Над землей догорала сегодняшняя литургийная песнь. «Да молчит всякая плоть человеча, и да стоит со страхом и трепетом».

Вечерняя земля затихала. Дома открывали стеклянные дверцы икон. Я спросил отца:

— Это для чего?

— Это знак того, что на Пасху двери райские отверзаются!

До начала заутрени мы с отцом хотели выспаться, но не могли. Лежали на постели рядом, и он рассказывал, как ему мальчиком пришлось встречать Пасху в Москве.

— Московская Пасха, сынок, могучая! Кто раз повидал ее, тот до гроба поминать будет. Грохнет это в полночь первый удар колокола с Ивана Великого, так словно небо со звездами упадет на землю! А в колоколе–то, сынок, шесть тысяч пудов, и для раскачивания языка требовалось двенадцать человек! Первый удар подгоняли к бою часов на Спасской башне…

Нигде в мире честь чужого имени не находилась в таком пренебрежении и не служила столь безнаказанно пищей для грязных сплетен, как у нас, в благословенной утробной России.

В былые времена, ну, скажем, лет с десять тому назад, от одного только слова "свобода" весьма многие достойные люди в раж входили и некоторые даже слезу умиления пускали. А вот теперь, можно сказать, совсем наоборот: скажет головотяп какой — "свобода", а у тебя, извините за выражение, к горлу клубок подкатывается. Так, кажется, и смазал бы головотяпа.
Очень, должен сознаться, удивительно все это. Раньше свобода интересной дамочкой была, в кисейном одеянии, с мечом в руке. Может, конечно, он картонный был, меч-то этот, и кисея напрокат взята, а все же умилительно. Нынче же дамочка сия, как говорят, чудодейственным образом в удочку превратилась: на одном ее конце — червяк, а на другом — дурак. Сидят это, значит, товарищи-рыболовы с удочками-свободами и простачков из мутной водицы вылавливают. А ученые люди, которые знатоки по этой части, считают даже свободу куда проще удочки, потому в ней, в свободе, и червяков нет — одни дураки.

Генерал от кавалерии Павел Николаевич Шатилов (1881-1962) происходит из старинного дворянского рода. Его дед, генерал от инфантерии Павел Николаевич Шатилов (1822-1887), воевал на Северном Кавказе, в Закавказье, за штурм  Карса в 1877 г. Высочайшим указом был награжден орденом Святого Георгия 3-й степени, умер в должности командира 15-го армейского корпуса после падения с лошади во время военного смотра. Отец Павла Николаевича Шатилова-младшего генерал-лейтенант  Николай Павлович Шатилов  (1849—1919) с 1875 г. воевал и служил в основном на Кавказе, с 1907 г. помощник по военной части Наместника Его Величества на Кавказе (второе лицо в иерархии кавказских сановников), с 1913 г. член Государственного Совета.

Женщины-христианки! Не пренебрегайте зовом Божиим в наше ужасное злокозненное время отступления: следуйте высокому примеру св. жен-мироносиц, послужите делу Евангелия и Святой Церкви, делу спасения душ человеческих, и этим Вы проявите Вашу любовь Самому нашему Господу и Спасителю, послужите Ему, как евангельские мироносицы!

Возобновляя обещанную в конце второго письма беседу о Церкви, я предложу вам на этот раз духовную трапезу, изготовленную не из мыслей духоносных Отцов, а представляющую собою сводку суждений о Церкви простого мирянина. Впрочем, мирянин этот не может быть назван рядовым, так как жизнь его является совершенно исключительной по тем внешним и внутренним переживаниям, которые выпали на его долю. Этот мирянин – князь Дмитрий Александрович Хилков, том писем которого лежит у меня на столе⁸².

Художник! Ты хотел бы, чтобы твой зритель или слушатель проник в твое произведение до самого дна и воспринял бы через это скрытое тобою в нем богатство? Проникни для этого сначала сам в сокровенные веяния Божий, одушевляющие и движущие мир. Помни, что ты сам Божий зритель, слушатель и ученик. Вынашивай узренное до полной зрелости и обнаруживай его в верных образах и точной материи. Тогда ты создашь художественное, которое будет завоевывать сердца «с силою и властью многою».

Дни наши − черные. Народы на распутьи. Чувствуется тревога всюду − куда идем? Ждут перемен и потрясений. Падает сила права, бестыдство уже не прячется под маской. Узнали мы много-много; повидали, можно сказать, историю: цену международной нравственности знаем, «братство народов» знаем… − чего только не знаем! Глушат нас шумы. Слышим ли еще в ушах этот внешумный возглас − Христос Воскресе? Жив ли в нас тонкий духовный слух, различим ли внешумный возглас? Отзовемся ли на него − Воистину!?

"Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих". (Мф. 4,4).
Этим словом Господа нашего Иисуса Христа всегда руководились русские люди в старые времена. Этою Божественною мудростью была одухотворена и жизнь царя, помазанника Божия, и беднейшего пахаря. На этой великой основе воздвигалась, крепла и росла древняя Русь.
Напомнить об этом и составляет главную задачу настоящей книги. Издавая ее, автор более всего помышлял о русской молодежи, о тех, кто придет на смену нашему поколению.
Нашей молодежи приходится расти в те времена, когда т. н. "культурное" человечество все более забывает "глагол, исходящий из уст Божиих", и смысл жизни своей видит только в заботах о "хлебе".

Учение детей отечественному языку имеет три цели: во-первых, развить в детях ту врожденную душевную способность, которую называют даром слова; во-вторых, ввести детей в сознательное обладание сокровищами родного языка и, в-третьих, усвоить детям логику этого языка, т. е. грамматические его законы в их логической системе.

Приходили мы, "дорогие добровольцы", и господа обыватели переходили от слов к делу. Меньшинство закладывало дома и имения и... спешно уезжало "подальше от греха" -- в Крым, в Берлин, в Париж, в Ниццу -- смотря по тому, какая часть имущества была ему возвращена тысячами безымянных могил.
Большинство, во главе с многоуважаемым Степаном Степанычем, -- число же таких Степан Степанычей на Святой Руси Ты, Господи, веси! -- действительно представляло белым властям список лиц... негодных к военной службе, причем вызывалось это очень вескими соображениями.

Есть такие дни в году, когда на время воскресают мертвые. К таким дням принадлежит и Радуница. Она всегда во вторник на второй неделе по Пасхе. В Радуницу живые ходят на кладбище христосоваться с погребенными. В этот день грех думать о смерти, ибо все мы воскреснем. Накануне, или рано утром, в церквах служат заупокойную утреню. Она не огорчает, а радует. Все время поют «Христос Воскресе», и вместо «надгробного рыдания» раздается пасхальное: «Аще и во гроб снизшел еси Безсмертне».

На моей памяти постепенно расширялся и ныне дошел до феноменальных размеров обычай по увольнении чиновника с должности за непригодностью заботиться о помещении его на другую должность. Это один из обычаев нынешних нравов служебного мира. В силу другого обычая практикуется тоже странный прием: губернатор оказался негодным в Тамбовской, например, губернии, – его посылают в одну из так называемых завалящихся губерний, точно эта завалящаяся губерния должна быть за неведомые грехи наказана губернатором, оказавшимся в другой губернии непригодным, и сотни тысяч людей обрекаются быть жертвами этой губернаторской непригодности. Я понимаю, было время, когда эти приемы практиковались, но весьма редко, как относительно чиновников, так и относительно губернаторов. Во всяком случае, я помню время, когда признавалось немыслимым губернатора, который оказался или явно негодным, или подозрительным относительно принципов нравственности, перемещать в какую бы то ни было губернию. Теперь вот, сколько лет, как это практикуется, так сказать, принципиально, причем, заметить надо, обычай этот перешел и в ведомство Святейшего Синода, где тоже практикуется, как нечто уже установленное, система перевода епископа, оказавшегося негодным в одной епархии, в другую, тоже завалящуюся. Еще реже в прежнее время признавалось возможным не только всякого непригодного товарища министра, но всякого непригодного директора департамента, а иногда даже по протекции губернатора, от которого удалось отделаться, определять в Сенат сенатором. В то прежнее время это считалось оскорблением Сената. Теперь мы дошли до того, что другого исхода, чтобы отделаться от непригодного директора департамента, не принято признавать, как назначение его в сенаторы.

Я обещал вам в нынешнем (4-м) письме вернуться к вопросу о Церкви, но и на этот раз изменяю свое намерение и хочу говорить опять о таинстве, но не о таинстве исповеди, о котором шла речь в предыдущем письме, а о величайшем таинстве Евхаристии. Как и прошлый раз, я вынуждаюсь к отмене предположенной темы некоей рукописью, находящейся в моих руках и затрагивающей вопрос неизмеримой важности. Рукопись эта – «отношение» (так называет ее сам автор) одного иерея к своему архипастырю. Но «отношение» это совершенно особого рода: это скорее исповедь смущенной верующей души, мучительно ищущей разрешения своих тяжких недоумений, чем обычное, деловое «отношение».

Китай (Маньчжурия) провоцирует вооруженное наступление СССР. Провокация в этом случае должна быть весьма сильная, так как мы видели тому два года назад, даже обыск советских учреждений в Пекине и удаление полпреда из Китая не вызвали вооруженного выступления СССР, хотя его силы были тогда больше, чем в настоящее время. Если на этот раз СССР будет наступать на Китай (в Маньчжурии или Монголии), то перед русскими встанет вопрос, как им быть. Вопрос этот очень сложный, так как, с одной стороны, желательно сражаться с властью красного Интернационала, но, с другой стороны, — нельзя бить по национальным интересам России. Такими интересами я считаю Восточно-Китайскую железную дорогу.

Основные идеи художественного творчества и художественного критерия, здесь выдвигаемые, свидетельствуют о том, что есть особая школа художественности и что всякий, творящий искусство, может и должен учиться своему делу.

В последней половине XVIII столетия в Германии появилось много педагогов — учителей воспитания, которые называли себя высоким именем филантропистов, то есть друзей человечества. Они хотели воспитывать детей, как они говорили, не христианами того или другого вероисповедания, но чистыми, натуральными людьми, и при этом они мечтали доставлять детям знания, воспитывать в них добрые качества самым приятным способом, без всякого принуждения и без слез, так сказать, играя. Само собою понятно, что при таком просвещенном искусстве телесные наказания и вообще наказания детей не могли быть признаны за воспитательные средства. К счастью, это направление в деле воспитания детей скоро было изменено и здравый разум снова вступил в свои права. Скоро заметили, что при воспитании детей, как всегда учила христианская педагогика, не всегда можно ограничиваться только ласкою и добротою, но вместе с любовью необходимо употреблять при этом как полезное средство и строгость, вместе с наградою — и наказание.

Годы идут, многих из нас уж нет. Наша замена − дети, «племя младое, незнакомое»… − русское племя, наше, идущее нам на смену. Им мы должны вручить данное нам судьбой. Им мы должны отдать хранимую Россию, нетленный ее в нас лик. Не суждено будет нам − они вернутся. Если не сохраним мы их, мы не выполним долга нашего. Миллионы жизней истреблены; пролито русской крови без счета-меры. Сохранить России тысячи детских жизней − священный наш долг перед памятью миллионов убиенных. Мы не смеем забыть об этом. Мы обязаны сохранить России ее детей.