Всю вторую Мировую войну 1939—1945гг. мне пришлось провести в Берлине, где я с 1920 года нес обязанности военного представителя генерала Врангеля, а потом его преемников, генералов Кутепова, Миллера и Архангельского и кроме того, по выборам русской колонии в Берлине, много лет был вице-президентом Российского Красного Креста (старая организация), при президенте княжне Вере Константиновне, постоянно проживавшей в Альтенбурге.

Фильм Елены Семёновой

Текст читает Наталья Орехова

22 сентября 1918 года в Арзамасе арестовали 26-летнего Бориса Нейдгарта. В те дни в охваченной революционным безумием России бушевал красный террор. Молодому штаб-ротмистру, да еще сыну крупного царского сановника, грозил расстрел.

Примерно после обеда мы начали готовиться к отправке обратно, в Алчевск. Мы - это личная охрана комбрига Алексея Борисовича Мозгового в составе шести бойцов и ещё несколько человек из других подразделений, что на тот день, по разным причинам, оставались в Ломоватке. Помню, что сбор штаба, а так же вывоз остатков Б/К и продовольствия выпал как раз на мою смену дежурства. Дежурили мы тогда по одному. По-другому мы бы просто не успевали восстанавливаться. Напомню, что оружие, из шести человек охраны, имели только трое - Я, Албанец и Рок.

«Noblessе oblige» («Положение обязывает») – эта французская поговорка была любимым выражением генерал-адмирала русского флота, одного из крупнейших государственных деятелей России, брата Государя Александра Второго Константина Николаевича Романова. Положение обязывало Великого Князя ко многому. С самого рождения он был определён отцом, Императором Николаем Павловичем, к морской службе.

22-го сего сентября, в полдень, генерал Миллер, выйдя из управления РОВС на rue Colisée в Париже, на подготовленное ему генералом Скоблиным свидание с одним из иностранных военных агентов, к вечеру того же дня домой не вернулся.
Уходя, ген. Миллер оставил в запечатанном конверте письмо на имя ген. Кусонского (своего Начальника Штаба), с указанием не вскрывать тотчас по его уходе. В этом письме генерал Миллер писал:
«У меня сегодня, в 12 ч. 30 мин. Дня рандэ-ву с ген. Скоблиным на рю Ж.-де. Р. и он должен меня везти на свидание с одним в. агентом в Прибалтийских странах N.N. Свидание устроено по инициативе генерала Скоблина. Может быть, это ловушка; на всякий случай, оставляю эту записку. Ген. Миллер»

И вот апрель 1917 года. Февральская революция. Царь Николай II отрекся от престола. В кадетском корпусе идут горячие разговоры, споры. Наш воспитатель, оказалось, был либерально настроен, и отречение царя от престола его очень устраивало. А у нас, мальчишек, была смута. Так вдруг из призыва - «за Веру, Царя и Отечество» вычеркнулось слово - «Царь». Но когда мы побывали в очередную субботу дома, то вернувшись, настроение среди нас было другое и очень разное. Мнение родителей, естественно, определяло и наш взгляд на революцию.

Сразу трое наших земляков увековечены в Военной галерее Зимнего дворца в Санкт-Петербурге, посвященной героям Отечественной войны 1812 года и последовавшим заграничным походам русской армии: А.Н. Сеславин, Н.М. Свечин, З.Д. Олсуфьев…

За эту отвагу и рѣшительность, что, конечно, является лучшим украшеніем военнаго, он поплатился мученической смертью. Полковник Ушаков был звѣрски замучен озвѣрѣвшими красноармейцами вмѣстѣ со своим адъютантом-сербом 4-го сентября 1918 года. Тек рано ушел от сибиряков один из любимых начальников. Мир праху твоему! Дѣла твои и смерть твоя будет для нас примѣром. И имя твое не будет забыто.

Участковый милиционер в Болотном происходит из того же села. Он сын богатого крестьянина, который «вышел в люди» и дослужился до офицерского чина. С детства презирая крестьянский труд, как труд тяжелый и грязный, сын страстно мечтал о том, чтобы тоже «выйти в люди». Но первая попытка его на этом пути была неудачна: он поступил {160} учиться в гимназию, но вскоре был исключен оттуда за во­ровство. После большевистского переворота этот неудачник понял, что освободиться от тяжелой крестьянской работы и «выйти в люди» те­перь можно гораздо более легким путем, с помощью партийного би­лета. Вступив в партию, он сразу же поступил на службу в качестве милиционера. Он сосредоточил главное свое внимание на разоблачении «антисоветских разговорчиков». Создавал соответствующие политиче­ские «дела» и, держа крестьян под постоянной угрозой и шантажируя, добивался от них беспрерывных «угощений», с целью «задабривания». — Как я захочу, так и пойдет дело, которое я веду. Я могу его совсем замять, а могу и сварганить из него дельце, от которого небу станет жарко! — часто бахвалился он перед колхозниками...

Убивайте русских! – советовала Галина Васильевна Старовойтова своим «ичкерийским» соратникам по Великой Демократической Революции. – Пусть земля горит под ногами оккупантов. Чем больше русских будут убивать на улицах Грозного, тем быстрее станет свободной священная земля чеченцев и ингушей!

Сообщение о зверствах австро-венгерской армии шли сплошным потоком из всех уголков Карпатской и Галицкой Руси. Результатом геноцида русин стало то, что их численность во Львове сократилась почти вдвое. Более 100 тысяч галичан, спасаясь от австрийского террора, бежали в Россию вместе с отступающей русской армией летом 1915 года.

25.03.1864 г. – 11-й пехотный Псковский генерал-фельдмаршала князя Кутузова-Смоленского полк

 100-летию ленинского декрета о земле посвящается.

Многие фамилии из прошлого России нам кажутся «чужими», «нерусскими». Помните, у Лермонтова: «Его имя Вернер, но он русский. Что тут удивительного? Я знал одного Иванова, который был немец». Действительно, в ХIХ веке удивительным не казалось. Вот и не удивительно, что имя генерала князя Льва Яшвиля, героя Отечественной войны 1812 года, мы встречаем выбитом золотом на стенах Храма Христа Спасителя пять раз! А имя его брата, Владимира, в списке тех, кому Государь повелел не воевать; это было опалой, так как тот был причастен к убийству Павла I. При этом оба Яшвиля, как мы понимаем, являлись активными созидателями русской истории… Однако ХХ век, а именно «события после 1917-го», стёрли их имена, множество славных имён. И теперь мы с вами знаем немного «Ивановых», которые нерусские; по духу – в первую очередь. Иные «присвоили» себе русские имена, другим объяснили, что они особый самостийный народ, третьи и лба перекрестить не умеют. Русскость-то – понятие духовное.

Что же, все логично. С украинской точки зрения Русские – «биомасса», не-люди, поэтому и не имеют права «на отдельную историчность или самобытность». Любая подлость и жестокость по отношению к ним приемлемы. И даже обязательны. Никаких человеческих прав «украинец» за ними не признает. Только «устрашающие карательные акции»… Обесчеловечиванию Русских, наделению их чертами инфернального мирового Зла служит массовое тиражирование «фактов» (на сто процентов фальсифицированных и лживых) о якобы совершенных (или готовившихся) ими чудовищных преступлениях против человечности и (в особенности!) против «украинской нации».

Тихо и скромно жили мы в Валдае. Наш достаток, плод долговременного, неустанного труда мужа, исчез как дым. Мы стали почти нищими. Все заработанное мужем отняли, отняли и все, что он мог бы еще заработать, так как перестали печатать, написанное им. Трудно было сводить концы с концами. Моя мама переселилась к нам, чтобы помочь нам, приглядывая за нашими малолетними детьми. Она ежедневно занималась с ними, разделяя труд преподавания с мужем. Детей у меня было шестеро, мал-мала меньше, и я ожидала седьмого. Муж учил их, гулял с ними и ходил на службу. Я хлопотала о пропитании семьи, стряпала, хозяйничала. Все возрастающая дороговизна и угроза голода тревожили меня из-за бедных ребятишек. Мы уже поговаривали о переселении в Саратовскую губернию, в уездный городок, где, как нам писали, все же легче было прокормиться бедным людям. О, если бы мы успели осуществить это намерение. Но вот неожиданно, негаданно, 1 сентября, в субботу, в половине восьмого утра к нам вторгаются четыре солдата и один штатский. Не предъявляя никакого ордера, они спрашивают прислугу - дома ли товарищ М.

Столыпин еще до мученической смерти сделался дорог России тем, что сумел показать ей в своем лице некий пленительный образ - образ благородного государственного деятеля, имеющего высокую историческую цель. Сразу, в первые же дни, почувствовалось в нем бесстрашие и неподкупность, то непоколебимое упорство, которое в конце концов дает победу. По правде сказать, Россия истосковалась по такому историческому человеку, она давно ждет его не дождется. Возможно, что люди такого пошиба не раз появлялись на высоте власти: Яков Долгорукий 1, адмирал Мордвинов 2, граф Киселев 3, граф Пален и другие, но они не встречали надлежащих для себя условий. Их мысль встречала отовсюду гранитную стену непонимания или своекорыстной вражды, и они хоронили с собой неиспользованный для отечества талант.

... 13 часов дня 20 ноября (2 декабря) 1805 года. Каре Лейб-Гвардии Семеновского полка прорвано французскими мамлюками. Семеновцы гибнут под ударами их сабель. Их товарищи по Петровской бригаде - Лейб-Гвардии Преображенский полк - не в состоянии им помочь, так как со всех сторон на них наседает французская пехота. Склоны холмов затянуты гулом выстрелов и криков, то и дело вспыхивают взмахи сабель и мерцают всполохи ружейного огня. Сквозь облака сизого порохового дыма едва проглядывает оранжевый диск осеннего солнца - солнца страшного, мрачного. Солнца Аустерлица.

...После ареста владыки Димитрия Гдовского его место занял епископ Сергий (Дружинин). Выходец из зажиточной крестьянской семьи, самостоятельно изучивший грамоту, он 18 лет от роду приехал в столицу, где его двоюродные сестры пребывали монахинями Воскресенского Новодевичьего монастыря. Здесь он некоторое время работал вагоновожатым конки, а затем поступил послушником в Спасо-Преображенский Валаамский монастырь. 6 лет спустя будущий владыка был принят в известную подвигами святителя Игнатия (Брянчанинова) Свято-Троицкую Сергиеву пустынь.