Киев, бывший до революции одним из самых богатых и благоустроенных южнорусских городов, за последние два года несколько раз переходил из рук в руки и был ареной кровавой гражданской войны. Иногда она выражалась в ожесточенных уличных боях, иногда в свирепых погромах, когда красные беспощадно истребляли своих врагов, безоружных, не ожидавших нападения. Так, в феврале 1918 года, в течение нескольких дней, большевики вырезали в Киеве более 2000 русских офицеров, а с февраля 1919 г. открыла свои действия так называемая, «Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контрреволюцией», которая занялась систематическим истреблением противников.

Юденич родился в добропорядочной, хорошо образованной московской семье, отец был коллежским советником, а мать приходилась двоюродной сестрой В. И. Далю, знаменитому составителю толкового словаря. Корнями же предки Юденича восходили к дворянам Минской губернии. Учился Юденич прекрасно, после окончания гимназии пошел по военной стезе. В 1885 году женился, брак оказался крепким, а семья радушной. О Юдениче позднее сослуживцы вспоминали как о человеке с сильным характером, с внимательным, изучающим взглядом, к тому же немногословном и вместе с тем отличающемся удивительной простотой, способном находить общий язык с совершенно разными людьми. К началу Русско-японской войны 1904–1905 годов Юденич успел дослужиться до звания полковника и командовал 18-м стрелковым полком, который направили в самую гущу событий. Далее была успешная операция при Сандепу, сражение при Мукдене. На войне Юденич приобрел колоссальные опыт и знания, получил два ранения, был награжден Золотым оружием «За храбрость», повышен до звания генерал-майора.

Для фундаментального исторического труда по древней истории славян выдающегося русского ученого Дмитрия Ивановича Иловайского (1832-1920) характерен огромный охват материала, большое число использованных первоисточников, скрупулезное исследование различных вопросов происхождения и развития славянского этноса. Характерной особенностью этой книги является развернутая и обоснованная критика норманнской теории.

В Актюбинске мы больше году были совсем лишены богослужения. Утешение пришло неожиданно. Приехал туда еще сравнительно молодой архимандрит о. Арсений. Он был знаком с той ссыльной семьей, о которой я писала, что жили с нами вначале в землянке и спали на столе и по, столом. Они дали ему наш адрес, и он сейчас же пришел, и остался ночевать. Совершил ночью тихо литургию, и мы смогли приобщиться Св. Таин Это был тот монах, которого в Туапсе не расстреляли, а сослали на 10 лет, и который дал мне сведения и об игуменье Антонине. От него впервые узнала о том, что в России существует тайная Катакомбная Церковь, возглавляемая митроп. Петербургским Иосифом и им организованная по благословению митроп. Петра Крутицкого, с которым он, живя в Чимкенте за 100 верст о Алма-Аты в ссылке, все время имел тайные сношения. Архим. Арсений был рукоположен митрополитом и имел счастье содержать его материально. Церковь в Алма-Ате вырыта глубоко земле, и освящал ее сам митрополит, приезжавший для этого тайно.

История карательных органов СССР продолжает оставаться малоизученной. Историография данной темы до сих пор в огромной степени представлена ведомственными писаниями, насаждающими мифологическую точку зрения на историю репрессивной машины. Статей независимых историков о деятельности новосибирских чекистов очень немного.

Август 1918 года. Полдень... Солнце знойными лучами пронизывает железнодорожную станцию, окруженную дубовым лесом... Жарко... Недалеко шумный, полный веселья Киев, только что отпраздновавший приход добровольческой Армии.

В "Астории" настроение публики заметно ухудшилось, вестибюль был переполнен взволнованными обитателями гостиницы. В отдельных группах горячо обсуждали нараставшие события. В ресторане я застал еще одного своего однополчанина, корнета барона Ганна. Часов около 8 вечера мы узнали, что Дума, несмотря на Высочайший Указ о роспуске, постановила не расходиться... Итак, свершилось... Предательская забастовка рабочих на заводах, работавших на оборону, изменнический солдатский бунт получили возглавление мудрых народных избранников в лице Камергера Двора Родзянко, профессора Милюкова, присяжного поверенного Керенского, Гучкова и их присных...

15 января представитель Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) Дорит Нитзан на пресс-конференции в Женеве сообщила, что по состоянию на 6 января 2015 года в результате вооруженного конфликта на Донбассе пострадало порядка 15 тысяч человек, среди которых 10468 ранено и 4808 убито. По словам Дорит Нитизан, из-за обострения конфликта организация на данном этапе не может оказывать необходимую помощь пострадавшим. Она сообщила, что ВОЗ возобновит свою работу «при первой возможности».

Я родилась 8 сентября 1913 года в селе Лебедянка Кемеровской области в семье священника. Мой папа, протоиерей Георгий Непомнящих, потомственный краснодеревщик, а мама, Валентина Соколова, — столбовая дворянка. В семье нас было шесть сестер и брат. Когда в 1917 году папу признали врагом народа, из школы нас исключили, учиться не давали. В 1928 году мы со старшим братом Колей из дома уехали. Он был техник радио, а я работала у него монтером. Мы собирали приемники, и люди за 100 км от нас могли слушать наши передачи. Потом Коля отправил меня в Саратов на курсы дикторов радио. Там я и узнала про арест папы. Это был 1932 год. Ему дали три года, а когда они прошли, сказали, что он не перевоспитался, и добавили столько же. Оказывается, было такое постановление Ленина — священнослужителей не выпускать из тюрем. Но до конца второго срока папа не досидел — в 1937 году его расстреляли.

Следственное дело графа Ростислава Ростиславовича Капниста (Д. 021924) насчитывает всего-навсего 17 листов. Оно начинается с «Анкеты для регистрации лиц, прибывших в Крым после 1917 года». Документ этот представляет двоякий интерес: с одной стороны, как дающий наиболее полное представление о биографии Р.Р.Капниста, с другой - как дающий представление о том, какие вопросы биографии «бывших» (как известно, после 1917 года в Крым, спасаясь от большевиков, бежали тысячи представителей социальных верхов российского общества) особо интересовали новую власть.

Если кто-то действительно умен, другие замечают это очень скоро и сходятся на том, что он «умен», даже весьма «умен». Но если задать вопрос: «Что значит умный? Как это распознать?» — никто не знает. «Умный и есть умный, можно также сказать: толковый, понятливый, интеллигентный, что еще?» Удовлетворяясь такими «родственными по смыслу» словами, которые, собственно, и не являются таковыми, переадресуют этот вопрос мыслителям по профессии: пусть помучаются с этой проблемой, если у них есть время и охота. Но в действительности мука эта не так уж велика, стоит только понаблюдать и подумать. И прежде всего над тем, что не является умом.

Колокола в Москве не гудели поминально, как не гудели они и по всей России. Убитого Императора поминали тайно. И ничем, казалось, не примечателен был этот июльский день, день празднования иконы Казанской Божией матери. Прежде в праздник этот полны были московские церкви, и были крестные ходы, нарочно заворачивавшие во дворы болящих, дабы подкрепить их. А теперь – ничего. Теперь тихо. Теперь затаилась страна, недавно великая и не имеющая равных в мире, под сапогом варвара, и лампады её угасали…

Существует старая сербская пословица: «На небе - Бог, на земле - Россия». Действительно, Россия всегда приходила на помощь православной Сербии. Связи наших стран неразрывны, так как невозможно стереть народную память. С теплотой и чувством глубокой признательности относятся сербы к русским, оказывавшим им помощь в трудное время. Они помнят, как император Николай II вступился за Сербию во время Первой мировой войны. Одна из белградских улиц с давнего времени носит имя Царя Николая Романова. А сейчас в самом центре Белграда, напротив Президентской палаты, стоит новый памятник Николаю II.

26 января (1918 г. — Ред.), утром, в город вступили большевики. Они пробыли тогда в Киеве всего три недели, и тот первый лик большевизма, который мы увидали за это короткое время, не был лишен красочности и своеобразной демонической силы. Если теперь ретроспективно сравнить это первое впечатление со всеми последующими, то в нем ярче всего выступают черты удальства, подъема, смелости и какой-то жестокой непреклонности. Это был именно тот большевизм, художественное воплощение которого дал в своей поэме «Двенадцать» Александр Блок. Последующие навыки и опыты подмешали к большевистской пугачевщине черты фарисейства, рутины и всяческой фальши. Но тогда, в феврале 1918 г., она предстала пред нами еще во всей своей молодой непосредственности.

Михаил Дмитриевич Скобелев — самый молодой в истории Русской армии «полный генерал», то есть генерал от инфантерии. Он обладатель трех высших наград с надписью «За храбрость» — двух сабель с позолотой и шпаги с бриллиантами, Герой Плевны и Шипки, покоритель Закаспийского края. Кавалер ордена Святого Георгия 4-й, 3-й и 2-й степеней. В бой он всегда выезжал на белом коне и в белом мундире…

Цѣлый мѣсяцъ ходила я въ ГПУ, прося не освобожденія, а передачи пальто, ботинокъ и чегони-будь съѣстного, просила о разрѣшеніи свиданія. Мнѣ подарили ссыльные для него валенки и теплую шапку мѣховую. Разрѣшено не было. 8-го Ноября мнѣ было объявлено: Андрей Урусовъ отправленъ 5-го числа на Дальній Востокъ безъ права переписки на 10 лѣть. Я молилась только о томъ, чтобъ не впасть въ отчаяніе отъ горя, и Господь помогъ мнѣ перенести и дальнѣйшія скорби, и вотъ живу уже 10 лѣтъ послѣ этого.

В музее истории Донского казачества, после осмотра экспозиции, посвященной прошлому города Новочеркасска, в сопровождении экскурсовода Чибисовой С.П., Николай Васильевич Федоров вручил работникам музея свою атаманскую форму на хранение и сделал запись в книге почетных посетителей: - «Сердце бьется, слеза льется. Тревожатся все атомы моего существа. На душе радостно и печально. Нет слов». И еще, работники музея и присутствующие запомнили напутствие от атамана: - «Если будет согласие, основанное на духовности, православной вере и любви – можно очень многого добиться. Без России казачество существовать не сможет».

В юбилейный год весьма полезно воспроизвести хранящиеся в далёких архивах и разбросанные в различных изданиях подлинные документы и донесения о Бородинском сражении князя Кутузова, Барклая-де-Толли, Ермолова, Коновницына, Раевского, Дохтурова, Багговута и других вождей, «покрытых славою чудесного похода и вечной памяти двенадцатого года». Настоящее издание документов вызвано желанием дать возможность разобраться, среди разноречивых описаний позднейшего времени, по тем донесениям, что лично подали те военачальники и современники сражения, в котором, по меткому выражению Ермолова, «французская армия расшиблась о русскую».

— Мы должны исполнить приказъ нашего Верховнаго Главнокомандующего, какъ вѣрные солдаты безъ всякаго разсужденія. Русскій народъ въ Учредителыюмъ Собраніи разсудитъ, кто правь, Керенскій или Корниловъ, a сейчасъ нашъ долгъ повиноваться. — Господинъ генералъ, — отвѣчалъ мнѣ солидный подпрапорщикъ, вахмистръ со многими георгіевскими крестами. — Оборони Боже, чтобы мы отказывались исполнить приказъ. Мы съ полнымъ удовольствіемъ. Только вишь ты, какая загвоздка вышла. И тотъ измѣнникъ, и другой измѣнникъ. Намъ дорогою сказывали, что генералъ Корниловъ въ Ставкѣ уже арестованъ, его нѣтъ, а мы пойдемъ на такое дѣло? Ни сами не пойдемъ, ни васъ подъ отвѣтъ подводить не хотимъ. Останемся здѣсь, пошлемъ развѣдчиковъ узнать, гдѣ правда, а тогда — съ нашимъ удовольствiемъ — мы свой солдатскій долгъ отлично понимаемъ.

К началу 1928 г. СССР подошел в состоянии хлебозаготовительного кризиса. Крестьяне, не имея достаточной компенсации, не спешили сдавать хлеб по низким госценам. После поездки И.В. Сталина в Сибирь в январе 1928 г. сверху были спущены указания, требовавшие применения самых жестких мер по отношению к тем крестьянам, которые «срывали» хлебозаготовки. Так началась историческая полоса, которая знаменовала собой конец нэпа, - «чрезвычайщина». Сами крестьяне характеризовали этот поворот понимающе: «восстановление продразверстки и возврат к принципам военного коммунизма» (1, л.221).