Восьмой год моей жизни был довольно бурный. Избыток энергии, предприимчивость, нелепые фантазии с проведением их в жизнь встретили много препятствий и затруднений. Все ниже перечисленное случилось быстро, одно за другим, что сгустило неприятную атмосферу вокруг моей особы. Первое — это полное фиаско в моем коммерческом предприятии, второе — провал как писательницы-драматурга и третье — обнаружились способности, не соответствующие возрасту восьмилетней девочки.

Я была единственным ребенком в нашей семье, и мои родители очень меня любили, но не баловали. В доме была заведена дисциплина, иногда и военного характера. Пробудившаяся собственная свободная воля, чрезмерная храбрость и другие доблестные качества не давали мне покоя и не всегда приводили к благоприятным результатам. Мне было около пяти лет. История со сковородкой была забыта, но из всех последующих приключений я опишу только последние, которые оставили у меня в детстве горький след.

Моя книга может показаться сентиментально-наивной, не соответствующей требованию времени и теперешних настроений. Но она — ни что иное как некий сколок мирной жизни благоденствующей страны. Это жизнь одной из тысячи семей, тех давно ушедших «дворянских гнезд», в моей дорогой «Боярыне России», которой больше нет. Души людей искалечены. Они русские — и не русские. Для меня это новая заграница.

Александр Гречанинов родился в Калуге, в купеческой семье. Очень скоро его родители переехали в Москву, где и прошло всё детство и юность. Проучившись в гимназии всего пять классов, Гречанинов довольно скоро бросил занятия и в течение последующих пяти лет нигде не учился. Музыкой он начал заниматься очень поздно. В своей автобиографии, написанной в семидесятилетнем возрасте, Александр Гречанинов вспоминал, что «настоящее» фортепиано впервые увидел в возрасте четырнадцати лет, а из музыкальных инструментов до той поры знал только оркестрион и гитару. Первая мелодия, которую он смог робко подобрать на пианино «одним пальцем», была ектения.

Докфильм

...

«Маскарад» — советский полнометражный чёрно-белый художественный фильм, поставленный на Киностудии «Ленфильм» в 1941 году режиссёром Сергеем Герасимовым по одноимённой драме М. Ю. Лермонтова.

Этого удивительного певца и человека нет с нами уже долее четверти века, но живут его песни, и люди, уже не заставшие Агафонова в живых, услышав его неповторимый голос, становятся поклонниками этого выдающегося таланта, навсегда остающегося с нами…

В 1864 году в России была объявлена судебная реформа. Она провозгласила создание института присяжных. Отныне, помимо судей, в вынесении приговора участвовали свободные граждане, которых не назначали, а выбирали такие же свободные граждане. Впрочем, реформы реформами, но человека в одночасье не переделаешь. Резкие перемены для него болезненны, а порой и катастрофичны.

На бойцах и пуговицы вроде чешуи тяжелых орденов. Не до ордена. Была бы Родина с ежедневными Бородино.

Гаврилин пришел в музыку, можно сказать, из глубины самой жизни. Из своего послевоенного, сиротского детства он принес необычайную чуткость души, ранимость ее, желание растворения своей боли в народном, в мирском, столь характерное [для русской песни] для русского искусства, для русской души, для русского народного сознания. Оттуда же он принес свой редкий, врожденный музыкальный талант, талант - как природный дар, а не [просто] музыкальное умение, возникающее в результате профессиональной выучки, под которой, иной раз, ошибочно подразумеваются творческие способности. Профессиональная выучка пришла позже, в Ленинграде, где он окончил Консерваторию сразу на двух факультетах: композиторском и теоретическом. Высокообразованный, умный, обладающий глубоким и острым умом, начитанный [(я бы сказал просвещенный)] человек, Гаврилин откристаллизовался в яркую личность Советской музыки. В нем, как художнике, соединены и сплелись органично стихия и культура - те два обязательных слагаемых, без которых не может быть и никогда не было большого искусства. Георгий СВИРИДОВ

К 10-летию памяти Саввы Васильевича ЯМЩИКОВА

К дню памяти Саввы Васильевича и дню рождения Василия Борисовича

...

...

...

Пушкин еше при жизни занял царственное положение среди наших писателей; с тех пор его престол остается непоколебимым: все стараются учиться у него и подражать ему, но никто не дерзает оспаривать у него его венца, сияющого немеркнущей славой. Даже революция, потрясшая все авторитеты, не могла поколебать его треножника, а, напротив, сама старается найти в нем для себя идеологическое оправдание и нравственную опору. Вокруг его имени создался своеобразный культ, нашедший своих жрецов в виде особого, так сказать, литературного сословия пушкинистовъ. Они тщательно изследовали историю его жизни вплоть до мельчайших подробностей его домашняго быта, ревниво собирали и продолжают собирать оставшееся от него литературное наследство, стараясь не утратить не только малейшого из его произведений, но даже сберечь для потомства каждую случайно брошенную им фразу, или отдельныя слова, внимательно изучили основные мотивы его творчества, постарались проникнуть в сокровенную лабораторию его творящого духа, чтобы проследить зарождение его идей, их постепенное развитие и окончательное оформление, истолковали все загадочныя места в его творениях, исчислили все его любимыя слова и выражения и, наконец, вслушались в самую музыку его речи, чтобы уловить созвучие его словесного и душевного ритма, которое наблюдается у него в такой степени, как ни у кого другого из наших писателей.

...

...

На углу Большой Никитской и Моховой, в старинном невысоком здании, прямо на улицу глядел, под стеклом, с неугасимою лампадой, образ св. Татианы. Все очень скромное и старомодное. Отчасти и странно: почему облик молодой диакониссы, замученной в первохристианские времена в Риме, так вот явился в Россию XVIII века, освятил просвещение ее? Да, будто бы случайно: мать графа Шувалова звали Татьяной. 12 января 1755 года Императрица Елизавета подписала указ Сената об основании Московского Университета -- покровительницей его и оказалась св. Татиана, день ее в темной Скифии праздновали как раз 12-го. Разные бывают случаи, и не нам разгадать, просто ли случай, или не просто. Можно только сказать, что Скифия приняла римскую деву, как свою. Университет университетом (разное он давал), но сама дева таинственно отмеченная, вселилась в Россию как в родное свое -- подумать: Рим и Россия! И ничего в Татиане от Рима Истории: все от смирения, тишины.