В заметках к трактату «Запад и Россия» Тютчев писал: «Римский вопрос в настоящее время неразрешим. Он мог бы быть разрешен только на путях возвращения римской церкви в лоно Православия. Есть только одна мирская власть, опирающаяся на Вселенскую Церковь, которая была бы в состоянии преобразовать папство, не разрушая Церковь. Такая власть никогда не существовала и не могла существовать на Западе. - Вот почему все светские власти Запада, от Гогенштауфенов до Наполеона, в своих распрях с папами в конечном итоге принимали в качестве вспоможения антихристианский принцип - точно так же, как пресловутые реформаторы, и по той же причине».

Во время переходов в тылу противника  разведчикам  будут  встречаться реки, протоки, каналы, ручьи, озера, болота, которые придется  преодолевать сходу, без предварительной разведки этих препятствий  и  длительной подготовки, без специальных переправочных  средств  (приспособлений),  в разное время года и суток. Поэтому разведчики должны знать, как в короткие сроки и с соблюдением мер безопасности преодолеть  водные  преграды, как оборудовать переправочные средства, используя для этой цели простейшие подручные материалы.

Во втором фильме «Раскинулось море широко или Время собирать камни», снятом в 2005-м году, автор решил только наблюдать и оставить фильм-свидетельство. Как живет сегодня человек на берегах искусственного моря? Оказывается, по-разному. Одни душой обращены в прошлое и по крупицам собирают образ затопленного города Мологи. Другие борются с размывом берегов, третьи развивают частный рыбный промысел, четвертые обеспечивают судоходство, а кто-то в молитве ищет прощения и примирения. Люди – герои фильма – искренни, деятельны и самобытны. Их поступки и размышления, сам облик «средиземного рукотворного моря» – все это приводит к обобщениям, порой неожиданным...

5 августа с рассветом к «Марии» подошел катер, на котором отбыл на берег медицинский персонал нашего лазарета. Мне надлежало выгрузить имущество лазарета на плоскодонную баржу, которая выгружала с соседнего парохода снаряды. Я успел выпить чаю и плотно позавтракать. Подошедшая баржа была низкая и мне пришлось спуститься на нее по веревочной лестнице. Груз передавали на баржу краном по имеющемуся у меня списку. Баржу сильно качало, так что ходить по ней, не держась за что-нибудь, было трудно. Я сидел на тюках и каждый раз после подъема крана выкрикивал номера груза. Солнце приятно грело мне в спину. Море сильно плескалось и часто выбрасывало на баржу брызги разбивающихся волн. Мне было хорошо видно, как ежеминутно подымалась и опускалась передняя часть баржи. Плавно и мягко, точно живая, баржа ворочалась возле неподвижно стоящей «Марии» и казалась ничтожеством по сравнению с громадным корпусом красивого корабля.

Родина не есть то место на земле, где я родился, произошел на свет от отца и матери, или где я «привык жить»; но то духовное место, где я родился духом и откуда я исхожу в моем жизненном творчестве. И если я считаю моей родиной — Россию, то это означает, что я по-русски люблю, созерцаю и думаю, по-русски пою и говорю; что я верю в духовные силы русского народа и принимаю его историческую судьбу своим инстинктом и своею волею. Его дух — мой дух; его судьба — моя судьба; его страдания — мое горе; его расцвет — моя радость.

В первобытные времена человек был далёк от искусства, его искусство было примитивным. Образцы первобытной «наскальной» живописи мы можем встретить на стенах некоторых древних памятников. Послушав песни ещё уцелевших неокультуренных африканских племён, мы можем составить впечатление, что первобытная «музыка» - в сущности, набор громких звуков, чуждых гармонии.

Принадлежность к исповеданию и церкви может быть только невынужденной и свободной. В этом церковь принципиально отличается от государства. Ибо принадлежность к государству определяется законом: она обязательна и принудительна. В силу одного этого церковь и государство не могут ни совпадать, ни подчинять, ни заменять друг друга. Они должны быть самостоятельны.

Открылось бы, что хрустнут ветки враз.
В урочный день не снимут урожая.
И Русь под игом иноземных глаз
Застынет на века, как неживая.

Да, не решатся девицы гадать.
Быть свадьбам после яблонева Спаса.
Лишь тихо плачет над приданым мать,
Боясь войны и рокового часа.

Сразу же началось разнузданное насилие в отношении нетитульного, в основном русского, населения. В адрес руководства РФ, глав администраций ее краев и областей было направлено множество обращений, практически оставшихся без ответа. Привожу только одно из них: «По сути в Чечне развязана и ведется настоящая война против России и русского народа, причем изощренными методами. Особенно зверски травля организована в промышленном центре республики — городе Грозном. Русские практически вытеснены со всех ключевых постов в руководящих органах… Нас уничтожают, насилуют, грабят, убивают, похищают наших детей. Нас выживают и насильственно захватывают наши квартиры и собственные дома, разоряют приусадебные и садовые участки».

Чтобы быть на верном пути совершенствования, надо иметь в виду тот идеал, к достижению которого человек решил стремиться. Для нас этим идеалом будет великое нравственное совершенство безупречного начальника. Только страстное желание достигнуть этой нравственной высоты приучает к постоянному самоизучению и самоусовершенствованию. Надо вступить в командование самим собой, чтобы ежедневной практикой достигнуть развития тех благородных сил, отвлеченный облик коих нам представляется. Ежедневно со страстной настойчивостью, не знающей слабости, будет совершаться дело командного воспитания.

Как сообщали газеты, «участвуя в боях под Львовом, В.С.Голубев 19 августа был ранен пулей в голову, вследствие чего был вынужден оставить временно армию и возвратиться в Киев для лечения». Но лечение продолжалось совсем недолго - прибыв в Киев 23 августа, менее чем через две недели Голубев выехал обратно в действующую армию и уже 8 сентября снова был на передовой. За сражение под Львовом прапорщик Голубев был награжден орденом Св. Анны 4-й степени и представлен к ордену Св. Станислава 3-й степени.

«Теперь в самом центре борьбы», — пишет полковник Дроздовский, — «я вполне понял как ничтожны, бездарны и безсильны наши общественные деятели и политики, наши имена и авторитеты. Они ничего не понимают, как не понимали до сих пор и ничему не научились. Ведешь с кем нибудь переговоры и не понимаешь, кто он — деятель или пустое место. Я безумно устал, измучился от этой вечной борьбы с человеческой тупостью и малодушием, но повторяю: как часовой с поста своего я всё же не уйду».

В 1112 году монах Нестор завершил первое русское историческое повествование – летопись: «Се Повесть временных лет, откуда есть и пошла Русская земля…» В 1238 году во время татаро-монгольского опустошения и разгрома неизвестный русский автор пишет «Слово о погибели Русской земли»: «О светло светлая и красно украшенная земля Русская! Многими красотами дивишь ты: озерами многими, дивишь ты реками и источниками местночтимыми, горами крутыми, холмами высокими, дубравами частыми, полями дивными…» В гибельной ситуации пишется о самом главном, без чего человек не может жить. Так русскому человеку с самого начала было дано и задано осознавать Русскую землю как высшую ценность, через которую жители разных племен и разделенных государств ощущали своё русское единство.

Зима текла «без перемен»;

Скучали, мерзли, голодали.

Плакаты немцы выставляли:

«Войне конец. Сдавайтесь в плен».

Полки в бездельи приустали

От грязи, вшей и сухарей.

– Хоть наступленье бы скорей!

Наше русское художественное творчество в его золотые времена есть творчество не религиозных людей, а глубоко религиозного народа, который накладывал свой духовный отпечаток на Пушкиных, Гоголей, Лермонтовых, Толстых... Культ добра, истины и красоты, как выражались в старину, был сроден душе их как национальное наследие. Это было не дело миросозерцания, в смысле рассудочного убеждения, а дело душевной выработки, создававшей именно такое, а не иное отношение к жизни.

"Люди теплые, живые, шли на дно", - писал А. Твардовский. Но за что? Причины были разные, и 2 миллиона карточек колымских сидельцев, сохранившиеся в архивных фондах Магаданского УВД, оставляют широкое поле размышлений для многих - историков, правоведов, журналистов. Сначала о том, за что? Дела, обвинительные заключения, акты, протоколы допросов и судебных заседаний, дневники, письма безвинно пострадавших могут порой и не ответить на этот вопрос. Хотя причина в них всегда указана: кого-то обвиняли в контрреволюционной деятельности, или в шпионаже, в терроризме, или в отказах от работы, в принадлежности к церкви или оппозиции, а то и вовсе в стремлении бежать с Колымы ( и куда - на Аляску, в Японию…). Кто-то оскорблял конвой, а другой писал стихи или читал газету вслух - и это был прямой путь к обвинению. Тут все как в театре абсурда. Но разве в следующем веке в такое можно поверить? Хотя многие и в те времена утверждали: "В нашей семье никто не был репрессирован - значит, все были честные. А тех, кого сажали, - знали за что".

К началу октября 1812 года русская армия была вполне готова перейти в контрнаступление. Русское командование следило за действиями противника и выжидало удобного момента. Михаил Кутузов считал, что французская армия в ближайшее время покинет Москву. Данные разведки давали основание предполагать, что Наполеон вскоре перейдёт к активным действиям. Однако противник старался скрыть свои намерения и в этих целях производил ложные маневры.

И всё-таки Всероссийский Социал-Христианский Союз Освобождения Народа – это не только пример гражданского подвига в сером безвременье советской эпохи, не просто звено в цепи антикоммунистического движения. В истории освободительной борьбы он занимает место особое. Дело даже не в том, что в 1960-е годы ВСХСОН символизировал собой начало нового этапа сопротивления и оказал определённое влияние на развитие общественно-политической мысли.

Значение ВСХСОН сегодня определяется, прежде всего, тем, что многие идеи, сформулированные социал-христианами, ничуть не утратили своей актуальности. Вечные христианские ценности и опирающиеся на них исторические традиции Российского Государства, органически развитые в Программе Социал-Христианского Союза, могут стать тем ключом, который откроет путь к подлинному возрождению России.

Нам прямо объявляют, что у народа нет вовсе никакой правды, а правда лишь в культуре и сохраняется верхним слоем культурных людей. Чтоб быть добросовестным вполне, я эту дорогую европейскую нашу культуру приму в самом высшем ее смысле, а не в смысле лишь карет и лакеев, именно в том смысле, что мы, сравнительно с народом, развились духовно и нравственно, очеловечились, огуманились и что тем самым, к чести нашей, совсем уже отличаемся от народа. Сделав такое беспристрастное заявление, я уже прямо поставлю перед собой вопрос: "Точно ли мы так хороши собой и так безошибочно окультурены, что народную культуру побоку, а нашей поклон? И, наконец, что именно мы принесли с собой из Европы народу?"

Убийства... грабежи... расстрелы... Господи, Господи, — что же это такое?

И мой хозяин, у которого я остановился на ночь — проездом, старый седой священник, с кротким наивным лицом, — опустил свою газету и задумался...

Мы сидели на крылечке его небольшого домика, в глухом селе, затерявшемся среди степей. Прямо перед нами шелестел вишневый садик, посеребренный луной, за ним поднималась низенькая церковь и где-то вдалеке блестело озерцо... А еще дальше, за озерцом, все время, пока мы сидели, терялась песня — неясная, перевитая сумерками и тишиной... Кто-то пел там — за степями, и песня неслась сквозь длинный ряд полей, по узкой замолкшей дороге, над голубыми васильками и серебряными ромашками, — и звучала около, далекая, родная, как синие туманные степи...