Белая Гвардия, Белая Стая,
Белое Дело, Белая Честь...
Белая Истина не умирает,
Слушайте, слушайте Белую весть!

Симфония "Манфред" си минор, соч.58 П.И.Чайковского в исполнении Государственного академического симфонического оркестра СССР. Дирижер - Е.Светланов

История с обновленцами помогла ему окончательно уяснить, что в Церкви образ консерватора неизменно более надёжен, чем личина прогрессиста. Церковный народ в массе своей глубоко консервативен и за реформаторами не пойдёт. Пойдут лишь немногие отщепенцы, которые априори ненадёжны и в любой момент предадут того, за кем пошли. Консерватор же всегда будет пользоваться доверием, уважением и любовью паствы, а в случае притеснений обретёт в её глазах мученический ореол. Такая репутация даёт куда большее поле для манёвра. То, что, исходя от прогрессистов, воспримется паствой, как ересь и хула, в устах консерватора станет предметом для обсуждения и при должных стараниях обретёт поддержку. Авторитет консерватора обеспечивает ему кредит доверия, пользуясь которым, можно проводить необходимые преобразования. Проводя прогрессивные реформы, необходимо покрывать их консервативной фразеологией, отвлекая и успокаивая ею сознание паствы. Консерватор – лучшая маска для реформатора…

Сделав этот вывод, Сергий уже не отступал от избранной тактики. Первый случай для оттачивания её представился осенью 1924 года, когда шли переговоры представителей Антирелигиозной комиссии с патриархом о «легализации». Предполагалось провести Всероссийский Поместный Собор, в состав которого наряду с Тихоном вошли бы и вожди «обновленчества». Для этого мероприятия Тучков попросил Сергия подготовить основной доклад, который подвёл бы богословский фундамент под новые отношения государства и Церкви.

Аудиоспектакль по роману Ф.М. Достоевского с участием Г.Тараторкина, Н.Пастухова, А.Ташкова, В.Баринова, С.Мизери, В.Ледогорова и др.

Он не был нашим современником,
Но, ложь извечную творя,
Его зовут цареизменником
Адепты "красного царя".

...надо всегда быть с большинством, быть там, где сила, сильному дозволено всё или почти всё, поэтому к силе надо стремиться, а вставшего на твоём пути – раздави. Иначе найдётся другой, кто раздавит тебя. Это убеждение окончательно сформировалось в нём в годы Гражданской войны, пришедшейся на его детство. Сын тамбовского крестьянина, он питал к большевикам двойное чувство: злобу за то, что они отбирали у его семьи, у него последний хлеб, и завистливое восхищение. Власть – вот, к чему стоит стремиться в жизни! Власть обеспечит тебе и хлеб, потому что его всегда можно будет отнять у не имеющего власти, и уважение, потому что никто не посмеет плюнуть в того, одного слова которого хватит, чтобы отнять жизнь. Отнять жизнь! Не раз наблюдал Варс расстрелы, никогда не избегая этих расправ, но, наоборот, ища случая посмотреть. Было что-то завораживающее в том, как легко и бестрепетно командир отдаёт приказ, и оружейным залпом отнимается жизнь сразу у десятков людей. Власть даёт и это право – отбирать жизни! Да, вот, что такое власть! Право отбирать! Всё, что пожелается – имущество, жён, жизни… Именно этого желал Варсонофий, именно это поставил себе целью.

Я погибну в бою на усеянном трупами поле,
На глазах у солдат, отбивающих вражеский вал,
И уйду навсегда с этой многострадальной юдоли
Так, как должно герою, как с детства об этом мечтал.

Кого назначат виновным, ещё и до Шахтинского учуял Замётов обострённым нюхом: недаром нагнетали советские газеты, внимательнейшим образом им читаемые – вредители кругом! И Алексей Максимович не преминул о том же возгласить – а этот «буревестник» точно знает, с какой стороны буря идёт…
В Двадцать восьмом году после серии забастовок рабочих Донбасса газеты подробно освещали судебный процесс по «Делу об экономической контрреволюции в Донбассе», обвиняемыми по которому проходили  руководители и специалисты угольной промышленности Шахтинского района. ОГПУ утверждало, что аварии, происходящие на шахтах, равно, как и приведшее к протестам положение рабочих, являются непосредственным результатом антисоветской деятельности нелегальной контрреволюционной вредительской организации, состоящей из дореволюционных технических специалистов. Последним вменялась в вину не только вредительская деятельность, но и создание подпольной организации, установление конспиративной связи с московскими вредителями и с зарубежными антисоветскими центрами.
Предварительное следствие вёл следователь по важнейшим делам Левентон. Слушалось дело в московском Доме Союзов, государственными обвинителями выступали Рогинский и Крыленко, бывший прапорщик, первый советский главнокомандующий, председательствовал на суде Андрей Януарьевич Вышинский, ректор Московского Государственного Университета…
После сорокадневных слушаний сорока девяти специалистам вынесли приговор. Для одиннадцати из них это была высшая мера.

Художественный фильм по мотивам одноименного рассказа Валентина Распутина. Постановка 1978 года.

«Может быть, всё же отдать приказ
И не метаться в плену бессонницы,
Чтобы к столице пошли тотчас
Верные части гвардейской конницы?»

Пламя от лампы скользит, дрожа,
Поезд несётся сквозь мглу незримого...
«Что, если к логову мятежа
Двинуть войска генерала Крымова?»

Режиссер: Сергей Тарасов
Год: 1998
Актеры: Борис Химичев, Михаил Глузский, Евгений Парамонов, Борис Невзоров, Аристарх Ливанов, Лидия Федосеева-Шукшина, Ксения Игнатова, Юлия Силаева
XII век. Князь суздальский Юрий Долгорукий пытается объединить русские земли. Его стремлениям противится киевский князь Изяслав, и не разделяет боярин Кучка. Вскоре Долгорукий начинает строить на землях Кучки город Москву и разбивает войско Изяслава.

«Царская невеста» — музыкальный, исторический фильм по одноимённой опере Николая Римского-Корсакова, сюжет которой заимствован из «Истории Государства Российского» Карамзина. Съёмки фильма проходили в 1964 году в г. Суздале.
Либретто по одноимённой исторической драме Льва Мея. События происходят в 1572 году в Александровской слободе, где жил тогда Иван Грозный. Судьбе его жены Марфы Собакиной и посвящена опера.

Из растворённого окна квартиры дома напротив, прямо в вечерний воздух, уже напоённый весенними запахами, лились звуки мелодии полонеза Огинского. Ярко освещённое, незашторенное окно обнажало трогательный образ маленькой девочки, извлекающей чудесные звуки, бегая крохотными пальчиками по клавишам огромного, сверкающего антрацитом, рояля. Над её головой, на рояле, возвышался большущий букет полевых цветов, уютно поместившийся в вазе розового стекла, замечательно гармонировавшей с цветом воздушного платья исполнительницы. Это музыкальное действо смотрелось, как сцена из концертного представления, будто бы через тёмный зал, с возвышения театральной ложи балкона.

Надёжин тяжело пошёл рядом с лошадью, проваливаясь по колено в снег. Внезапно он заметил впереди странное движение: навстречу, прямо вдоль железнодорожного полотна, шли друг за другом измученные, оборванные люди. Мужчины и женщины, старики и дети, они едва переставляли ноги. Кто-то падал на землю, полз, поднимался и шёл опять, вновь падал. Слышался надсадный кашель, женский похожий на протяжный вой плач, детские всхлипы…

Какой-то старик в обмотках на обмороженных ногах хрипло закашлялся, упал, харкая кровью, в снег. Подошедший конвойный со злобой пнул его в костлявую спину:

- А, ну, шагай, кулацкое отродье!

Старик заплакал, заслоняясь от ударов:

- Какой я тебе кулак? Я булки всю жизнь пёк, людей кормил… За что?!...

Этим пронзительным «за что» словно пронизана была вся атмосфера вокруг. Казалось, вся земля должна не выдержать и взорваться от него, скрыв в провале и палачей и жертв. Но нет, также бел и безмятежен был снег, также равнодушно небо.

Сегодня в бою со мной только долг,
И портрет моего Государя…
Сегодня за нами не просто Дон
В нашей русской кровавой сваре.

Вторая мировая война подходит к концу, в Италии начинается гражданская война… Но в это тяжелое и противоречивое время комиссар полиции Франческо Дольяни (Микеле Плачидо) продолжает выполнять свой долг и расследовать убийства. Он с одержимостью приступает к распутыванию таинственного убийства молодой женщины, в том числе для того, чтобы избежать необходимости выбирать – поддержать сторону фашистов (в ряды которых вступила его младшая сестра Лючия) или сторону партизан, как это сделал брат Этторе (Алессандро Прециози). Пронзительная драма, показывающая весь ужас войны через историю одной семьи.

Под ветром студёным
Распалась семья,
И вот уж, звеня стременами,
Ты – вместе с Будённым,
С Деникиным – я,
А русское небо – над нами.

Глупость – распаханное и удобренное поле для семян лжи… Поле это беспредельно, и всходы его потрясают воображение, потрясают бедный разум, не умеющий примириться с таким положением.
Не стоит, конечно, осуждать за глупость простой люд, ибо он в массе своей тёмен, и не по своей вине не способен разобраться в хитросплетениях, сотканных отцом лжи. Но как быть с теми, кто по разуму своему, по талантам и просвещённости поставлен ступенью выше простого люда, поставлен в учителя его? Их не упрекнёшь в незнании, в малограмотности. Наоборот, то сплошь умы книжные, широкие. Так как же выходит, что именно они-то и соблазняются первыми и тянут за собой других?
То, что можно простить безграмотной бабе, не имеет оправдания для академика. Кому много дано, с того много и спросится.
Впрочем, не с того ли началась история христианства? Мудрейшие предали Сына Божия позорной смерти и увлекли за собою в погибель тёмный народ, подговорив его кричать «Распни!». Народ был повинен всех меньше, ибо был тёмен и слушал своих учителей. И даже язычник Пилат был не так виновен, как эти учителя, ибо они знали пророчества…
Великая мистерия почти двухтысячелетней давности, она повторяется из века в век. Новые пилаты и стражники, глумящиеся над Праведником, тёмный, замороченный народ и мудрейшие, поставившие мёртвую букву выше Живого Духа, блюдущие форму и начисто переставшие понимать содержание, крашеные гробы, полные нечистот…

Моё детство прошло в самом центре Петербурга, тогда Ленинграда, среди великолепных образцов европейской архитектуры, в городе, не сдавшемся врагу за всю уже трехвековую свою историю. Отец, воевавший некоторое время на подступах к городу в особой мотоциклетной разведроте, рассказывал, как он гнался на своем мотоцикле за немцем, тоже мотоциклистом, через все кордоны прорвавшимся в город. Немец мчался от Стрельны, и только у Нарвских ворот отец смог догнать его и разоружить. При допросе выяснилось, что немец из части долго стоящей на подступах к городу, просто сошел с ума от бессилия взять его, и не сознавал что делает. В книге воспоминаний одного из защитников Ленинграда есть похожий эпизод, тоже из допроса плененного немца. Этот немец одной зимней ночью дежурил на наблюдательном пункте и увидел странные всполохи в небе над городом. Стояла полная тишина, город не бомбили и не обстреливали. Долго он не мог понять это явление, но когда догадался, что это искры от бугеля трамвая, впал в истерику и, вбежав в блиндаж, закричал: « Мы этот город никогда не возьмем. Они пустили трамвай!».

...