Но были силы сопротивления: там, на фронте. Сотни тысяч сынов России, − русское офицерство, молодежь русская, проходившая школу, − бывшие студенты, окончившие гимназии и городские училища, выходцы изо всех народных слоев и, главным образом, из крестьянства. Эти сотни тысяч были опасны углубителям революции: они получили образование хотя бы настолько, чтобы учуять неизмеримую сложность жизни и всю опасность безумных кроек ее по новому; настолько, чтобы не верить в бесстыдные обещания шулеров. Не верить и удержать массы.

В день Иоанна Богослова Вешнего старики Митрофан и Лукерья Таракановы готовились к совершению деревенского обычая — выхода на перекресток дорог с обетным пшеничным хлебом для раздачи его бедным путникам.

Соблюдалось это в знак веры, что Господь воззрит на эту благостыню и пошлет добрый урожай. До революции обетный хлеб испекался из муки, собранной по горсти с каждого двора, и в выносе его на дорогу участвовала вся деревня. Шли тихим хождением, в новых нарядах, с шепотной молитвой о ниспослании урожая. Хлеб нес самый старый и сановитый насельник деревни.

...

В эту метельную ночь, первую революционно-пасхальную ночь Сибири, на станции «Зима», мало кому известной, освобожденные революцией каторжане зверски зарезали семью из семи человек, семью машиниста товарного поезда: молодую жену, мальчика и двух девочек, свояченицу-подростка, шурина-прапорщика и заночевавшего неизвестного никому солдата. Русскую трудовую семью русского трудового человека.

...

Я не знаю, какая тупая и узкая, от злобы слепая голова могла сочинить эту пошлую российскую «марсельезу», эту песню недалекой, животной злости, − не злобы, − эту гнусную песню с балаганными полотнищами «деспота, пирующего в роскошном дворце, тревогу вином заливая!» − где вся жизнь величаво-страшная и громадная в творчестве и сложнейшей борьбе и завоеваниях сведена для понимания масс (и их разжига!) к «твоим потом жиреют обжоры», к «бей-души их, злодеев проклятых», к − «смерть паразитам трудящихся масс!» Но она очень удачно попала в точку, создав это пустопорожнее (и самому народу смешное, но иногда «удобное») и мелкотравчатой − «попили нашего поту-кровушки», с каковым отпуском всех грехов и пошли православные «работать», как со знаменем и щитом, на поток, разграбление и насилование всего решительно, чего душа добивалась.

Среди добродетелей, которые насаждать в сердцах детей следует с особенной настойчивостью, важное и коренное значение имеет правдивость, или чувство любви к истине и отвращения ко лжи. После послушания этой добродетели нужно предоставить второе место. Если ложь – корень всякого порока, то правда – начало и основание почти всех добродетелей, а посему на воспитание и насаждение правдивости в детях должно быть устремлено по преимуществу внимание родителей. Каким же способом родители должны и могут воспитывать в душах детей своих эту добродетель?

Я взял поезд «освобожденных» не случайно.

Такие поезда не поезда везли на Русь тучи охотников править и устраивать жизнь по с в о е м у, вернейшему, способу, который им написали и с точностью выверили прекрасно знавшие Россию: Маркс и Энгельс, Либкнехт и Адлер, (Плеханов) и Чхеидзе, Чернов и Церетелли, Рамишвили и Ленин, Троцкий и Радек, Роза Люксембург и Клара Цеткин, Вандервельде и Бела Кун и десятки сотни больших и малых учителей и пророков, многие из которых в ближайшее время нашли-таки, наконец, истинное свое призвание − палачей-убийц.

Основным правилом Политика в коалиционной войне должна быть полная свобода действий. Государство должно вести войну поскольку это требуют его интересы. Оно обязано прекратить военные действия и выйти из состава коалиции лишь только продолжение войны окажется невыгодным и его интересы не соблюдаются союзниками. Никогда не следует заключать предварительных соглашений и составлять торжественные декларации о незаключении сепаратного мира. Этим мы связываем себе руки (самая большая ошибка, которую может допустить плохой политик) и лишаем себя драгоценнейшего орудия дипломатического давления — отказываемся от главного козыря и подписываем бланковый вексель, на который недобросовестные соратники могут затем записать все, что им вздумается.

Зачинающаяся, но уже хмельная, весна, сибирские просторы и дали, и «поезд свободы», от паровоза и до хвоста − в красных флагах, в полотнищах кумача с золотом и коленкора с дегтем, с крикливыми изречениями из прокламаций, где бряцали побрекушечные слова, совсем опошленные потом тысячами трибунных глоток, − все эти: «кошмары тираний», «вековые цепи рабства», «крестные пути скованной революционной мысли»); все это «долой!», «да здравствует» и «вперед» (на случай сдобренные выхваченными стихами из поэтов)ю То был (необычный) Поезд, доселе еще нигде невиданный, − (поезд) освобожденных политических каторжан. (Воистину − п ь я н ы й поезд).

Отец загадал мне мудреную загадку: — «Стоит мост на семь верст. У конца моста стоит яблоня, она пустила цвет на весь Божий Свет».

Слова мне понравились, а разгадать не мог. Оказалось, что это семинедельный Великий пост и Пасха.

Первая неделя поста шла к исходу. В субботу церковь вспоминала чудо великомученика Феодора Тирона. В этот день в церкви давали медовый рис с изюмом. Он так мне понравился, что я вместо одной ложечки съел пять, и дьякон, державший блюдо, сказал мне: — Не многовато ли будет? Я поперхнулся от смущения и закашлялся. В эти богоспасенные дни (так еще называли пост) я часто подходил к численнику и считал листики: много ли дней осталось до Пасхи?

...николаевщина, будучи олицетворением мысли, воли и власти, – твердых и ясных, с одной стороны держала в порядке и приневоливала к порядку, а с другой стороны рождала всегда твердые преграды и препятствия своеволию, своемыслию, и вызывала, следовательно, всякий ум к подчинению с одной стороны, и к борьбе с препятствиями – с другой стороны. Вот что было отличительной чертой николаевской эпохи и главной причиной, почему в атмосфере, где чуялась власть и где проявления власти иногда бывали даже резкими или неприятными, могли рождаться и развиваться здоровые и гениальные личности... Почва была твердая, и путь хождения по ней был нелегок; приходилось считаться с властью и видеться с препятствиями, от нее исходившими; а кто же не знает, что только тогда личность человека может развиваться и совершенствоваться, когда ей приходится бороться и иметь дело с препятствиями в атмосфере, где все стихии, однако, в порядке. И вот почему я так благоговею перед николаевской эпохой и так искренно желал бы ее воскрешения. Она бы дала нам людей, а эти люди дали бы нашей родине любовь к ней, заботу о ней и труд для нее, – три вещи, которые, безусловно, отсутствуют в настоящее время в новых поколениях после николаевской эпохи.

Святая Церковь в первое воскресение Великого поста дает соединиться нам — всем тем, которые прошли первую седмицу в покаянии, в познании своего сродства с первым человеком Адамом, в сознании того, что в каждом из нас образ неизреченной Божией Славы, хотя и покрытый язвами согрешений, и в покаянном вопле ко Господу: «Помилуй мя, Боже, помилуй мя», Она дает нам, верующим, подойти ныне к великой радости, ибо ныне день радости, день Торжества Православия.

Широко распространенное, "ходячее" мнение наших дней - это то, что Православие представляет собою всего лишь одну из многих разновидностей христианства наряду с другими, имеющими полное право на существование и даже, в той или иной мере, равноценными.

Но думать так - это или крайняя наивность, основанная на невежестве, или определенно злонамеренное искажение правды.

Русская земля - это русская история, это наши предки, их подвиги и труды, пролитая ими кровь, их радости и горе, слезы и страдания, это наши воспоминания, сказания, наше бытописание, все то, что вспоило и вскормило нас такими, каковы суть русские люди, какова есть русская народность. Русская земля - это все наше прошедшее, всосавшееся в нашу плоть и кровь, определившее наши наклонности и настроения, влиявшее на наши привычки и склад ума. Русская земля - это, наконец, те идеалы, которые объединяли, одухотворяли, оживляли и двигали то исполинское и многостороннее целое, которое мы называем священным именем своего отечества и без которого оно не было бы тем, чем оно есть. Это те идеалы, которые преподносились взору наших предков в их созидающей исторической деятельности и которые по преемству восприняты всеми русскими людьми. Это те идеалы, которые соединяют прошедшее с настоящим и указуют на будущее».

Читателю широко известен Гоголь-сатирик, Гоголь-мистик, но до сих пор остаётся мало знаком Гоголь-пророк, Гоголь-публицист, Гоголь, с точностью тайновидца угадавший и указавший все духовные болезни русского общества, приведшие его к гибели, в момент самого зарождения их, Гоголь, первым поставивший вопросы, которые станут позднее основой творчества Достоевского, Гоголь, воспевший Россию, восплакавший о ней и верующий в неё. Два произведения раскрывают Гоголя с этой стороны: фрагменты 2-го тома «Мёртвых душ» и, главным образом, «Выбранные места из переписки с друзьями». Эта книга, мало кем понятая при жизни писателя, входила в круг чтения последнего российского Императора, а после революции была предана забвению и лишь теперь открывается вновь, удивляя абсолютной актуальностью высказанных в ней мыслей.

В метельную ночь, первую революционно-пасхальную ночь России, в конце марта 1917 года, в глуши Сибири, на станции «Зима» пущенные на волю каторжане вырезали семью товарного машиниста, семеро душ, считая с заночевавшим неизвестным солдатиком: молодую жену, подростка-свояченицу, мальчика и двух девочек, и прапорщика-шурина. Вырезали двое болтавшихся с вечера «матерых», двое «волков тайги». Зарезали, ограбили и пропали в метельной ночи. Ходило по вагонам:
− Слышали, товарищ… вырезали семью… семеро душ…
Все слышали, многие даже видели, и вряд ли понимали, что случилось. Весь день от я пролежала в своем купе. «Кровавый грех» представился мне ясным знаком, знаком в пути, − нашему поезду Свободы: «Вот смотрите!». Не смотрел никто. Поезд в грохоте шел к России, к ее сердцу.

Вера без дел мертва есть (Иак.2:26), – говорит апостол. Как ни верно, как ни существенно чисто религиозное воспитание, но ваши дети, родители-христиане, должны быть не только набожны и благочестивы, но и нравственны и добродетельны. А чтобы они могли сделаться таковыми, для этого необходимо, чтобы вы с самого младенчества приучили их ко всему доброму и удерживали от всего дурного, чтобы вы насаждали в сердцах их различные христианские добродетели и искореняли в них всякие недостатки и пороки. К каким же добродетелям вы должны главным образом приучать ваших детей и от каких пороков в особенности предохранять их? А также, каковы те пути и средства, при помощи которых можно прививать одно и искоренять другое? Если мы начнем с добродетелей и спросим, какая из них должна занять первое место, то должны ответить, что главною и основною добродетелью каждого благовоспитанного дитяти, без сомнения, должно быть послушание. Каким же образом родители должны насаждать в сердца детей своих это послушание?

Говорив о необходимости страха для удержания нас от зла, скажем нечто о наградах: они благодетельны своею умеренностию; в противном же случае делаются или бесполезны, или вредны. Я вижу всех Генералов, осыпанных звездами, и спрашиваю: сколько побед мы одержали? сколько Царств завоевали? Ныне дают голубую ленту, - завтра лишают Начальства. Сей, некогда лестный, крест Св. Георгия висит на знаменитом ли витязе? Нет, на малодушном и презренном в целой Армии. Кого же украсит теперь Св. Георгий? Если в Царствование Павла чины и ленты упали в достоинстве, то в Александрово, по крайней мере, не возвысились, чего следствием было и есть требовать иных наград от Государя, денежных, ко вреду казны и народа, ко вреду самых Государственных добродетелей.

К бессмертной формулировке Суворова нельзя ничего ни прибавить, ни убавить. Глазомер, быстрота и натиск были, есть и останутся тройным принципом как ведения войны, так и ведения боя.

Эти три элемента всесильны и в политике, и в стратегии с оператикой, и в тактике.