Первые месяцы после окончательного установления советской власти в Крыму отмечены невиданным разгулом насилия. Большим, чем за все время Гражданской войны. Полуостров захлестнул массовый красный террор, жертвами которого стали тысячи военнослужащих Русской армии генерала Петра Врангеля, гражданских лиц. Несмотря на то что на сегодняшний день эта трагедия привлекает к себе значительный интерес, многие ее аспекты по-прежнему остаются малоизученными. Один из них – репрессии среди сотрудников советской милиции.

В тоске томительного рвенья
Отрадно сердцу вспоминать
Галлиполийское сиденье,
Где научился я желать,
Где дух усталый закалялся,
Где величаво развевался
Зовущий к Родине маяк –
Родной трехцветный Русский флаг!
Где так мучительно ловила
Душа дыханье лучших дней,
Где мука Родины моей
Любить до муки научила,
И где я дал себе обет,
Что без России – жизни нет!..

Здоровьем заключенных расплачивалось начальство за собственное легкомыслие. Потекли и крыши бараков. Намокли постели. Дневальные круглые сутки шуровали печи. В не просыхавших за ночь «шмотках» — матрацах и подушках,— в одежде, развешенной на просушку вокруг раскаленных докрасна бочек из-под солидола, превращенных в печи, завелись белые помойные черви... Как и всегда, беда не приходит одна!.. После непрерывного, в течение шести суток, летнего проливного дождя, во время которого работы в забоях не прекращались ни на минуту, вдруг ударили морозы — не заморозки, настоящие морозы с температурой минус 20-25 градусов! Полуголодные, измученные, больные люди натягивали на себя влажное, дымящееся от пара тряпье, мгновенно становившееся колом на морозе, и брели в этом задубевшем панцире в забои отрывать тачки, кайла, лопаты и прочий нехитрый инструмент забойщика, намертво вмерзший в землю. Самое выносливое существо на свете — человек! Чего только ему не приходилось преодолевать: голод, холод, болезни, одиночество!.. Зверь гибнет — человек живет! Особенно русский человек!.. Какие только испытания на прочность не выпадали на долю русского человека! Рабство, нашествия, стихийные бедствия, эпидемии, войны... В руках каких только политических авантюристов не побывал русский человек! Вся история народа российского есть бесконечная борьба за жизнь, за выживание.

На первый взгляд закон нравственного прогресса, о котором мы говорили, производит впечатление справедливости. Вид, который совершенствуется морально, вознагражден тем, что продолжает существовать и множиться. Если не происходит морального совершенствования вида, он наказывается всякими несчастьями и в предельном случае – вымиранием. Эта справедливость, однако, делается менее очевидной, если обратиться к судьбе отдельного индивида, но именно она нас и занимает, поскольку речь идет о спpaвeдливости. Слишком часто приходится видеть, что бессовестные, аморальные субъекты имеют и успех, и власть, а лучшие и благороднейшие страдают и душевно, и телесно. От Ахнатона и Сократа до Ганди и св. Бернадетты кажется, что лучшие в первую очередь и в сильнейшей степени подвержены страданию. О Христе и величайших Его последователях мы даже и не говорим.

Что московская бюрократия XVII века не может служить образцом добродетели, хорошо известно. Но какова бы она ни была у себя дома, она обладала редким политическим тактом в деле присоединения и колонизации чужих земель. В противоположность англичанам, португальцам, испанцам, голландцам, истреблявшим целые народы и цивилизации, заливавшим кровью острова и материки, Москва владела тайной удержания покоренных народов не одним только принуждением. Меньше всего у нее было склонности применять жестокие методы в отношении многочисленного, единокровного, единоверного народа малороссийского, добровольно к ней присоединившегося. Правительство царя Алексея Михайловича и все последующие превосходно знали, что такой народ, если он захочет отойти, никакой силой удержать невозможно. Пример его недавнего отхода от Польши у всех был в памяти.

В августе 1991 года многим казалось, что продолжение Белой борьбы стало ненужным. Печальная действительность показала ошибочность такого мнения. Пока в нашем отечестве коммунизм официально не осужден, думать о прекращении нашей борьбы и о примирении еще преждевременно. Завет Генерала Дроздовского: «Через гибель большевизма – к возрождению России» актуален и сегодня. Коммунизм и Россия несовместимы. Россию нужно строить чистыми руками.
 

В крупных исторических событиях не только бесполезно, но и несправедливо обвинять кого-либо в отдельности. Эти события создаются всеми людьми и целой массой условий. Выше подробно отмечено, как при множестве крупнейших, даже гениальных работников мысли Россия все-таки не обнаружила достаточной степени познания самой себя и своих основ для выработки сознательной системы их осуществления. В этом, конечно, никто не виноват. Это просто исторической факт. Но знать его - необходимо. Если мы можем получить надежду пойти вперед, совершенствоваться, то лишь притом условии, если будем знать, что у нас оказывается слабо, чем обусловлены неудачи проявления и того, что само по себе сильно...

Говорить не хочется, да и не о чем, собственно. Тихо. За окнами -- мокрый снег, слепое зимнее солнце. Я барабаню по подоконнику озябшими пальцами, в десятый раз обвожу глазами стены класса. Истрепанная карта Европейской России. Доска с надписью кривым детским почерком: "В школу приносить мышов строго возприщаица". Над доской -- Ленин, Троцкий, Калинин. Висела еще здесь, во втором отделении, и Роза Люксембург, но сторожиха, юркая старушка, удивительно красочно рассказывающая, как "помещики та енералы убили царя мужичьяго -- Олександру хторого", бросила Розу в печь: "хиба (разве) вона Богородица или царыця: що в классе находиться?"...

Расстрелы в Петрограде 1918-1921 годов шли волнами, из которых самыми значительными были казни периода осени 1918 ("красный террор"), лета 1919 (под наступление Юденича на Петроград), весны 1921 (расстрел моряков восставшего Кронштадта) и осени 1921 (расстрелы по "делу Петроградской боевой организации"). Всего, по доступной официальной статистике, расстреляно в Петрограде в 1918 году 1169 человек (из них непосредственно за контрреволюционную деятельность 754 человека, в ходе "красного террора" 457 человек; в 1919 году 677 человек (за контрреволюцию 226 человек). По 1920 году официальных сведений нет. В 1921 году по делу Кронштадтского восстания было приговорено к расстрелу 2103 человека. Разумеется, эта статистика не учитывает бессудных казней, проводимых местными совдепами и чрезвычайками (когда топили бывших офицеров и вообще контрреволюционеров в Финском заливе в 1918 и 1919 годах, мстили за смерть Карла Либкнехта и Розы Люксембург расстрелами великих князей в Петропавловской крепости в январе 1919-го и т.п.).

Известно ли вам, что существует такой психологический закон: под влиянием мысли зажигаются чувства и воля, а от чувства получается дело. Закон этот был открыт еще в первые века Отцами Церкви, а потом перешел уже в гражданскую жизнь. В любой области нет ни одного дела, которое бы не было вызвано чувством и волею, а в свою очередь чувство и воля зажигаются от мысли, как любое горючее вещество воспламенится, если над ним достаточно долго подержать увеличительное стекло, в котором сосредоточится луч солнца. Итак: мысль, чувство, дело.

Пушкин не так-то прост, каким его представляла советская пушкиниана, которая для упрощения и удобства взяла да и сотворила из Пушкина кумира и заключила его в Пушкинский дом. Цель подмены Пушкина-христианина Пушкиным-борцом против Самодержавия понятна, на то они и безбожники, чтобы по возможности все обезбожить. Но совершилось и другое – Пушкин «забронзовел», будучи вознесенным советской литературной элитой не на достойную духовную высоту, но на уготованный ему  и удобный для безбожного режима пьедестал

Осенью 1827 года персидская война, которую так усложнило было неожиданное нашествие Аббас-Мирзы на Эчмиадзин, вдруг получила совершенно непредвиденно решительный оборот. Дело в том, что, пока армия Паскевича, после падения Эривани, еще только шла на Тавриз, эта вторая столица Персидского царства была взята небольшим отрядом князя Эристова, почти не встретившим сопротивления. Смелый и счастливый шаг этот совершен был при следующих обстоятельствах.

Авторы фильма поставили себе задачу вскрыть закулисные корни революции 1905 года, названной впоследствии первой русской революцией, показать ее «американский след». Фильм отличает широкое использование подлинных документов Архива МИД Японии и Библиотеки конгресса США.

Русско-турецкая война 1877–78 годов начиналась блистательно для русской армии – с малыми потерями 15 июня 1877 года (тут и ниже даты указаны по старому стилю) она переправилась через Дунай и вскоре одержала ряд побед. Уже через три недели русские полки стояли в Тырново и на ключевом Шипкинском перевале – таким образом, болгарские провинции Османской империи рассекались острым клином, направленным на Адрианополь. Однако недалеко от основания этого клина войска турецкого маршала Осман-паши заняли и укрепили город Плевну, расположенный всего в двух переходах от русских мостов через Дунай. Угрозу переправам нельзя было игнорировать, и на город обратилось всё внимание русского командования. Три последовавших штурма Плевны провалились один за другим, несмотря на громадные усилия и внушительные потери русских войск. К осени приподнятое настроение первых недель войны сменилось унынием. Русское командование всерьёз подумывало об отступлении обратно за Дунай, однако это решение не было принято, и Плевну взяли в осаду.

Исполнилось 80 лет со времени самой жестокой и массовой операции «вооруженного отряда партии», чекистов, по зачистке подвластного им населения. Речь идет о так называемой операции по репрессированию кулаков, уголовников и других антисоветских элементов, разработанной в недрах НКВД СССР под руководством наркома Ежова летом 1937 года и одобренной сталинским Политбюро. На чекистском жаргоне она именовалась «кулацкой операцией», поскольку была нацелена прежде всего на наиболее непокорную часть русского крестьянства: раскулаченных, спецпоселенцев, колхозников с «кулацким» прошлым. К ним добавили уголовников, включая совершивших мелкую кражу, спасаясь от голода, нарушителей паспортного режима, то есть тех же крестьян-изгоев, других антисоветских элементов – священно- и церковнослужителей, бывших царских офицеров, чиновников, полицейских, белогвардейцев, повстанцев.

Перекличка наших мертвецов с каждым днем становилась все длиннее. Уже в Каменноугольном районе, в пурге, поглощавшей все, не только наше далекое довоенное прошлое, но и недавняя стоянка в Новочеркасске казались нам видением иного мира, которому как будто никогда не вернуться. Но мы понимали, что деремся за Россию, что деремся за саму душу нашего народа и что драться надо. Мы уже тогда понимали, какими казнями, каким мучительством и душегубством обернется окаянный коммунизм для нашего обманутого народа. Мы точно уже тогда предвидели Соловки и архангельские лагеря для рабов, волжский голод, террор, разорение, Колхозную каторгу, все бесчеловечные советские злодеяния над русским народом. Пусть он сам еще шел против нас за большевистским отребьем, но мы дрались за его душу и за его свободу. И верили, как верим и теперь, что русский народ еще gоймет все, так же как поняли мы, и пойдет тогда с нами против советчины. Эта вера и была всегда тем «мерцанием солнечных лучей», о котором писал в своем походном дневнике генерал Дроздовский.

Язык важен для патриота. Н.М.Карамзин

Вигель помнил, как кровь бросилась ему в голову, когда августовским днём он прочёл телеграмму правительства, в которой Верховный объявлялся изменником. В глазах потемнело, и на мгновение показалось, что голова вот-вот разорвётся. Николай стиснул виски и глухо застонал. А вскоре до войск была доведена телеграмма самого Корнилова, взывающая отчаянно к каждому русскому сердцу, надрывающая душу: «Русские люди! Великая Родина наша умирает. Близок час её кончины… Тяжёлое сознание неминуемой гибели страны повелевает мне в эти грозные минуты призвать всех Русских людей к спасению умирающей Родины. Все, у кого бьётся в груди Русское сердце, все, кто верит в Бога – в Храмы, молите Бога об явлении величайшего чуда, спасения родимой земли!... Русский Народ, в твоих руках жизнь твоей родины!» И залила душу Вигеля боль Верховного, рвущаяся из этих строк, и ещё невыносимее стало сознание собственного бессилия изменить что-либо.

У меня дома висят портреты восьми поколений рода Кузнецовых по прямой мужской линии. (У дяди сохранилось кое-что из семейного архива). И я ощущаю себя потомком рода. Держа это только в себе. Выносить такое на люди заказано. Известно, что к чужим родословным относятся без интереса и даже с неприязнью, если не имеют своей родословной.