1. Быть верными старой России и относиться уважительно к её прошлому.
2. Быть верными Югославии.
3. Уважать религии.
4. Уважать русские старые обычаи.
5. Охранять нашу национальность.
6. Помнить, чьё мы имя носим (России, Святого Благоверного и Великого Князя Александра Невского и Шефа корпуса).
7. Сохранять русский воинский строй и выправку.
8. Подчиняться не рабами, а доброй волей.

Справедливо отсчитывать экономические реформы нового строя – ещё, конечно, от Горбачёва. Сюда пойдёт и рост, за горбачёвский период, внешнего государственного долга с 20 млрд. долларов до 80 млрд. (Впрочем, лишь малые годы спустя это учетверение долга покажется уже и детским.) В первичные реформы зачислится и развал всех связей внутри государственной экономической системы – связей и взаимодействий, не заменённых ничем, – просто развал. (А ведь сказано: Не пори, коли шить не знаешь.) И объявление диковинного «социалистического рынка»; и создание лжекооперативов – в сросте с государственными предприятиями и за их счёт. А единственное правильное, хотя и очень слабое, движение по снятию коммунистических препон с мельчайшего предпринимательства (в том числе и на селе, а как это было бы благодетельно, это бы вернейшее направление) – немедленно же (в 1987) было задавлено партийной лапой как «нетрудовые доходы».

"Здесь молился Николай за матушку-Россию". Такую надпись, как говорят, до сих пор можно видеть под крестом высочайшего в мире христианского храма - св. Петра в Риме. Император Николай I в расцвет бесспорного тогда могущества России, в эпоху, когда пред нею склонялся мир, молился за свое отечество, как бы предвидя наступление теперешних великих бедствий.

Ни один народ, - начал он, как бы читая по строкам и в то же время продолжая грозно смотреть на Ставрогина, - ни один народ еще не устраивался на началах науки и разума; не было ни разу такого примера, разве на одну минуту, по глупости. Социализм по существу своему уже должен быть атеизмом, ибо именно провозгласил, с самой первой строки, что он установление атеистическое и намерен устроиться на началах науки и разума исключительно. Разум и наука в жизни народов всегда, теперь и с начала веков, исполняли лишь должность второстепенную и служебную; так и будут исполнять до конца веков. Народы слагаются и движутся силой иною, повелевающею и господствующею, но происхождение которой неизвестно и необъяснимо. Эта сила есть сила неутолимого желания дойти до конца и в то же время конец отрицающая. Это есть сила беспрерывного и неустанного подтверждения своего бытия и отрицания смерти.

Евангелие прошлой недели о богаче, у которого был хороший урожай, было как бы заключительным аккордом цикла Евангельских чтений Пятидесятницы. Оно изображало нам человека, который все заботы свои посвятил одному: заботе о своем временном, земном благополучии. Чтобы сохранить свой хороший урожай, он разорил старые житницы, построил новые, большие, и сказал: «Душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись.» Но Бог сказал ему: «Безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя.» В чем же дело? Почему такой приговор? Ответ на этот вопрос дается в Евангельском чтении сегодняшнего Воскресенья. В нем говорится о том, как Господь устроил пир и звал многих, то есть, всех. И этот богач был тоже «званный» на пир Божий, но он был так захвачен своим житейским устроением, что забыл про это свое «звание,» про пир, на который был приглашен, и никак не ожидал, что призыв его совершится в эту ночь. Вот почему Бог назвал его безумным.

Неужели пало на голову России еще мало всякого рода стыда, позора и срама, от дней Берлинского конгресса до гнусного злодеяния 1 марта, чтобы хотеть навалить на нее еще позор шутовства и святочного переряживанья в западнические костюмы и личины!

Вера не обманывает никогда. Не обманули меня и надежды. Буря стихает или затихла. Вещие добрые признаки расцвета Товарищества предварили наш праздник. Знаем, что братским Товариществом охвачены наши кадеты - студенты; знаем, что все Вы, охваченные благородным Товарищеским порывом, сами полуголодные, отказались от улучшенной пищи и послали помощь кадетам - студентам, не разбираясь, пойдет ли она Киевлянам, Одесситам или Полочанам; а десять дней назад Бог послал мне быть свидетелем тому, как, в тягостной обстановке, Одесситы и Полочане пошли на помощь Киевлянам, встревоженные за их участь.
Да будет же этот день, из году в год, днем прославления наших заповедей Товарищества.

Это столкновение, не разрешённое разумно полугодом раньше, кончилось кровавыми днями октября 1993 (и гибелью полутораста или больше человек, главным образом не участников конфликта, а невинных посторонних). И прошло оно под слитный одобрительный хор неодемократов: «Раздавить гадину!» – силой оружия, – очень непредусмотрительно для своего же демократического будущего. По наследству от коммунизма и переняли они: «если враг не сдаётся»... Да через три месяца Гайдар и Козырев прямо искали союза с коммунистами, приглашая их в «антифашистскую лигу». И вскоре вслед тому возглашался договор о «гражданском» (номенклатурном) согласии – согласии внутри олигархии, – договор, не без последствий уветвившийся потом в неосвещённые коридоры.

Потомкам этих людей, детям интеллигенции, которые готовы были к восприятию культуры, к получению образования, — не дали такой возможности, им не дали получить образования, ибо швондеры создавали свою советскую интеллигенцию, в значительной своей мере еврейскую интеллигенцию, мыслящую по-еврейски и видящую в русских своих врагов. Ибо Швондер видит в русском интеллигенте своего лютого врага, которого он должен уничтожить. Вот мораль и содержание этого произведения, а совсем не то, что показывают нам в театре, что русский человек такая скотина, свинья, что он похож на собаку и т. д. Это сопутствующие дела. Да он и не русский, да он и не человек, он не человек, в этом-то всё дело, тогда как Швондер (и в этом ужас!) — человек, а это — страшно. При всех условиях Шариков — все-таки фантасмагория, и он перестаёт существовать. А Швондер существовать остаётся. Мы знаем прекрасно, что он Преображенского убьёт. И Преображенских Швондеры уничтожили, а сами Швондеры живы до сих пор.

Какова же система народного представительства, нужная для монархии? Такая система представительства требует, чтобы нация была организована в своих классах, сословиях, вообще в реальных коллективностях, из которых она состоит и в среде которых живут и действуют ее отдельные граждане. Чем лучше нация организована в своих социальных группах, тем проще и легче исполнима монархическая система национального представительства. Чем более нация дезорганизована, тем труднее создавать ее. При дезорганизованности нации - ее творческие силы не видны. Их трудно вызвать, если этого пожелает Верховная власть, ибо неизвестно, где они находятся. Их трудно выбрать даже народу, ибо он также их не всегда видит. При дезорганизованности нации приходится прибегать к системе выборов по большинству голосов, то есть к системе слепых выборов, к системе опроса не высших, а низших элементов социальной жизни.

Я уже вам говорил: мы проникнем в самый народ. Знаете ли, что мы уж и теперь ужасно сильны? Наши не те только, которые режут и жгут, да делают классические выстрелы или кусаются. Такие только мешают. Я без дисциплины ничего не понимаю. Я ведь мошенник, а не социалист, ха-ха! Слушайте, я их всех сосчитал: учитель, смеющийся с детьми над их богом и над их колыбелью, уже наш. Адвокат, защищающий образованного убийцу тем, что он развитее своих жертв и, чтобы денег добыть, не мог не убить, уже наш. Школьники, убивающие мужика, чтоб испытать ощущение, наши, наши. Присяжные, оправдывающие преступников сплошь, наши. Прокурор, трепещущий в суде, что он недостаточно либерален, наш, наш. Администраторы, литераторы, о, наших много, ужасно много, и сами того не знают!

«Начало и конец нашей веры есть жертвоприношение Богу. Апостол, готовя нас к этому, молит нас щедротами Божиими. Указывая на них, он возводит мысли и сердца наши к той беспредельной любви, которая не пощадила Единородного Сына принести в жертву правосудию и даровать в жертву человеку. Сын Божий, однажды принесший Себя на Кресте, вечно приносимый на Престоле суда в оправдание наше, до сих пор приносится нами на бескровном алтаре, и, как «Хлеб небесный» (Лк. 51, 52), питает нас «Телом Своим, живой Водой» (Ин.4, 14) поит, очищает и освящает Своею Кровью. Сын Божий есть жертва человеку – отречется ли человек быть жертвою Богу? «Умоляю вас, братия, милосердием Божиим, представьте тела ваши в жертву живую, святую и благоугодную Богу».

Евангелие прошлого Воскресенья повествовало нам притчу о Милосердном Самарянине и закончилось такими словами: «Тогда Иисус сказал ему: Иди и ты поступай так же.» А сегодняшнее Евангелие, чем оно заканчивается? «Но Бог сказал ему: в сию ночь душу твою возьмут у тебя. Кому же достанется то, что ты заготовил? Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет.» Вот два разных пути. Оба они приводят нас к нашему последнему моменту, к смерти. Но ведь смерти нет, а есть вечная жизнь. Значит эти разные пути приводят нас к таинственному переходу, ко встрече с вечностью. Всем нам предлежит встретить это «нечто таинственное.»

Открывать и обличать недостатки легче, нежели исправлять. Несчастие нашего времени то, что количество погрешностей и неосторожностеи, накопленное не одним уже веком, едва ли не превышает силы и средства исправления. Посему необходимо восставать не вдруг против всех недостатков, но в особенности против более вредных, и предлагать средства исправления не вдруг все потребные, но сперва преимущественно потребные и возможные.

Более 50 лет отделяет нас от дня основания Белого Движения, нам есть о чем подумать, ибо мы были свидетелями коренных изменений не только на нашей Родине, но и во всем мире. Говорят – «горе побежденным» – но еще большее горе для победителей, если они забудут, что в жизни существует неизменный процесс изменения действительности.
Наша жизнь протекает в ненормальных условиях: нет Отечества, как и нет непререкаемых авторитетов. Но с 1917 года мы остались верным России и Белой Идее. Это есть наша основа, которую надо беречь, о которой всегда и всюду нужно с гордостью говорить.

А теперь – и все признает, что Россия – расплющена.

Оправдатели настаивают, что иначе и пойти не могло, другого пути не было, это всё – переходные трудности. Здравомыслящие – уверены, что здоровые пути были, они всегда есть в народной жизни.

Как ни очевидна для меня правота вторых – спор этот уже отошёл в бесполезность: нам всем думать надо лишь – как выбираться из-под развалин.

А теперь – и все признает, что Россия – расплющена.

Оправдатели настаивают, что иначе и пойти не могло, другого пути не было, это всё – переходные трудности. Здравомыслящие – уверены, что здоровые пути были, они всегда есть в народной жизни.

Как ни очевидна для меня правота вторых – спор этот уже отошёл в бесполезность: нам всем думать надо лишь – как выбираться из-под развалин.

Цицианов был не только замечательнейшим полководцем, создавшим дух кавказского солдата, но и выдающимся администратором. При нем начато строительство дороги с Кавказской линии в Грузию, возобновлен Владикавказ и учреждено правильное почтовое сообщение по Военно-Грузинскому тракту.

Среди беспрерывных походов и битв Цицианов не переставал помышлять о борьбе с невежеством, в котором погрязло все народонаселение Грузии, хлопотал об учреждении в Тифлисе гимназий, о присылке учителей русского языка, о доставке книг и прочего.

В то же время про Цицианова с полным правом можно сказать: «Человек он был». Его гуманные заботы о своих боевых сподвижниках представляют редкий и трогательный пример. Так, в первые минуты после ганжинского штурма, среди тяжких забот главнокомандующего, он собирает сведения не о погибших только, а и о тех, кто понес в этих погибших тяжкую, невозвратимую утрату. В рапорте государю, писанном, можно сказать, еще на дымящихся развалинах крепости, Цицианов, говоря о смерти поручика Кейта, прибавляет тут же, что после него осталась жена «в беднейшем положении»; донося о смерти старого шестидесятилетнего майора Бартенева, он просит в память отца наградить следующим чином сына, «дабы он мог поспешить относительно храбрости по следам почтенного отца своего...»

Удивительно ли после того, что князь Цицианов был так любим своими подчиненными.

Исполненный необыкновенного ума, храбрости, одаренный проницательностью и твердой волей, хорошо знакомый с характером восточных народов, Цицианов гордо и высоко держал русское знамя и оставил после себя славную память, которая никогда не умрет в истории русских кавказских войн.

...

«И вот один законник сказал, искушая Христа: Учитель, что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную? Он же сказал ему: в законе что написано? Как читаешь? Он же сказал в ответ: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, всею душою твоею и всею крепостью твоею, и всем разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя.»