Дивное, недомыслимое умами смертных таинство воспоминает и торжествует ныне святая Церковь: воплощение и вочеловечение Творца веков и миров – Сына Божия. Невместимый Бог вмещается в чистой утробе Богоотроковицы, бесплотный воплощается, безначальный зачинается, неприступный делается приступным, Слово воспринимает плоть, бесконечно великий умаляется, и беспредельный определяется; Бог срастворяется с людьми и не стыдится братию нарицати их (Евр. 2, 11). Так, от века, от начала утаенное и ангелам несведомое таинство открывается ныне и Сын Божий, делается Сыном человеческим, чтобы, восприняв худшее, т. е. нашу природу, подать нам несравненно лучшее – освящение, обновление и обожение. Благовременно воскликнуть в восторге: да веселится тварь, да празднует весело все естество, т. е., как весь человеческий род, удостоенный такой чести от Бога, так и вся тварь, небо и земля, видя Бога, по безмерному благоутробию снисшедшего к твари и воспринявшего на Себя природу твари ради ее спасения.

Трое советских агентов были тогда преданы военно-полевому суду, от которого не отвертелся бы, конечно, и Селезнев. Всех троих приговорили к расстрелу. Тот, кого мы прозвали Сыном Головина, не вызвал во мне жалости, хотя и проиграл свою игру со смертью как-то очень уж жалко и ничтожно, зарвавшись на шатком вранье. В том, что он принял на себя чужое имя, уворовал чужую жизнь — мальчишескую белую жизнь, которую он так складно рассказывал, было нечто зловещее, отталкивающее. Все так и оказалось, как рассказывал советский агент: был в Черноморском полку кадетик Головин, воспитанник 2-го Московского корпуса, был Головин оставлен в тифозной горячке, во вшах в нетопленой хате; красные захватили его, и был запытан насмерть Головин, и чекисты вымучили от него все, что им было надо. И вот пришел к нам некто с мертвым лицом без кровинки, с прозрачными пустыми глазами, чекист, принявший на себя судьбу мертвеца, и чекиста расстреляли без пощады.

«А вы скажите, что Его украли,» – так сказали первосвященники воинам, когда те сообщили им то, что произошло в пещере. В одиннадцатом стихе двадцать восьмой главы от Матфея говорится: «И они собравшись со старейшинами и сделав совещание довольно денег дали воинам и сказали: Скажите, что ученики Его пришедше ночью, украли Его, когда вы спали… И, если слух об этом дойдет до правителя, мы убедим его, и вас от неприятности избавим.» – Они, взявши деньги, поступили, как научены были, и пронеслось слово сие между иудеями до сего дня… до сего дня… до сего дня. И наступил над жизнью иудейскою мрак… злоба, коварство… мрак.

Разве все мы не мимозы? Ах, как мы чувствительны, как чутки, когда это касается нашего, личного! Как быстро мы замечаем малейший промах в этой области! Как «горько» сразу становится у нас на сердце! Как будто мы — естественно, каждый по-своему — окружены необычайно возбудимой воздушной «аурой», которая тут же вздрагивает, трепещет, чувствует себя «обиженной».
 

Теперь неизъяснимое благородство чаще всего изображается или в военном офицере, или в военном инженере, или что-нибудь в этом роде, только чаще всего в военном и непременно с ленточкой Почетного легиона, «купленной своею кровью». Кстати, эта ленточка ужасна. Носитель до того ею чванится, что с ним нельзя почти встретиться, нельзя с ним ни ехать в вагоне, ни сидеть в театре, ни встречаться в ресторане. Он только что не плюет на вас, он куражится над вами бесстыдно, он пыхтит, задыхается от куражу, так что вас наконец начинает тошнить, у вас разливается желчь и ни принуждены посылать за доктором. Но французы это очень любят.

Ленинское строение нелепо для государства, где все нации территориально перемешаны; оно противоречит всякому здравомыслию и могло быть введено только по политическому умыслу. Такое устройство – и преграждает возможность построения вненационального местного самоуправления, то есть закрывает путь к демократии. Оно лишь искажает естественную систему автономий культурных, которые должны быть доступны всем.
 

Простите злоупотребляю многоточиями. Мысль как-то все рвется. Тогда в пасхальную ночь, я упал головой в мокрый песок, думал, что пройдет. Карп вбивал в украденную икону гвоздь, костер бросал тень огромной руки на меня. Только казалось, что молоток бьет по мне, а я слышал глухой стук заржавевшего железа по вашим глазам, по родинке на левой щеке. И будто я тоже бил, не хотел, не мог, а бил. Письмо со следами ваших слез белело на песке. И подумалось: кусочек платья, в котором она сказала мне: «Ну, разве можно спрашивать, люблю, конечно». Ольга, не с повинной головой тяну к вам руки, а срубленной. Не пишите мне больше. Навсегда отошло прожитое, наши пальцы в краске, вы, самое главное… вы. Больше нет Коленьки, друга вашего любимого. Не ваш он уже. Есть только горькая правда, да вот слезы мои над тем, что я сделал над собой и над вами, Ольга!

Так святая Церковь нам знаменует духовную весну. Кончилась зима. Кончилось и то состояние наше, когда сердце наше леденело и было как бы умерщвлено, в томлении, жаждало благодати. И вот в продолжении шести недель солнышко все больше и больше пригревало, и природа постепенно начала оживать. Так и наше сердце должно было ожить. А вчера за вечерним богослужением пелось: «Отроцы победы знаменье носяще.»

«Тем же и мы Тебе, Победителю смерти, вопием: Осанна в вышних, благословен Грядый во имя Господне!» Великий это Праздник, братья и сестры! Вдумайтесь только: «Победитель смерти!» Много победителей в истории человечества: многие талантливые врачи победили многие болезни, многие полководцы побеждали огромные армии, целые государства. Есть победители пространства, как изобретатели автомобилей, аэропланов, победители расстояния – изобретатели телефона, телеграфа… и т.д.

Россия - это могущественное государство, обладающее неизбывными естественными богатствами и творческими силами народа, - вот уже несколько лет находится в состоянии смертельной агонии. Ясный дух Русского народа предательски умерщвлен. Святыни его растоптаны, богатства его разграблены. Всякий, кто не потерял еще голову и сохранил человеческую совесть, с ужасом ведет счет великим бедствиям и страданиям народа в целом.

Прощай, старый друг! Мы должны расстаться. Я отправляюсь в дальний путь, а ты не можешь последовать за мной. Забуду ли я тебя? Никогда! Это означало бы забыть самого себя: ведь моя жизнь всегда была связана с твоею… Там, внизу, стояли сказки Андерсена и братьев Гримм, которые нам читала бабушка. С тех пор я — «стойкий оловянный солдатик» и сохраняю «невозмутимое выражение лица»; даже теперь, когда я должен попасть в «летающий сундук». С тех пор и я мечтаю о «верном Иоганне».

Да, в России живёт больше ста наций, многолюдство народностей, так сложилось исторически, и с этим мы должны войти в будущее: сочетать интересы общегосударственные с интересами этнических групп. Спрашивал ещё И. С. Аксаков: «Как разумно объять единым законодательством столько и столь разноплеменных?»
 

Убойся лицемерства во-первых в себе самом, потом в других: убойся именно потому, что оно - в характере времени и способно заразить всякого при малейшем уклонении в легкомысленное поведение. Не подвизайся напоказ человекам, но в тайне для твоего спасения, пред очами Бога, - и очистится твое поведение от лицемерства. Не осуждай ближних, предоставя суд над ними Богу, - и очистится сердце твое от лицемерства. Преследуй лицемерство в себе, изгоняя его из себя; уклонись от зараженных им масс, действующих и намеренно и бессознательно в направлении его, прикрывающих служение миру служением Богу, искательство временных благ искательством благ вечных, прикрывающих личиною святости порочную жизнь и душу, всецело преданную страстям.

«Сей род изгоняется постом и молитвою.» Так, если вспомните, в прошлое Воскресенье четвертой недели Великого Поста Евангелие благовествовало нам: «Сей род изгоняется постом и молитвою.» Какой же это род? Если вспомните, братья и сестры, говорилось там о юноше, который был одержим, и который бросался то в огонь, то в воду, как говорил его отец, приведший этого юношу ко Христу. И Христос сказал : «Сей род изгоняется постом и молитвою.» Вот какой род. Род, который одержал этого юношу, который бросал его. Несчастный, не знал ни только покою, но даже жизни. И Христос говорит: «Изгоняется.» Значит, это отдельное что-то. Для нас это понятно или непонятно?

Роковая вещь — этот рюкзак! Точнее говоря — чудовищная вещь! Сколько раз я собирался сделать его легким и удобным для переноски! Но он всегда противится! Он этого не хочет. У него свои желания, он упрям. Все говорит о том, что я уменьшу его. Кто, в конце концов, господин? Он или я? Кому надлежит повелевать, а кому подчиняться?! Значит…

Дореволюционная Россия включала в себя более полутораста народов и народностей. Многие народы присоединялись к России от самого начала добровольно – как малочисленные народности Сибири (манси, вогулы, хакасы, юкагиры и другие, подневольного труда аборигенов Сибирь не знала); также алеуты, эскимосы Аляски, малый и средний жузы казахов, зыряне (коми), марийцы, чуваши, мордвины, кабардинцы. Некоторые из народов были присоединены поначалу силою – как волжские и сибирские татары в XVI, Черкесия, Чечня, Дагестан, Коканд, Хива, Бухара в XIX, или восставали позже, как якуты, енисейские киргизы, чукчи, ительмены в XVII, башкиры в XVIII. Иные – сами настойчиво искали русской защиты, как осетины, грузины, армяне. Век за веком ещё продолжались набеги – татарские из Крыма на Москву, затем беспрестанные чеченские на равнины, лились набеги из Коканда, Хивы, Бухары, – многое в расширении России происходило за счёт войн не наступательных, а оборонительных. (Хотя присоединение Средней Азии и Закавказья – не было непременным условием устойчивости России.)

И почему между буржуа столько лакеев, да еще при такой благородной наружности? Пожалуйста, не обвиняйте меня, не кричите, что я преувеличиваю, клевещу, что во мне говорит ненависть. К чему? к кому? зачем ненависть? Просто много лакеев, и это так. Лакейство въедается в натуру буржуа всё более и более и всё более и более считается добродетелью. Так и должно быть при теперешнем порядке вещей. Естественное следствие. А главное, главное — натура помогает. Я уж не говорю, например, что в буржуа много прирожденного шпионства. Мое мнение именно в том состоит, что необычайное развитие шпионства во Франции, и не простого, а мастерского шпионства, шпионства по призванию, дошедшего до искусства, имеющего свои научные приемы, происходит у них от врожденного лакейства. Какой идеально благородный Гюстав, если только он не имеет еще вещей, не предоставит сейчас же за десять тысяч франков письма своей возлюбленной и не выдаст свою любовницу ее мужу?

Два Евангелия читалось сегодня. Первое – об исцелении одержимого. Ученики Христовы спрашивали Его наедине: почему мы не могли изгнать его? И сказал им Господь: «Сей род не может выйти иначе, как от молитвы и поста.» Этим как бы напоминается нам, что это-то и есть время молитвы и поста – Пост Великий. В продолжении трех недель перед Великим Постом раскрывались нам эти пути покаяния христианина, идущему к своему Отцу. А уже, когда подошел Пост с теми канонами и стихирами, которые преподавались нам в чтениях за эти четыре недели, человек должен был изучить себя и понять себя. И тогда, когда он понял себя, тогда невольно у этого человека должно было появиться чувство смирения: «Господи, но что же я буду делать?

О вы, которые хотите
Преобразить, испортить нас
И онемечить Русь! Внемлите
Простосердечный мой возглас!

«Человѣкоубійство» и «ложь» — вотъ дѣйствительно основныя черты, которыми такъ ярко проявляетъ себя большевизмъ. Это — такъ, но этимъ далеко еще не все сказано, не исчерпана до конца сущность большевизма, какъ уродливаго явленія духовной жизни. Большевизмъ есть нѣчто гораздо болѣе страшное. Корни большевизма — въ томъ пагубномъ настроеніи духа свободнаго и разумнаго существа, созданнаго Богомъ, которое Денницу сдѣлало діаволомъ. Возгордился Денница — высшее и совершеннѣйшее твореніе Божіе, залюбовался собой и возомнилъ о себѣ, что онъ ничуть не уступаетъ Богу въ своихъ совершенствахъ, что онъ — равенъ Богу. И это послужило причиной его мгновеннаго страшнаго паденія съ той высоты, на которой онъ находился, въ низины ада, а самъ онъ сдѣлался родоначальникомъ всякаго зла — всякой гордыни, непослушанія и противленія Б о г у.