Читателю широко известен Гоголь-сатирик, Гоголь-мистик, но до сих пор остаётся мало знаком Гоголь-пророк, Гоголь-публицист, Гоголь, с точностью тайновидца угадавший и указавший все духовные болезни русского общества, приведшие его к гибели, в момент самого зарождения их, Гоголь, первым поставивший вопросы, которые станут позднее основой творчества Достоевского, Гоголь, воспевший Россию, восплакавший о ней и верующий в неё. Два произведения раскрывают Гоголя с этой стороны: фрагменты 2-го тома «Мёртвых душ» и, главным образом, «Выбранные места из переписки с друзьями». Эта книга, мало кем понятая при жизни писателя, входила в круг чтения последнего российского Императора, а после революции была предана забвению и лишь теперь открывается вновь, удивляя абсолютной актуальностью высказанных в ней мыслей.

В метельную ночь, первую революционно-пасхальную ночь России, в конце марта 1917 года, в глуши Сибири, на станции «Зима» пущенные на волю каторжане вырезали семью товарного машиниста, семеро душ, считая с заночевавшим неизвестным солдатиком: молодую жену, подростка-свояченицу, мальчика и двух девочек, и прапорщика-шурина. Вырезали двое болтавшихся с вечера «матерых», двое «волков тайги». Зарезали, ограбили и пропали в метельной ночи. Ходило по вагонам:
− Слышали, товарищ… вырезали семью… семеро душ…
Все слышали, многие даже видели, и вряд ли понимали, что случилось. Весь день от я пролежала в своем купе. «Кровавый грех» представился мне ясным знаком, знаком в пути, − нашему поезду Свободы: «Вот смотрите!». Не смотрел никто. Поезд в грохоте шел к России, к ее сердцу.

Вера без дел мертва есть (Иак.2:26), – говорит апостол. Как ни верно, как ни существенно чисто религиозное воспитание, но ваши дети, родители-христиане, должны быть не только набожны и благочестивы, но и нравственны и добродетельны. А чтобы они могли сделаться таковыми, для этого необходимо, чтобы вы с самого младенчества приучили их ко всему доброму и удерживали от всего дурного, чтобы вы насаждали в сердцах их различные христианские добродетели и искореняли в них всякие недостатки и пороки. К каким же добродетелям вы должны главным образом приучать ваших детей и от каких пороков в особенности предохранять их? А также, каковы те пути и средства, при помощи которых можно прививать одно и искоренять другое? Если мы начнем с добродетелей и спросим, какая из них должна занять первое место, то должны ответить, что главною и основною добродетелью каждого благовоспитанного дитяти, без сомнения, должно быть послушание. Каким же образом родители должны насаждать в сердца детей своих это послушание?

Говорив о необходимости страха для удержания нас от зла, скажем нечто о наградах: они благодетельны своею умеренностию; в противном же случае делаются или бесполезны, или вредны. Я вижу всех Генералов, осыпанных звездами, и спрашиваю: сколько побед мы одержали? сколько Царств завоевали? Ныне дают голубую ленту, - завтра лишают Начальства. Сей, некогда лестный, крест Св. Георгия висит на знаменитом ли витязе? Нет, на малодушном и презренном в целой Армии. Кого же украсит теперь Св. Георгий? Если в Царствование Павла чины и ленты упали в достоинстве, то в Александрово, по крайней мере, не возвысились, чего следствием было и есть требовать иных наград от Государя, денежных, ко вреду казны и народа, ко вреду самых Государственных добродетелей.

К бессмертной формулировке Суворова нельзя ничего ни прибавить, ни убавить. Глазомер, быстрота и натиск были, есть и останутся тройным принципом как ведения войны, так и ведения боя.

Эти три элемента всесильны и в политике, и в стратегии с оператикой, и в тактике.

Талант и творческое созерцание часто даются людям не в соразмерности. Одному, может быть, дается талант, дар выражать и изображать; но не дается сила творческого созерцания. Другому, может быть, дается сила творческого созерцания, духовное прозрение, может быть, настоящее художественное ясновидение, а вместе с тем и проистекающее из него духовное богатство, но не дается выражающего и изображающего таланта. А между тем великое возникает только из сочетания этих двух сил. И вот, творческая судьба каждого человека (не только в искусстве, но и в религии, и в философии, и в политике, особенно же в искусстве) определяется именно тем, сочетаются ли в нем эти две силы и в какой соразмерности.

Долго, Боже мы Тебя искали,
Создавая образ Твой в себе,
Думая о Тайне и Начале,
В злободневной, суетной печали
Падали, сраженные в борьбе.

Редкий великопостный звон разбивает скованное морозом солнечное утро, и оно будто бы рассыпается от колокольных ударов на мелкие снежные крупинки. Под ногами скрипит снег, как новые сапоги, которые я обуваю по праздникам.

Чистый Понедельник. Мать послала меня в церковь «к часам» и сказала с тихой строгостью:

— Пост да молитва небо отворяют!

Нам дана вера, чтобы мы препобеждали ею невидимость Бога и на молитве своей молились бы Невидимому, как Видимому, а мы обращаем этот драгоценный дар на суетные вещи, сами связывая себя бесчисленными суевериями и вместо благословения сами себя как бы проклинаем и сеем вокруг себя духовное разрушение и пустоту.
Наконец Господь, создавший нас по образу Своему и подобию, наделил нас самым драгоценнейшим даром любви, чтобы мы любили Бога и ближнего своего, а мы обращаем весь этот дар на самих себя и превращается он в блуд, нечистоту и похоть. 

Можно и должно относиться с уважением и бережно к отвердившимся образованиям духовной и культурной жизни: лелеять воспоминание и любить родину-мать. Но жизнь растущая, образования слагающиеся, пророчество, зовущее вперёд, родина-дитя – заслуживает не меньшего уважения и любви. Есть один только способ любить и беречь мать, не принося в жертву дитя, а, наоборот, давая ему расти в меру отпущенных ему сил. Этот способ заключается в безусловном признании прав зиждителя национального духа, человеческой личности, на свободное развитие всех его сил, на самочинное мышление и действование. Если верно, что «нация есть начало духовное», то истинный национализм не может быть ничем иным, как безусловным уважением к единственному реальному носителю и субъекту духовного начала на земле, к человеку. Провозгласить такое уважение принципом развития национального духа не значит бросить громкую фразу. Это значит выговорить точное и строгое нравственное правило, верность которому налагает тяжёлые и ответственные обязательства.

Прощая, мы совершаем подвиг, мы побеждаем диавола, антихриста, который хочет наше сердце сгубить злобой и ожесточением. Так простим, простим и победим мрак, и примем в себя свет любви и вечности. Бывает часто так, что люди живут маленькой жизнью изо дня в день, и в этой маленькой жизни бесчисленное множество маленьких скорбей, маленьких ссор, маленьких неприятностей, и каждое маленькое событие кажется им, этим людям, маленьким людям, бесконечно большим, они отвыкают смотреть на всё большое и сами становятся маленькими, крошечными. Но вот, в эту маленькую жизнь вторгается большое событие, светлое, радостное, и тогда они видят, как мала эта жизнь, они видят, как не стоило сердиться, ссориться, скорбеть. Они просветляются, смотрят на всё как на маленькое.

Прощая, мы совершаем подвиг, мы побеждаем диавола, антихриста, который хочет наше сердце сгубить злобой и ожесточением. Так простим, простим и победим мрак, и примем в себя свет любви и вечности. Бывает часто так, что люди живут маленькой жизнью изо дня в день, и в этой маленькой жизни бесчисленное множество маленьких скорбей, маленьких ссор, маленьких неприятностей, и каждое маленькое событие кажется им, этим людям, маленьким людям, бесконечно большим, они отвыкают смотреть на всё большое и сами становятся маленькими, крошечными. Но вот, в эту маленькую жизнь вторгается большое событие, светлое, радостное, и тогда они видят, как мала эта жизнь, они видят, как не стоило сердиться, ссориться, скорбеть. Они просветляются, смотрят на всё как на маленькое.

Некоторые родители, искренно сознавая обязанность воспитывать детей в благочестии и страхе Божием и усердно занимаясь этим в ранние годы своих детей, полагают, что с поступлением в школу эта обязанность их прекращается или, вернее, переходит на школьных учителей и законоучителей. Когда дети отданы в школу, всякие религиозные наставления и упражнения должны быть предоставлены воспитателям школы, родители уже свободны от этого, им не остается ничего более, как только требовать, чтобы школьные законоучители вели это дело как следует и в конце концов сделали их детей благочестивыми и благоговейными. Нет, благочестивые слушатели, напротив! Родители с законоучителями должны идти рука об руку и в религиозном обучении, и в руководстве к благочестивой жизни, даже более, они должны вести это дело, законоучители же и учители только помогают им. Кроме того, родители должны делать это не только тогда, когда дети посещают школу, но и тогда, когда они ее уже оставили. Объясним, почему так и каким образом родители должны и могут делать это.

Талант, оторванный от творческого созерцания, пуст и беспочвен. Ему не даны глубокие, таинственные родники духа. Он живет не в них; и когда он «творит», то не из них. У него нет своего духовного опыта, своего выстраданного Слова. И, строго говоря, ему нечего сказать. Но он — «талант»: ему легко дается яркое и услаждающее; а талант понуждает к проявлениям. И вот, он начинает жить случайными, заимствованными, или же (что еще хуже!) совершенно недуховными содержаниями. Нередко бывает так, что они ему все безразличны: он готов любым из них поиграть и не относится серьезно ни к одному; он испытывает игру своего дара как некое подобие радостного и выгодного спорта. Он извергает фейерверки слов, рифм или музыкальных звуков; полотна за полотнами; многое множество речей или рассказов, или статуэток. И ни в одной из них он сам не чует, и не видит, и не осуществляет «художественной необходимости»; он всегда может «так», или «иначе», или «еще иначе»; в другой способ творить, сосредоточенный, ответственный, исходящий из глубин духовного опыта, он совсем и не верит; и всегда убежден, что, как бы он ни «повернул» и ни вывернул,— все будет «перл создания».

Мы уходили из Ростова.
Во мрак и в снег наш путь лежал…
Ты помнишь? В этот вечер снова
Над нами ветер бушевал
И звал нас в даль, неугомонный…
Куда? Не спрашивай! Иди!
Смотри, ты видишь — непреклонный
Идёт Корнилов впереди.

Суворовская «Наука побеждать» – катехизис, подобно которому не имеет – и не будет иметь – ни одна армия в мире, – в своей философской основе изумительно полно отражает дух православной русской культуры. Оттого-то она и сделалась «наукой побеждать», оттого-то она и завладела сердцами чудо-богатырей Измаила и Праги.

Исследователи этого величайшего памятника русского духа, русского гения, впадают в одну и ту же ошибку. Романтики и позитивисты, «штыкопоклонники» и «огнепоклонники» – они читали своими телесными глазами то, что писалось для духовных очей. Неизреченная красота «Науки побеждать», ее глубокий внутренний смысл остались для этих «телесных» глаз сокрытыми.

Вы знаете, что блины живут уже более тысячи лет, с самого, что называется, древле-славянского ab ovo...<1> Они появились на белый свет раньше русской истории, пережили ее всю от начала до последней странички, что лежит вне всякого сомнения, выдуманы так же, как и самовар, русскими мозгами… В антропологии они должны занимать такое же почтенное место, как трехсаженный папоротник или каменный нож; если же у нас до сих пор и нет научных работ относительно блинов, то это объясняется просто тем, что есть блины гораздо легче, чем ломать мозги над ними… Поддаются времена и исчезают мало-помалу на Руси древние обычаи, одежды, песни; многое уже исчезло и имеет только исторический интерес, а между тем такая чепуха, как блины, занимает в современном российском репертуаре такое же прочное и насиженное место, как и 1000 лет тому назад. Не видно и конца им и в будущем…

Чины унижаются не скорым их приобретением, но глупостию или бесчестием сановников; возбуждается зависть, но скоро умолкает пред лицом достойного. Вы не образуете полезного Министерства сочинением Наказа; тогда образуете, когда приготовите хороших Министров. Совет рассматривает их предложения, но уверены ли вы в мудрости его членов? Общая мудрость рождается только от частной. Одним словом, теперь всего нужнее люди!

Те, кто считал и вычислял, утверждают, что на земле полтора миллиарда живых людей. Из этих полутора миллиардов живых людей ни один не в состоянии сказать вам от своего ума, что будет с миром в конце времен и что будет с нами после смерти. И все многие и многие миллиарды человеческих существ, жившие на земле до нас, не были в состоянии ничего от своего ума определенно и с уверенностью сказать о кончине мира и о том, что нас ожидает после смерти, - ничего, что мы могли бы разумом, сердцем и душою принять как истину. Жизнь наша коротка и исчисляется днями, а время долго и исчисляется столетиями и тысячелетиями.

В день памяти Святителя Феофана Полтавского