа осмысливается до дна и становится духовно плодотворною… Понимаем ли мы это, мы, живые свидетели и участники этой муки? И вот перед нами творческая келья Ивана Сергеевича Шмелева[1], где он сам, страдая и терзаясь вместе с Россией и о России, созерцает ее муку, как явление мировой скорби.

Сейчас привыкли в печати именовать все действия, идущие из Москвы — русскими. Россию отожествили с ее коммунистическими оккупантами. И это в такой мере, что, например, с полной серьезностью задание освободительное от Советского ига в США отожествляется с заданием освободительным национальных меньшинств от их принадлежности к целому Исторической России. Заряда хватает на то, чтобы поддерживать те движения, в основе которых лежит отделение от подлинной России. Сама же Россия, которую оставляют существовать в своей русскости, суженной до великорусскости, как бы законно отдается под иго коммунистов, якобы являющееся лишь законной стадией развития Исторической России — в ее аспекте, приемлемом для свободного мира. А между тем, если объективно смотреть на вещи, то именно такое отношение к России является прямой поддержкой коммунистического режима в России, в той его грандиозной концепции, которая прочно вошла в состав экуменически строящегося сейчас мира.

Розово догорает тёплый августовский вечер. Я еду с кн. Д-И.* на маленьком речном пароходике, перевозящем публику из Белграда в Зимун. Шумят колёса парохода; с Дуная веет вечерней сыростью. На жёлтой полосе горизонта чётко видны тянущие утки. Темнеет. Князь тихим голосом – не при всех “избеглицах” можно говорить всё – перебирает свои воспоминания о Государе Императоре и Царском Селе.