Зарядив ружья, пошли мы вперед. Тогда со мною были генерал-адъютанты Кутузов, Стрекалов, флигель-адъютанты Дурново и адъютанты мои - Перовский и Адлерберг. - Адъютанта моего Кавелина послал я к себе в Аничкин дом, перевести детей в Зимний дворец. Перовского послал я в конную гвардию с приказанием выезжать ко мне на площадь. В сие самое время услышали мы выстрелы, и вслед засим прибежал ко мне флигель-адъютант князь Голицын Генерального Штаба с известием, что граф Милорадович смертельно ранен.

Как живые восстали виденья.
Государь объезжает кадет.
Мы в строю. Незабвенны мгновенья!
Мне не больше тринадцати лет.

Вот проходят полки за полками.
Горделивая слава имён.
Лишь победы лихими боями
Осеняли величье знамён.

Но все эти наши бытовые проблемы перестали для меня быть проблемой окончательно, когда к нам в штаб (в школу) пришла одна бабушка.

Пришла она за помощью. К Мозговому. Местное население вообще постоянно к нему шло. То плёнку взять - окно закрыть, которые было выбито взрывной волной во время обстрела. То за досками, то за продуктами. То на соседей пожаловаться, которые шумят и не соблюдают комендантский час. Короче, шли они к нему в надежде, что он сможет решить их проблему. Мне всё это движение напоминало хождение «ходоков» к Ленину.

«Обласкаю» - выражение чекистов - надзирателей. Оно, как и «дрыновать», означает бить палкой. «А ну-ка, ротный; веди этого шакала ко мне, я его обласкаю (или подрыную)», каждый день услышите вы от надзирателей на СЛОНовской командировке. Как они «ласкают», показывает случай, который хочу рассказать.

Сто лет назад, 14 августа, Николай II, находившийся вместе с детьми и женой под арестом в Царском селе, был отправлен в ссылку в Тобольск. С Урала никому из них вернуться было не суждено: всю семью в 1918 г. расстреляют большевики.

...

...Прелесть была в том несознаваемом, но кровном родстве, которое было между ими и нами — и между ими, нами и этим хлебородным полем, что окружало нас, этим полевым воздухом, которым дышали и они, и мы с детства, этим предвечерним временем, этими облаками на уже розовеющем западе, этим свежим, молодым лесом, полным медвяных трав по пояс, диких несметных цветов и ягод, которые они поминутно срывали и ели, и этой большой дорогой, ее простором и заповедной далью. Прелесть была в том, что все мы были дети своей родины и были все вместе и всем нам было хорошо, спокойно и любовно без ясного понимания своих чувств, ибо их и не надо, не должно понимать, когда они есть. И еще в том была (уже совсем не сознаваемая нами тогда) прелесть, что эта родина, этот наш общий дом была — Россия, и что только ее душа могла петь так, как пели косцы в этом откликающемся на каждый их вздох березовом лесу...

Я занимался разными коммерческими оборотами. Купил себе в Херсоне небольшой домик. Главная моя забота теперь состояла в том: что делать со старшим сыном, который хоть и хорошо учился в Арзамасском уездном училище, но взят был из 2-го класса. Отдать его в ремесленную работу, но у нас в роду не бывало ремесленников. Пристроить в лавку к какому-нибудь купцу; но тут он мог натерпеться много горя не только от пьяного и безалаберного хозяина, а и от взбалмошных приказчиков, и притом горя бесполезного. Имей капитал я сам, другое дело. Да и то: он все-таки вышел бы неучем. А потому решил: отдать сына своего в Херсонскую гимназию, что с разными затруднениями и лишениями я и исполнил.

На основе архивных документов, мемуарной и научной литературы исследуется органическая связь профессиональных исполнителей из системы ВЧК-МГБ с добровольными палачами из числа коммунистов, их последующий карьерный рост в партийно-советской номенклатуре.

Их стоит начать, пожалуй, с общей оценки созданной самостийниками Украинской Легенды и ее основных постулатов. Что же мы увидим при этом? Даже в своей официальной ипостаси Украинская Легенда в целом, как и каждая ее составная часть, не только не выдерживает критики, но и с трудом поддается здравому анализу, ибо представляют собой невообразимую мешанину вздорных и совершенно анекдотических интерпретаций на темы Русской истории. А если уж быть до конца точным, то интерпретаций еще и лживых, не подтверждаемых ни историческими фактами, ни реалиями сегодняшней «Украины».

Часто сбирался я положить на бумагу краткое повествование тех странных обстоятельств, которые ознаменовали время кончины покойного моего благодетеля императора Александра и мое вступление на степень, к которой столь мало вели меня и склонности и желания мои; степень, на которую я никогда не готовился и, напротив, всегда со страхом взирал, глядя на тягость бремени, лежавшего на благодетеле моем, коему посвящено было все его время, все его познания, и за которое столь мало стяжал благодарности, по крайней мере при жизни своей! Меня удерживало чувство, которое и теперь с трудом превозмогаю - боязнь быть дурно понятым. Я пишу не для света,- пишу для детей своих; желаю, чтоб до них дошло в настоящем виде то, чему был я свидетель. Решаюсь на сие для того, что испытываю уже после шести лет, сколь время изглаживает истину и память таких дел и обстоятельств, кои важны, ибо дают настоящее объяснение причинам или поводам происшествий, от коих зависит участь, даже жизнь людей, более, честь их, скажу даже - участь царств. - Буду говорить, как сам видел, чувствовал - от чистого сердца, от прямой души: иного языка не знаю.

Стремительный провал России в бездну анархии создал огромную пропасть между вчера нашей страны и ее сегодня. Разрыв исторического бытия в свою очередь образовал трудно проходимую грань между вчерашним поколением и поколением сегодняшним, между отцами и детьми.
России нет – ибо СССР не Россия. Кто виноват в ее гибели? Молодежь ли, со школьной скамьи попавшая в кровавый водоворот не ею взорванной жизни? Старшее ли поколение, подготовившее этот водоворот или, по крайней мере, ждавшее его и им затопленное.

26 июля 1572 года началась Молодейская битва, в которой русские войска нанесли сокрушительное поражение шестикратно превосходящим силам Крымского ханства.

За зиму на всех командировках Северных лагерей набираются тысячи искалеченных: у одного отрублены пальцы, у другого вся кисть руки, а то и обе кисти, — третий отрубил себе ступню, четвертый поражен цынгой, пятый до того доработался, что от него остался буквально скелет обтянутый кожей, у шестого лекпом отрезал обмороженные ноги и он, чудом, остался жив. Весной, когда открывается навигация, все такие заключенные — мужчины направляются на Конд–остров и на другие «инвалидные командировки», которых в СЛОНе двенадцать; на Конд–остров направляются совершенно потерявшие трудоспособность, а на другие те, от которых СЛОН еще надеется что–нибудь взять.

Часто солдат попадает под обстрел, не понимая, откуда ведется огонь. В данный момент важнее спрятаться, уйти с линии огня. Для этого необходимо быстро броситься в ближайшее укрытие. Чтобы не тратить время на его поиск, еще при движении следует отмечать по пути подходящие места и двигаться между укрытиями короткими бросками. Ни в коем случае нельзя убегать, хотя у многих это наиболее естественное, инстинктивное движение. В этом случае враг спокойно расстреляет убегающего в спину.

22 июня Германия объявила о походе против СССР объединёнными силами союзников, включая Финляндию, и тут же получила ноту протеста, где говорилось, что финны соблюдают условия нейтралитета и воевать не собираются. Германские газеты 23 июня опубликовали финское опровержение. Однако, оно не было принято всерьез советским командованием и 25 июня финские города подверглись жесточайшей бомбардировке со множеством жертв и разрушений. Финляндия вступила в войну. В своём приказе о наступлении Маннергейм обозначил цель не только «вернуть» себе все территории, захваченные СССР в ходе советско-финской войны 1939−40 гг., но и расширить свои границы до Белого моря, присоединить Кольский полуостров. Впрочем, это не помешало ему в дальнейшем не дать сосредоточить управление финскими войсками в руках немцев для выполнения этой задачи.

Среди, ставших уже привычными и постоянными, скандалов творимых так называемой общественностью (то ревнители благочестия маскарон Мефистофеля со стены собьют, «чтобы на храм не глядел», то наоборот – атеисты митингуют, чтобы Исаакий церкви не отдавали. Кстати, его никто отдавать и не собирался, – он как был в собственности государства, так и остается), этот скандал наиболее показателен и значим. Он был не первым, имевшим протестную основу, направленную против нынешней власти и, в частности, городской, которая де «не посоветовавшись с народом, позволила себе осквернить» и т.д. Воспользовавшись мракобесием и полной исторической безграмотностью маргиналов, так сказать, «оппозиционные» депутаты коим, похоже больше и заняться нечем, поддержали «протестное» направление. Но самое печальное в том, что городские власти, не то убоясь шума, не то не желая связываться, пошли протестным воплям навстречу и своё решение в угоду им изменили. Я имею ввиду торжественное открытие мемориальной доски Маннергейму, затем её осквернение и снятие со стены по требованию неких до того неведомых неокомсомольцев… Тем самым, которым Александр Сергеевич Пушкин рекомендовал «судить не свыше сапога»…

После всего раскрытого и установленного вряд ли у непредубежденного исследователя может остаться сомнение в необходимости обновленной и углубленной постановки всей проблемы внешнего понуждения. Верный ответ возможен только тогда, если верно поставлен вопрос, а верная постановка вопроса требует от вопрошающего-верного и свободного напряжения всех сил души и духа и прежде всего духовно зрячей любви и религиозно напряженной воли. Есть душевные уклады, которые совсем неспособны к такому верному напряжению, но именно поэтому людям такого уклада разумнее и честнее признавать свое бессилие и скромно молчать, не участвуя в обсуждении этой проблемы. Когда нравственно-благородная душа ищет в своей любви -религиозно-верного, волевого ответа на буйный напор извне идущего зла [180],то люди робкие, неискренние, безразличные, безрелигиозные, настроенные нигилистически или релятивистически («все относительно и условно»), безвольные, сентиментальные, мира неприемлющие, зла невидящие-могут только мешать этому исканию, путая, искажая и уводя его на ложные пути.

В сегодняшнем Евангелии отец бесноватого сына привел его сначала к ученикам Христовым. Ведь им была дана власть изгонять бесов, и целить недуги, – это как бы входило в их послушание, и однако они не могли исцелить его. И когда отец с глубокой скорбью поведал об этом Господу, Христос с гневом воскликнул: «О род неверный и развращенный! Доколе буду терпеть вас! Приведите его ко Мне сюда!» И запретил ему Иисус, и бес вышел из него. Тогда ученики, приступивши к Иисусу наедине, сказали: «Почему мы не могли изгнать его?!» Иисус же сказал им: «По неверию вашему. Ибо истинно говорю вам: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: перейди отсюда туда, и она перейдет, и ничего не будет невозможного для вас. Сей же род изгоняется только молитвою и постом.»

«Дано сие протоиерею Александру Иоанновичу Введенскому, настоятелю церкви Захарии и Елизаветы в Петрограде, в том, что он, согласно резолюции Святейшего патриарха Тихона, является полномочным членом ВЦУ и командируется по делам Церкви в Петроград и другие местности Российской Республики»… Вот оно, свершилось! Ещё рывок, и вожделенная цель будет достигнута! Не Тихоны, не Агафангелы, не Вениамины станут у кормила церковной организации, а он, Александр Введенский. Давно пора на свалку истории всем этим закоренелым ретроградам, не понимающим, что нужно сбросить ветхие одежды допотопных уставов, стеснительных для людей деловых и талантливых. Давно пора было отодвинуть их. Да что там! Сбросить прочь… В 17-м это не удалось. Но уж теперь не сорвётся, уж теперь-то наша возьмёт! Потому что за нами теперь – сила. Такая, с какой не тягаться всем этим простофилям в белых клобуках… Поезд вздрогнул и, медленно набирая обороты, тронулся вперёд. Впереди – Петроград. И новая схватка, новая игра, новая миссия. Перед тем бы выспаться в дороге. Восстановить нервные силы, коих немереное количество отняли последние дни. Исторические, воистину, дни, в которых он, Введенский, играл главную роль!