На второй день прибытия первого эшелона 19/V выпал снег, поднялся ветер, а затем мороз. Голодные истощенные люди, без кровли, не имея никаких инструментов и в главной своей массе трудовых навыков и тем более навыков организованной борьбы с трудностями, очутились в безвыходном положении. Обледеневшие, они были способны только жечь костры, сидеть, лежать, спать у огня, бродить по острову и есть гнилушки, кору, особенно мох и пр. Трудно сказать[,] была ли возможность делать что либо другое, потому что трое суток никому продовольствия не выдавалось. По острову пошли пожары, дым. Люди начали умирать. Они заживо сгорали у костров во время сна, умирали от истощения и холода, от ожогов и сырости, которая окружала людей. Так трудно переносился холод, что один из трудпоселенцев залез в горящее дупло и погиб там на глазах людей, которые не могли помочь ему, не было ни лестниц, ни топоров. В первые сутки после солнечного дня бригада могильщиков смогла закопать только 295 трупов, неубранных оставив на второй день. Новый день дал новую смертность и т. д. Сразу же после снега и мороза начались дожди и холодные ветра, но люди все еще оставались без питания. И только на четвертый или пятый день прибыла на остров ржаная мука, которую и начали раздавать трудпоселенцам по несколько сот грамм. Получив муку[,] люди бежали к воде и в шапках, портянках[,] пиджаках и штанах разводили болтушку и ели ее. При этом огромная часть их просто съедала муку (так как она была в порошке), падали и задыхались, умирая от удушья.

В нас, молодых офицерах, было сильно понятие о воинском чинопочитании и дисциплине, привитое нам с детства. В эти трагические для России дни мы искали старшего руководителя, мы ждали приказаний начальства, т. е. мы ждали того, к чему привыкли и чему были обучены.

Обстрелы Донецка не утихали в новом году ни на один день. Жители отмечали, что таких кровавых боев не было даже в августе. «Продолжаю документировать преступления украинских карателей против народа Новороссии. Сегодня особенно сильно бандеровцами был обстрелян Куйбышевский район Донецка, дело не обошлось разрушениями, есть и раненые, и убитые», - писал 13 января Грэм Филлипс. В этот день в Донецке погибло двое мирных жителей. На другой день британский журналист сообщал как минимум о 5 убитых.

Поклонившись дорогой могиле, Ростислав Андреевич побрёл вдоль бесконечной вереницы крестов, явившихся на старом погосте в последние месяцы. Здесь были похоронены атаманы Каледин и Назаров, Митрофан Богаевский и ещё многие и многие сотни лучших сынов Дона и России. Арсентьев машинально читал надписи: «Партизан Чернецовского отряда, гимназист Платовской гимназии 5-го класса», «сестра милосердия, замученная большевиками», «неизвестный доброволец»… Словно вся Россия нашла на этом погосте последний приют… Россия белая…

...Такое мракобесие творилось почти во всех городах, где было ЧК. В Одессе широко была известна палач Вера Гребеннюкова (Дора Евлинская). О ее злодеяниях ходили легенды. Она вырывала волосы, отрубала конечности, отрезала уши, выворачивала скулы и так далее. В течение двух с половиной месяцев её службы в ЧК ею одной было расстреляно более 700 человек. В Вологде свирепствовала Ревекка Пластинина (Майзель), она собственноручно расстреляла более 100 человек. Эта бывшая жена Кедрова затем свирепствовала в Архангельской губернии. Газета "Голос России" в 1922 году сообщала, что Майзель-Кедрова расстреляла собственноручно 87 офицеров, 33 обывателей, потопила баржу с 500 беженцами и солдатами армии Миллера. В Одессе главным палачом была женщина-латышка со звероподобным лицом. А главный московский палач Мага расстрелял на своем веку 11.000 человек...

22-го сего сентября, в полдень, генерал Миллер, выйдя из управления РОВС на rue Colisée в Париже, на подготовленное ему генералом Скоблиным свидание с одним из иностранных военных агентов, к вечеру того же дня домой не вернулся. Уходя, ген. Миллер оставил в запечатанном конверте письмо на имя ген. Кусонского (своего Начальника Штаба), с указанием не вскрывать тотчас по его уходе.

САМЫМ ЧУДОВИЩНЫМ ПРЕСТУПЛЕНИЕМ «эпохи великого перелома» являлся искусственно вызванный голод на Украине и Юге России в 1932-1933 годах. Ответственность за это злодеяние в той или иной мере несут все гроссмейстеры сталинского «ордена меченосцев» во главе с самим «отцом народов». Но, несомненно, главным организатором голода был воинствующий суперрусофоб Лазарь Моисеевич Каганович.

Драгуны – род конницы, способной действовать в пешем строю. Так трактует Военная энциклопедия начала ХХ века. К 1914 году регулярная кавалерия русской армии насчитывала двадцать два драгунских полка. Героем этого повествования является самый «молодой» из них – Северский полк, дислоцировавшийся к началу Великой (Первой мировой) войны в Александрополе.

По городу ходили толпы разнообразного люда. Слышались возгласы: Хлеба! Давайте нам хлеба. Но в этих словах чувствовалось, что это умело подстроенная комедия, так как уменьшение выдачи хлеба на 1/4 фунта не знаменовало собой голода. Я приехал в Петербург вместе со штабс-ротмистром лейб-гвардии Кирасирского Его Величества полка Карангозовым, и мы вместе стали пешком пробираться к центру города. Со вчерашнего дня картина на Невском не переменилась, и вдоль Невского по-прежнему ходили усиленные наряды полиции. Около Гостиного Двора мальчишка-газетчик продавал какие-то газеты.

Видал я вас, милые, из окна, и на душе легче. Благословил всех, хоть издалека, посылал милым отсутствующим Машеньке и Танюше свое родительское благословение Божие на века их. Спасибо тебе, родная, за то, что еще раз дала взглянуть на себя и деток. Если меня не расстреляют (чуть-чуть надежды еще теплится), то, может быть, еще увидимся в этой жизни, хотя засадят на медленное умирание куда-нибудь, откуда нет выхода. Допрос окончательный, вероятно, будет или сегодня ночью, или завтра утром. Я сравнительно спокоен. Тяжело мне было видеть печальное личико Лидочки, остальные дети - дети, и я даже рад буду, если они как можно скорее, как все дети, забудут это несчастье. И ты забудь и постарайся быть счастлива, дорогая. Если же дело затянется и я останусь здесь, ради Бога, не присылай так много еды и такой хорошей. Один день пропусти и не присылай ничего, вероятно, впрочем, что запретят и без того. Я лишен буду всех послаблений, мне обещано, что не дадут никакой пощады.

12 декабря ВОЗ опубликовала доклад, посвященный гуманитарной катастрофе в Новороссии. Доклад утверждал, что от холода и голода, нехватки медицинского персонала и необходимых медикаментов в учреждениях здравоохранения погибают больные и инвалиды, с сентября ни один ребенок не был вакцинирован. В качестве примера приводилась цифра в 40 погибших больных в клиниках для душевнобольных. Указывалось, что на 30-40% сократилось число привитых от полиомиелита. ВОЗ также отмечало, что около 60 населенных пунктов, расположенных непосредственно на линии противостояния между киевскими силовиками и ополченцами Донбасса, вовсе остались без медицинского обслуживания. В Луганске осталась только треть медперсонала от числа тех, кто работал там до начала конфликта. Из всего изложенного ВОЗ делало вывод, что ситуацию уже нельзя назвать только гуманитарным кризисом.

На этот раз обречённых было тридцать человек. Большая часть - офицеры. Несколько штатских. И один пожилой батюшка. Приговорённых погнали по Царской дороге. Её проложил ещё Император Пётр, не раз ступала по ней его нога... Останется ли после этой невиданной бойни в России хоть одно место, не обагрённое кровью, одно место, за которым не тянулся бы страшный шлейф преступлений? Или же всё выйдет так, как рассчитали они, и никто не вспомнит о невинно убитых? Не уцелеет никого, кто будет помнить этот ужас, а редкие выжившие станут молчать, и вырастет поколение, которое ничего не будет знать о своей истории? На местах братских могил разобьют парки, площади, проложат дороги, построят дома... И живущие не будут знать, что ходят по костям, живут на погосте... Вся Россия превратится в погост...

Не было в России воинской части, в чьих списках значилось бы столько прославленных и известных имен, начиная от самого Петра Великого и ближайших его сподвижников и заканчивая министрами и видными государственными деятелями времен последнего российского императора. Ни одна другая часть гвардии или армии не имела столь удивительной, уникальной истории. "Мы не стремимся быть первыми, но никого не допустим быть лучше нас" — гордый девиз кавалергардов — самых смелых и красивых мужчин эпохи. Их объединяла верность традициям, исключительная честность, природный аристократизм, самопожертвование и беззаветная любовь к Отечеству. Это о них сказано: "Высший шик кавалергарда — отсутствие всякого шика".

Специфика политики большевиков 1917–1922 гг. состояла в установке, согласно которой люди подлежали уничтожению по самому факту принадлежности к определенным социальным слоям, кроме тех их представителей, кто «докажет делом» преданность советской власти. Именно эта черта всячески затушевывалась (с тех пор, как стало возможным об этом говорить) представителями советско-коммунистической пропаганды и их последователями, которые, смешивая совершенно разные понятия, стремились «растворить» эти специфические социальные устремления большевиков в общей массе «жестокостей» Гражданской войны и приравнять «красный» и «белый» террор. При этом зачастую под «белым террором» понимается любое сопротивление захвату власти большевиками, и «белый террор», таким образом, представляют причиной красного («не сопротивлялись бы — не пришлось бы расстреливать»).

Cборник включает в себя программы всех политических партий претендующих на места в Государственной Думе с приложением Высочайшего Манифеста 17 октября 1905 года об усовершенствовании государственного порядка и доклада графа Витте.

Въ iюнѣ 1917г. стало извѣстно всѣмъ жителямъ, что на слѣдующій день будетъ избіеніе всей интеллигенціи, причемъ цинизмъ этихъ обезумѣвшихъ отъ злобы людей дошелъ до того, что объ этомъ по всѣму городу вывѣшены были безграмотные объявленія: "Завтра днемъ приказъ собраться всѣмъ въ 12ч. въ домѣ, бывшемъ губернаторскомъ, для Варѳоломѣевской ночи, чтобъ избить, до послѣдняго, всѣхъ буржуевъ". Перспектива была не изъ особенно пріятныхъ. Всѣ, кто могъ, стали спасаться на поѣздахъ, пароходахъ и пѣшкомъ. Къ удивленію, большевики недогадались этому препятствовать. Мужъ мой въ этотъ день былъ дома и объявилъ мнѣ, что разъ онъ управляющій банкомъ, то не имѣетъ права его бросить и долженъ остаться. Всѣ служащіе, до послѣдняго, бѣжали. Моя жизнь была вся въ моихъ семерыхъ дѣтяхъ, дороже которыхъ не было у меня никого, но я думала, что, если убьютъ моего мужа, мой долгь быть при немъ.

Послѣ небольшихъ формальностей меня пропустили въ домъ Верховнаго Главнокомандующаго. Главнокомандующіи былъ занять и мнѣ предложили подождать на площадкѣ 2-го этажа парадной лѣстницы. Вскорѣ туда поднялся искалѣченный офицеръ. Онъ страстно, въ повышенномъ тонѣ сталъ говорить мнѣ о томъ, что батальонъ инвалидовъ постановилъ предоставить себя въ полное распоряженіе Верховнаго Главнокомандующаго и что онъ пріѣхалъ съ депутаціей заявить объ этомъ генералу Корнилову. О Кор- ниловѣ онъ отзывался восторженно со слезами на глазахъ. «Тяжело же должно быть теперь положеніе Главнокомандующаго, — подумалъ я, — если инвалидамъ приходится его защищать». Во время разговора съ инвалидомъ меня потребовали въ кабинетъ начальника штаба. Начальникъ штаба сбивчиво и неясно, видимо сильно волнуясь, объяснилъ мнѣ, что только-что Корниловъ объявилъ Керенскаго измѣнникомъ, a Керенскій сдѣлалъ то же самое по отношенію кь Корнилову, что необходимо арестовать Временное Правительство и прочно занять Петроградъ вѣрными Корнилову войсками, тогда явится возможность продолжать войну и побѣдить нѣмцевъ. Съ этою цѣлью Корниловъ двинулъ на Петроградъ ІІІ-й конный корпусъ, который съ приданной къ нему Кавказской Туземной дивизіей разворачивается въ Армію, командовать которой назначенъ генералъ Крымовъ. Кавказская дивизія разворачивается въ Туземный корпусъ приданіемъ къ ней 1-го Осе- тинскаго и 1-го Дагестанскаго полковъ. Я же назначенъ принять отъ Крымова III-й конный корпусъ, чтобы освободить его для командованія арміей Сложная работа разворачиванія Кавказской Туземной дивизiи въ корпусъ шла на походѣ, да и не на настоящемъ походѣ, а въ вагонахъ желѣзнодорожныхъ эшелоновъ. На деликатное дѣло военнаго переворота были брошены части съ только-что назначенными начальниками. Туземцы не знали Крымова, Уссурійская конная дивизія ІІІ-го корпуса не знала меня.

Около Владимирского собора довольно большая толпа народа что-то жарко обсуждала. На Владимирской улице я увидел необычно большое скопление публики, она все прибывала со стороны Невского, и вскоре вся улица была запружена толпой. Я с трудом протискался дальше. Дойдя до угла Владимирской и Невского, я увидел поразительную для меня, конечно, в те дни картину: Невский, в сторону Адмиралтейства, был почти очищен от публики. По улице галопом, развернутым строем, проносились казаки 1-го Донского Его Величества полка и взводы конной полиции. Немногие прохожие, задержавшиеся в этой части Невского, пугливо жались к стенам домов. Со стороны же Николаевского вокзала медленно двигалась сплошной стеной толпа, на мой взгляд, достигавшая до тысячи человек. Вдруг над ней заколыхались красные тряпки, надетые на палки. В задних рядах послышалось нестройное пение Марсельезы. Вот она совсем близко от меня... В невольном бешенстве я сделал к ней несколько шагов. В этот момент из ее передних рядов выскочил какой-то мальчишка лет семнадцати, определенно семитского типа, в форме коммерческого училища с криком: Товарищ! Долой войну!

Никифорова Ольга Николаевна, родилась в 1909 в Санкт-Петербурге. Журналист. Проживала в Харбине, сотрудничала в газетах "Новости Востока" и журнале "Рубеж". Осенью 1934 — вернулась с матерью в Россию из Харбина. 7 октября 1934 — при досмотре багажа арестована на станции Казань[1], 11 октября освобождена, дело прекращено за недостаточностью улик[2]. 19 декабря 1935 — арестована в Ленинграде и заключена в тюрьму. В марте 1936 — к Е. П. Пешковой обратилась за помощью ее мать, Людмила Никифорова.

Наступление зимы самым тяжелым образом сказалось на гуманитарной ситуации в Новороссии. Люди умирали от отсутствия лекарств, холода, голода. В начале декабря доктор Елизавета Глинка сообщила, что последний месяц в Донецке умерли от голода 24 человека. Число умерших от голода мы вряд ли когда-нибудь узнаем, ибо эти факты местные власти (например, в Луганске) зачастую старались не придавать огласке. О том же, что происходило в маленьких городах и поселках, до которых гуманитарная помощь практически не доходила вовсе, можно лишь догадываться. Антикризисный медиацентр АКМЦ (координационный штаб расположен в Днепропетровске) сообщал со ссылкой на организаторов бесплатных столовых для бедных, что по данным на 19 декабря от голода в Донбассе погибли уже 80 человек, эти случаи были зафиксированы в Краснопартизанске, Снежном и Кировске. Согласно сообщениям волонтеров АКМЦ, умерших от дистрофии в местных моргах оформляют как скончавшихся от сердечных приступов и разного рода болезней.