Где она начинается, бедность? Какой малостью должен обладать человек, чтобы считаться «бедным»? Кто знает? Я часто видел богатых и даже очень богатых людей, считавших себя «бедными» и в самом деле носивших в себе это ощущение. Они страстно жаждали большего, гораздо большего; они «нуждались» в том, в чем они вовсе не нуждались; они напряженно глядели «вверх», и только «вверх», и постоянно подсчитывали, чего им еще не хватает. Ненасытный, когда насытится он? Как помочь тому, кто забыл прекрасное слово «довольно»?

Народный дух, или национализм, у других современных племен Европы является преобладающим началом их общественной и государственной жизни, или, выражаясь по-мирскому, их политической аксиомой, на которую стараются опираться все влиятельные политические партии. У нас, напротив, это начало должно завоевать себе право на признание, потому что противоположная ему космополитическая подражательность уже издавна овладела умами русского общества и оторвала его от народа, так что самое кажущееся возвращение наших либеральных партий к началам национальным явилось у нас тоже в подражание народностям западным.

Святая ночь опустилась на землю — синяя и скромная, как все предшествующие ночи. Но за этою скромною синевою таилось что-то необычайное. Это чувствовал весь Лебяжий хутор, начиная с отца Георгия и кончая маленьким подпаском Митькой. Как только сгустился вечер, на колокольне замелькали таинственные огоньки и послышались стуки, будто там прибивали что-то. Площадь около церкви золотилась толстым слоем желтого песка. Низенькая церковь смотрела по-весеннему: ее одели со всех сторон зеленые вербы, и вся она была веселенькая, подновленная...

В России к концу 90-х годов установилось призрачно-показное существование. Как будто – у нас республика со свободными выборами. Как будто – «свободная пресса». Как будто все усилия правительства направлены к поднятию производства. Как будто власти 7-й год напряжённо борются с коррупцией государственного аппарата и с разгулом преступности – но только: многоизвестные коррупционеры остаются на местах, а убийцы почти никогда не найдены. При зверском цинизме уголовных банд цена человеческой жизни упала до ноля. Уголовный мир – торжествует в России от самого начала великих реформ. Они пришли и к деньгам, и подчинили себе общественную идеологию. Неспособность правоохраны стала настолько всем очевидна, что многие потерпевшие и не обращаются за защитой: бесполезно. Какое уж «правовое государство»? – насмешка одна.

Перед нами Крест. Это Крест Христов. Но на Голгофе было еще два креста: Христос посредине, а по обеим сторонам были распяты два разбойника. Христос на кресте совершал искупительную жертву за весь мир. А что же привело сораспятых с Ним на эти кресты? Их преступления, ведь они были разбойниками. Что же их сделало разбойниками? Когда-то и они были невинными детьми и, может быть, даже играли вместе. Это была светлая пора детства. А потом… они ощутили, как и каждый из нас, как бы две противоположных силы, влияющих на них: добрую и злую. И их воле приходилось склоняться то на одну, то на другую сторону.

Сначала установи, действительно ли это болезнь! Жизнь нелегка, часто довольно мучительна, возможно, даже безрадостна; а наше подсознательное подобно ребенку, подобно женщине, подобно плуту: оно способно подражать любой болезни, убегать в «болезнь», играть роль «больного». Подобное невротическое состояние, несомненно, само является «болезнью», но это совсем иная болезнь: ее можно исцелить искренностью и пониманием…
 

И об этом – сколько уже сказано, написано, напечатано. То и дело достигают нас ужасающие сигналы: то взрываются и взрываются худо охраняемые склады боеприпасов, не случайно же. То – беспричинные убийства, расстрелы караульных солдат своими же товарищами, нечто невиданное в мировой армейской истории.
 

Потребность добродетели в Париже неугасима. Теперь француз серьезен, солиден и даже часто умиляется сердцем, так что я не понимаю, почему даже до сих пор он так ужасно чего-то трусит, трусит, несмотря даже на всю gloire militaire, 4 процветающую во Франции, и за которую Jacques Bonhomme 5 так дорого платит. Парижанин ужасно любит торговать, но, кажется, и торгуя и облупливая вас, как липку, в своем магазине, он облупливает не просто для барышей, как бывало прежде, а из добродетели, из какой-то священнейшей необходимости. Накопить фортуну и иметь как можно больше вещей — это обратилось в самый главный кодекс нравственности, в катехизм парижанина. Это и прежде было, но теперь, теперь это имеет какой-то, так сказать, священнейший вид. Прежде хоть что-нибудь признавалось, кроме денег, так что человек и без денег, но с другими качествами мог рассчитывать хоть на какое-нибудь уважение; ну, а теперь ни-ни. Теперь надо накопить денежки и завести как можно больше вещей, тогда и можно рассчитывать хоть на какое-нибудь уважение.

Григорий Палама так ярко показывает нам всей своей жизнью, что христианская жизнь, православная жизнь всегда начинается в нашем сердце, и только тогда проявляется в подвигах нашей внешней жизни.

На другой день Иисус восхотел идти в Галилею, и находит Филиппа и говорит ему: «иди за Мною.» Так начинает св. Церковь сегодняшний день повествованием о призыве св. апостолов. Прошли века, и этот же возглас слышится и сегодня, но относится уже непосредственно к нам. «иди за Мною.» И мы, как бы спрашиваем Господа: «Куда же, Господи?» И Церковь отвечает нам самым названием сегодняшнего Воскресенья: «В Православие!»

Знать бы, откуда оно берется! Если бы можно было скорее прогнать его. Но оно как погода: никто не знает, откуда, когда, почему… В отличие от погоды, для нашего меняющегося настроения нет даже предсказателей. Нужно просто покориться. Нет, ни в коем случае! Не может быть и речи о покорности! Плохое настроение должно нас слушаться!

Коммунизм есть величайшее мировое зло, какое знает человеческая история. Он разрушает общество и вековую христианскую культуру и на месте их создает царство звериное всюду, где ему удается утвердить свое владычество. Это очевидно настолько же, насколько несомненно то, что природа его одна и та же всегда и везде: на какой бы почве не произрастали его семена: на русской, испанской, сербской, они везде производят одинаково ядовитые плоды, убивающие душу и тело отдельного человека и целого народа.
 

Однако странно: чем меньше мы нуждаемся в земледельческом сословии, чем равнодушнее правящая в стране олигархия и её общественно-газетные идеологи к судьбе деревни, к остаткам крестьянства и к самим урожаям, – тем настоятельней и даже до ярости требуют закона о свободной продаже земель! Загадка? Никакой. Вся столичная шумиха с неограниченной свободой продажи земли – совсем не имеет в виду сельскохозяйственное производство, но только удобнейший вклад в земельную собственность награбленных капиталов. Уже руки задрожали – захватывать латифундии.

Англиканские священники и епископы горды и богаты, живут в богатых приходах и жиреют в совершенном спокойствии совести. Они большие педанты, очень образованны и сами важно и серьезно верят в свое тупонравственное достоинство, в свое право читать спокойную и самоуверенную мораль, жиреть и жить тут для богатых. Это религия богатых и уж без маски. По крайней мере рационально и без обмана. У этих убежденных до отупения профессоров религии есть одна своего рода забава: это миссионерство. Исходят всю землю, зайдут в глубь Африки, чтоб обратить одного дикого, и забывают миллион диких в Лондоне за то, что у тех нечем платить им. Но богатые англичане и вообще все тамошние золотые тельцы чрезвычайно религиозны, мрачно, угрюмо и своеобразно. Английские поэты испокон веку любят воспевать красоту пасторских жилищ в провинции, осененных столетними дубами и вязами, их добродетельных жен и идеально прекрасных белокурых дочерей с голубыми глазами.

От нас требуется прежде всего непоколебимая стойкость и жертвенное исповедничество, чтобы мы, не смущаясь никакими самыми ужасными соблазнам, которые разсеяны сейчас на каждом шагу, и не увлекаясь никакими обольстительными предложениями и подачками, – свято и нерушимо хранили нашу веру – веру Апостольскую, веру Отеческую, веру Православную, памятуя, что, по учению Слова Божия, «без веры», конечно, без истинной веры, «невозможно угодити Богу» (Евр.11,6), а, следовательно, невозможно спастись.

Но нет, однако, почему же рассудка француз не имеет, спрашивал я себя, рассматривая четырех новых пассажиров, французов, только что вошедших в наш вагон. Это были первые французы, которых я встретил на их родной почве, если не считать таможенных в Аркелине, откуда мы только что тронулись. Таможенные были чрезвычайно вежливы, свое дело сделали скоро, и я вошел в вагон, очень довольный первым шагом моим во Франции. До Аркелина, в восьмиместном отделении нашем, нас помещалось всего только двое, я и один швейцарец, простой и скромный человек, средних лет, чрезвычайно приятный собеседник, с которым мы часа два проболтали без умолку. Теперь же нас было шестеро, и, к удивлению моему, мой швейцарец, при новых четырех спутниках наших, вдруг сделался чрезвычайно несловоохотлив.

Сорок лет тому назад, 22-го февраля 1918 года только что героическими усилиями созданная Добровольческая Армия ушла в свой Первый Поход.
Ушла в неизвестное, мало снабженная, плохо вооруженная, пошла только во имя Верности России, Веры в свой народ - служить Государю, среди той беспримерной беды, которая нависла над страной!
 

Первый Кубанский поход – это коллективная Голгофа ХХ века, где распинали не только тела, но и души, где резали, пилили и рубили, взрывали гранатами не только тело человека, а уничтожали и Правду его, и Любовь его, и Родину его, и простое человеческое тепло. Участники этого похода добровольно и по убеждению вступились за добро, и пошли против зла, бросив свою жизнь без раздумий и сожалений на борьбу за освящённую религией и культурой человеческую Истину. Для того, чтобы она не пропала для человека.

Видя «либералов» по ТВ и слушая их гнусные намеки, мне вспоминается Джордж Оруэлл: «Когда господствует ложь, ПРАВДУ называют экстремизмом». Понимаю, такое утверждение надо доказать. Российские «либералы» всегда кивают на Запад. Так что посмотрим: национализм и гитлеризм на либеральном Западе – это одно и то же или все же разные понятия?.. Политический словарь США: «Национализм объединяет народ, который обладает общими культурными, языковыми, расовыми, историческими или географическими чертами и который обеспечивает верность этой политической общности».

Среди же своихъ, православныхъ лю­дей, которые называютъ себя вѣрующими, слышатся, напримѣръ, такія слова: «Для чего установленъ постъ, развѣ Богъ нуждается въ нашемъ тѣлесномъ постѣ?» Конечно, Богъ, действительно, въ этомъ не нуждается, какъ не нужда­ется Онъ ни въ чемъ, но нуждается въ постѣ наша собственная душа и наше тѣло. Время поста — время нашего самоиспытанія, время отчета, что сдѣлано нами неправильно, за что совѣсть насъ укоряетъ. Время поста — время душев­ной скорби о грѣхахъ. А кто скорбитъ по чисто житейскимъ дѣламъ или неудачамъ, развѣ не отказывается отъ пищи по цѣлымъ днямъ, развѣ не отказывает­ся отъ всякихъ удовольствій, развѣ не страдаетъ другой разъ и безсонницей, несмотря на то, что близкіе и родные увѣщеваютъ поберечь свое здоровье? Вотъ почему постъ былъ всегда и во всѣ времена у всѣхъ народовъ, начиная отъ евреевъ, ассиріянъ, индійцевъ, китайцевъ, египтянъ, древнихъ грековъ и римлянъ, и кончая христіанами. Если постомъ люди выражаютъ свою грусть при житейскихъ невзгодахъ, то почему же находятся такіе, которые не желаютъ послушаться голоса Церкви, призывающаго насъ выразить нашу скорбь о грѣхахъ постомъ?