В основу своих воззрений на жизнь людей социализм, как известно, полагает так называемую экономику и борьбу, вечную борьбу общественных классов. «Борющийся пролетариат» – вот название рабочего класса. Оправданием этого взгляда служит-де наука, под которой социализм разумеет исключительно те научные воззрения, которые ему нравятся: именно материализм и дарвинизм. Известно, что дарвинизм возвёл в закон всемирной жизни борьбу за существование. Попробуем стать на эту точку зрения социализма. Спрашиваем: каким же образом в основу борьбы, и притом вечной борьбы, ляжет любовь? Где здесь место для справедливости, равенства и особенно свободы?

Все это читалось, передавалось из уст в уста, и хорошо замечалось и даже чувствовалось в Сан-Стефано. И в самом деле: в политических процессах -- жиды, в мятежных уличных демонстрациях -- жиды, в либеральной печати и адвокатуре -- жиды, в банковских крахах -- они же; в разных хищениях и святотатствах, в огульном ограблении казны и армии -- тоже жиды, в сухарном и погонщицком деле, пустившем по миру тысячи русских крестьян -- опять-таки жиды, даже в "Красном Кресте" -- и там без них не обошлось! Все это до глубины души возмущало русских людей под Царьградом. Особенно, видя, как эти жиды и здесь ходят с нагло торжествующими физиономиями и знать себе не хотят никаких распоряжений и приказаний начальства, если они им не выгодны. И вот тут-то, под Царьградом, впервые невольно призадумались о "еврейском вопросе в России" даже и те, кто о нем до сих пор никогда и не думал. Тут впервые всеми сознательно почувствовалось и сказалось остерегающее слово "жид идет!"-- и этот "жид" казался страшнее всякой войны, всякой европейской коалиции против России. Слишком уж больно и оскорбительно это было!

Святое Евангелие сохранило нам слова Спасителя, которые Господь сказал Своим апостолам на Тайной вечере, прощаясь с ними, перед тем как идти на Свои тяжкие страдания. Перед Ним был весь этот ужас, вся неизмеримая бездна страданий, которую мы и постигнуть и представить себе не можем, а Он им говорит: «в мире скорбны будете: но дерзайте , потому что Я победил мир» (Ин. 16:33). И недаром о. Иоанн Кронштадтский, как он писал в своем дневнике, любил взирать на изображение, на икону Жизнодавца Христа с победным знамением в Руке, после Воскресения! «Какой Славный Победитель! – говорил о. Иоанн – какого злобного и страшного врага победил!» И апостол любви говорил: «сия есть победа, победившая мир, вера наша» (1Ин. 5:4)!

Несомнѣнно, что Европа мало и очень поверхностно знаетъ Россію. Частью недоброжелательство, частью безсиліе пониманія ограничиваютъ ея свѣдѣнія объ этой странѣ тѣснимъ и неисходнымъ кругомъ предвзятыхъ понятій, глупыхъ пошлостей, нелѣпыхъ предубѣжденій. Вѣрованія и нравственныя качества Русскаго народа кажутся на взглядъ Европы странностями и принадлежностями варварства, потому что они не согласуются съ ея собственными предразсудками и противорѣчатъ ея склонностямъ, проистекшимъ отъ цивилизаціи, которая, конечно, ушла далеко впередъ, по слишкомъ часто направлялась по ложнымъ путямъ. Чтобы заставить умнаго Англичанина или Француза сказать глупость, нужно заговорить съ нимъ о Россіи: это такой предметъ, отъ котораго они пьянѣютъ, и разумѣніе у нихъ тотчасъ мутится.

Самое легкое — порицание; а именно: необъективное, страстное, безмерное порицание. Самое трудное — похвала; а именно: объективная похвала. Для этого человеку требуется подлинное искусство. Но не для того вовсе, чтобы говорить комплименты или тем более льстить (это было бы само по себе умение!), а для честной, искренней и объективной похвалы, которую так редко услышишь в жизни и которой так сильно недостает.
 

Переходим теперь и мы к оценке социализма с нравственной точки зрения. На чём основать и чем доказать можно эти понятия чисто нравственные: свобода, братство, равенство, любовь и справедливость? Для человека, верующего в Бога, в Его закон, признающего душу и её бессмертие, все эти понятия – близкие, родные, убедительные. Бог есть Любовь; человек – образ Божий; оттого любовь есть закон жизни, дыхание жизни христианина; оттого в другом человеке он видит образ Божий и, любя ближнего, тем самым проявляет свою любовь к Богу... Но «предоставив небо воробьям», отвергнув душу и бессмертие, ограничив всё землёй, на чём же социализм может основать нравственные требования? Почему, с точки зрения социализма, я должен быть справедливым и что такое справедливость? Почему я должен любить людей, за что, да и что такое любовь? И что это такое: свобода, братство и равенство? Почему я должен подчинить им свою жизнь? Всё это для социализма, раз он отверг религию и бессмертие, – всё это вопросы неразрешимые и полные противоречий.

Мне хочется сказать Вам несколько слов о том соблазне, который разливается всюду широкой рекой. Это соблазн так называемого экуменизма, когда предлагается людям объединиться всем, какое бы они вероисповедование сами не исповедовали. Объединиться всем вместе, для того чтобы создать как они говорят «истинную Христову Церковь». Я хочу коротко обратить Ваше внимание вот на что: Те, кто призывает нас участвовать в этом экуменизме, говорят: каждая церковь, каждое исповедание имеет свою долю христианской, Христовой истины и каждое исповедание и должно внести эту долю истины в эту общую духовную сокровищницу и тогда, значит, создастся единая церковь. То есть другими словами, каждому вероисповедованию предлагается признать, что в его вере – только часть истины, что не вся его вера истинна, а только часть какая-то, а остальное ложь и заблуждение, от которого нужно отказаться, входя в это искусственное объединение. Но нужно отдать себе отчет в том что от нас требуется, если нас призывают присоединиться к экуменизму. Мы должны сделать вот что: объявить, что у нас есть доля истины, как они говорили; значит – не вся наша вера истинна, не все ученье православное истинно, а только какая-то часть, а остальное есть заблуждение.

Все же надо говорить – хоть через силу, хоть сквозь стиснутые от боли, отчаяния и негодования зубы, хоть что-нибудь, хотя бы вот об этой невозможности говорить, – если не об общем, не о мировом, то хоть о частном, о нашем, о России, о Москве, где бражничают Емельки и Гришки за своей кровавой пьяной трапезой. Говорить для чужеземцев, слишком еще мало знающих нас и волею судьбы призванных решать наши судьбы, – чтобы слышали они и мой голос, то, что я говорю, – я, Божиею милостью не последний сын своей родины. Говорить для будущего историка, чтобы смутить его и заставить нахмуриться, стать строже к своему труду, когда дойдут до него наши загробные голоса – славословия этим дням и мое проклятие им до скончания и по скончании их, равно как и тем, кто творит и кто приуготовлял эти дни, а теперь тоже клянет, забывая, что «не властен ударяющий в барабан удержать грохот барабана». Говорить для тех, – да сохранит Господь их драгоценную жизнь! – что доброю волею идут умирать за нашу Москву, за нашу Россию.

Храбрость, по большей части, является, как совокупность работы ума, воли и чувства или в полном их объеме, или частично. Храбрость является иногда как следствие умственного расчета, иногда как следствие сознательной выучки, иногда как следствие высокого подъема благородных чувств, вызывающих презрение к опасности и смерти.
 

По последним данным ООН (сентябрь 2015-го) в результате конфликта на Донбассе погибло порядка 8000 человек, число раненых приближается к 18000. Кроме того, по данным Международного Красного Креста, несколько тысяч человек пропали без вести. Сколь-либо точной статистики по пропавшим пока не существует.

За это вся либеральная "пресса" опрокинулась на Каткова и стала отрицать даже самую raison d'etre его газеты и вообще охранительных начал, вопрошая, во имя чего же может поднимать "эта партия" свои голос теперь, когда обстоятельства не допускают уже колебаний, а требуют прямого и решительного образа действий и совершенно определенной политики, в смысле увенчания здания?" А московский журнал "Русская Мысль", так тот дошел даже до требования "обузданий", восклицая: "неужели все это пройдет (Каткову) даром и не будет обуздан этот оскорбительный для всего русского общества наглый, сумасшедший крик распаленной инквизиционным жаром фантазии?!" Это либералы-то взывали об "обуздании" к правительству, за независимое слово!

Кто бы ты ни был, готовься: упрек доберется и до тебя! Устоять перед ним — сила характера; творчески использовать его — искусство жить. Ясно, что нам бывает не легко его вынести. «Я хотел как лучше, преодолел все трудности, сделал все, что в моих силах, а теперь мне говорят: плохо! Эти брюзги! Они меня унижают. Они парализуют мой жизненный взлет! Они сдерживают мои творческие силы. Они хоронят мою уверенность в себе. Мне что — отчаяться и отказаться? Или — как мне стряхнуть позорную тягость этого порицания?»

В сегодняшнем Святом Евангелии мы слышали повествование св. евангелиста Луки об одном из тех чудес Спасителя, в которых особенно проявлялись Его Всемогущество и царственная власть над всем творением Божиим. Ибо в этом Евангелии повествуется, как по Его слову воскрес умерший человек, дух которого возвратился снова, после смерти, в его тело. Евангелист говорит, что к Спасителю однажды прибежал человек, которого звали Иаир. Он был начальником синагоги, т.е. занимал особо выдающееся и почетное положение. Но надо иметь в виду, что тогдашняя иудейская знать на Спасителя нашего смотрела сверху вниз, т.к. с их точки зрения Он был только молодой Раввин Учитель, при этом, нигде не учившийся, самоучка. Но тут, не как к учителю молодому устремился к Нему Иаир, а как к прославленному Чудотворцу, у Которого он просит, падши к Его Ногам, о том, чтобы Он поспешил прийти и исцелить его дочь, которая находится при смерти. Господь Иисус Христос никогда не мог отнестись равнодушно к чужому страданию и горю, и Он пошел с Иаиром в его дом. Иаира ждет на пути страшное испытание, ибо Господь Своим промыслом, Своею премудростью устрояет так, что по дороге в дом Иаира совершается, предварительно как бы, еще одно чудо, которое, несомненно, благотворно подействовало на Иаира, укрепивши его веру.

Спасение в нас самих, в возврате к Божьему образу и подобию, надежда – на тех, которые этого образа и подобия не утрачивали даже в самые черные дни, – которые, испив до дна весь ужас и всю горечь крестных путей, среди океана человеческой низости, среди звериного рева: «Распни Его и дай нам Варраву!» – перед лицом неслыханного разврата родной земли, встали и пошли жизнью и кровью своей спасать ее, и повели за собой лучших ее сынов, лучший цвет русской молодости, дабы звезда, впервые блеснувшая над темнотой и скорбью Ледяного похода, разгоралась все ярче и ярче – светом незакатным, путеводным и искупляющим несчастную, грешную Русь!

«Что же касается глупости, то она действительно нечто нестерпимое: она ведет себя мелко, близоруко, самоуверенно, претенциозно; она воздействует вредно, зачастую просто опустошающе. И такое выносить — из мнимой терпимости? Почему? Для чего? Такая терпимость сама не что иное, как разновидность глупости. Убрать ее! Выполоть, искоренить, растоптать! А вы, господин профессор, конечно, молчите и стоите на стороне глупости?»

В Евангелии есть повествование о том, как Господь Иисус Христос освободил от тяжкого недуга беснования несчастного человека, которого захватил в свою власть не один злой дух, а целый легион злых духов – этих врагов Божиих и врагов человечества. Когда мы с вами читаем или слышим это Евангелие, то не можем, конечно, не обратить внимания на то место, где говорится, как злые духи, владевшие человеком, увидя приближавшегося Спасителя и поняв, что пришел конец их злобному насилию и мучению несчастного, – стали просить Его, чтобы Он позволил им войти в стадо свиней, пасшихся тут же на берегу озера.

Воля заключается в сосредоточении своего внимания на том, что отвлекает от мысли о смерти, о ранении, о всем, что парализует храбрость. Воля заставляет думать о своей обязанности — целить, стрелять, идти вперед, окапываться, занимает ум и рассеивает мысли. Воля заставляет начальника сосредоточить свое внимание на своем боевом участке, командовать, управлять, ободрять ослабевших духом. Воля заставляет высшего начальника думать о главном, отметая мелочи, стремиться к победе, минуя препятствия. Чем выше военное образование начальника, чем больше он понимает обстановку, тем яснее работают его мысли и тем легче ему направить их к победе. В этом великое значение воли, ее развития в себе, ибо воля родит храбрость. Волевой человек легче будет храбрым.

Мы намеренно очень долго и подробно остановились на отношениях социализма к религии и христианству. Главные представители социализма, как мы видели, нескрываемо заявляют о том, что, прежде всего, они желают сделать движение народных масс атеистическим. Так как учение, претендующее обновить и пересоздать всю жизнь людей, по необходимости, должно быть связным, стройным и последовательным, то из указанных отношений социализма к религии и христианству, как из зерна, вытекают и все прочие стороны этого учения – всё мировоззрение социализма и самые способы его воздействия на жизнь людей.

«Ах, это время — никогда с ним не справиться! Оно выкидывает с нами скверные шутки. Оно непредсказуемо: то его в избытке, то опять страшно в обрез. И не знаешь, как это происходит, но порою становится так поздно, так поздно, что все упускаешь. Будто застреваешь во всем; или будто ноги становятся свинцовыми, как во сне; или будто все сговорилось против нас. И тогда видишь везде кислые, раздраженные лица!»… Так жалуется на свои горести бедолага, не научившийся искусству управлять временем.

Как и во всяком чиновничьем учреждении, а большевики-коммунисты прежде всего, конечно, чиновники, — среди сотрудников чрезвычайки есть генералы, есть и мелкая сошка, есть простые исполнители и есть руководители. Есть и изобретатели, вносящие в свою работу фантазию и даже страсть. Огромное большинство следователей, комендантов и других сотрудников ЧК состояло из людей малообразованных, часто почти неграмотных. Интеллигентные люди являлись исключением. Грубость и жестокость были совершенно необходимыми качествами, и в этом отношении никаких исключений не допускалось. Всякая снисходительность, а тем более мягкость к заключенным строго преследовалась и могла подвести сотрудников под самые строгие кары, вплоть до расстрела.