Корытная психология крыловской «героини под дубом» порождает людоморно-колхозную политику коммунистических «Соловьев-Разбойников». Колхозно-людоморная политика вызывает кладбищенские резуль¬таты в селе и сносное положение на скотоводческой ферме. А на этом колхозно-кладбищенском фоне пышно расцветает свин¬ство, неустанно раздается «песнь торжествующей свиньи»... На колхозной ферме блаженно чавкают и хрюкают свиньи. В колхозном селе чавкает и хрюкает, пьянствует и похабничает орава новых, кол¬хозных, господ Скотининых, справляющих нескончаемый «пир во время чумы»... Вымаривая голодом колхозников, не имеющих достаточно хлеба и забывших вкус мяса, пирующие господа Скотинины восклицают: — Нет на свете краше птицы, чем свиная колбаса! .. (Хрущев). Этот пир богов справляется в «социалистическом раю» повсеме¬стно: «от Москвы до самых до окраин». Советским царям и князькам вольготно, весело живется в СССР... Уморив голодом десятки миллионов людей и справляя бесконечный пир во время чумы, цари-людоморы провозгласили любопытные идеи.

Что ж, на войне как на войне. Даже если ведется она пока на духовном уровне, все равно уже есть в ней свои «убитые» и «раненные». Или, если угодно, взятые в плен. И число их не мало, и с каждым годом прибывает. А ведь это лишь начальный этап войны, когда бои идут преимущественно в сфере идеологии и психологии. И уже такие потери с Русской стороны. А дальше будет еще жарче. Ведь не все Русские столь податливы, не все готовы поступиться своей национальностью, отказаться от родного языка, родной истории, наплевать на память и могилы своих предков. С такими «украинцы» не намерены церемониться, и в их арсенале на этот случай имеется не раз уже апробированное средство - физический террор. Именно к нему все чаще и чаще прибегают украинские сепаратисты в развязанной ими войне против Русского народа…

В годы лагерного произвола увековеченных слов боялись больше, чем оружия. И не без основания: все беззакония всегда творились скрытно от народа! Тайну преступлений оберегают тщательно — нарушителей и свидетелей не щадят. Итак, надежда только на собственную память...

Процесс секуляризации христианской цивилизации был неизбежным по историософской логике возрожденческого гуманизма: эмансипация человека, познание им самого себя, освоение природы сопровождается автономизацией натуралистического знания от религиозного мировоззрения. Не могла избежать секуляризации и Русь, не изолированная от христианского мира. Но формы, масштабы и степень разрушительности секуляризации зависели от позиции Церкви и ведущего слоя, политики власти, реакции народного благочестия. Обмирщение культуры не обязательно приводит к апостазии (вероотступничеству) и богоборчеству. Русское православное общество оказалось неспособным дать адекватный ответ на исторические вызовы.

К Петровской эпохе духовные силы России во многом утрачены. Поколению Петра I Россия представляется аморфной массой старья, которую надо перетряхнуть, взнуздать и заковать в железо. Из-за отсутствия внутреннего хребта Россию следует укрепить насильственными мерами. Пётр усугубил болезненные процессы: отрыв от Православия, ослабление и искажение религиозности, умаление исторической роли Церкви, отказ от органичных устоев во имя чуждых форм. Пётр использовал полученное наследие, чтобы усугубить гибельные тенденции. Хотя были исторические основания для созидательного пути.

Мученица Татиана родилась 14 декабря 1903 года в городе Томске в семье служащего акцизного управления Николая Гримблита. Образование Татьяна получила в Томской гимназии, которую она окончила в 1920 году. В этом же году скончался ее отец, и она поступила работать воспитательницей в детскую колонию "Ключи". Воспитанная в глубоко христианском духе, желая подвига и взыскуя совершенства в исполнении заповедей Господних, она, едва окончив школу, посвятила свою жизнь помощи ближним. В 1920 году завершилась на территории Сибири гражданская война и начались репрессии против народа, а вскоре и сама Сибирь с ее обширными пространствами стала местом заключения и ссылок. В это время благочестивая девица и ревностная христианка Татьяна постановила себе за правило почти все зарабатываемые средства, а также то, что ей удавалось собрать в храмах города Томска, менять на продукты и вещи и передавать их заключенным в Томскую тюрьму. Приходя в тюрьму, она спрашивала у администрации, кто из заключенных не получает продуктовых передач, — и тем передавала.

Старшинство: 30.08.1668. Полковой праздник 17 сентября, день св. Веры, Надежды, Любови и Софии Дислокация: Чугуев Харьковской губернии (1866—1875), Васильков Киевской губернии

В 1922 году в Советской России состоялась беспрецедентная акция. Из страны были принудительно депортированы более двухсот ученых, врачей и философов с мировыми именами. Об этой акции, лишившей страну цвета национальной интеллигенции, - в фильме "Философский пароход"

Фельдфебельские нашивки на погонах показывали мне, что он "лучший" во всех отношениях. Чрезвычайно выдержанный, он всегда и во всем подавал пример в дисциплинированности. Простой в обращении со своими сверстниками, он вместе с этим умел поставить себя так, что, когда отдавал распоряжения, как фельдфебель роты, эти же его сверстники исполняли его приказания точно и беспрекословно. Уже с первых же шагов А.П. Кутепова в роли "военного начальника" нельзя было не предчувствовать в нем настоящего, с сильной волей, военачальника. Указанные мною качества А.П. Кутепова обуславливали то колоссальное моральное влияние, которое он имел на свой класс. Весьма вероятно, что последний во многом обязан своему фельдфебелю тем, что стал лучшим в своем училище.

«Князь Багратион... Неустрашим в сражении, равнодушен в опасности... Нравом кроток, несвоеобычлив, щедр до расточительности. Не скор на гнев, всегда готов на примирение. Не помнит зла, вечно помнит благодеяния». А.П. Ермолов

Всю вторую Мировую войну 1939—1945гг. мне пришлось провести в Берлине, где я с 1920 года нес обязанности военного представителя генерала Врангеля, а потом его преемников, генералов Кутепова, Миллера и Архангельского и кроме того, по выборам русской колонии в Берлине, много лет был вице-президентом Российского Красного Креста (старая организация), при президенте княжне Вере Константиновне, постоянно проживавшей в Альтенбурге.

Фильм Елены Семёновой

Текст читает Наталья Орехова

22 сентября 1918 года в Арзамасе арестовали 26-летнего Бориса Нейдгарта. В те дни в охваченной революционным безумием России бушевал красный террор. Молодому штаб-ротмистру, да еще сыну крупного царского сановника, грозил расстрел.

Примерно после обеда мы начали готовиться к отправке обратно, в Алчевск. Мы - это личная охрана комбрига Алексея Борисовича Мозгового в составе шести бойцов и ещё несколько человек из других подразделений, что на тот день, по разным причинам, оставались в Ломоватке. Помню, что сбор штаба, а так же вывоз остатков Б/К и продовольствия выпал как раз на мою смену дежурства. Дежурили мы тогда по одному. По-другому мы бы просто не успевали восстанавливаться. Напомню, что оружие, из шести человек охраны, имели только трое - Я, Албанец и Рок.

«Noblessе oblige» («Положение обязывает») – эта французская поговорка была любимым выражением генерал-адмирала русского флота, одного из крупнейших государственных деятелей России, брата Государя Александра Второго Константина Николаевича Романова. Положение обязывало Великого Князя ко многому. С самого рождения он был определён отцом, Императором Николаем Павловичем, к морской службе.

22-го сего сентября, в полдень, генерал Миллер, выйдя из управления РОВС на rue Colisée в Париже, на подготовленное ему генералом Скоблиным свидание с одним из иностранных военных агентов, к вечеру того же дня домой не вернулся.
Уходя, ген. Миллер оставил в запечатанном конверте письмо на имя ген. Кусонского (своего Начальника Штаба), с указанием не вскрывать тотчас по его уходе. В этом письме генерал Миллер писал:
«У меня сегодня, в 12 ч. 30 мин. Дня рандэ-ву с ген. Скоблиным на рю Ж.-де. Р. и он должен меня везти на свидание с одним в. агентом в Прибалтийских странах N.N. Свидание устроено по инициативе генерала Скоблина. Может быть, это ловушка; на всякий случай, оставляю эту записку. Ген. Миллер»

И вот апрель 1917 года. Февральская революция. Царь Николай II отрекся от престола. В кадетском корпусе идут горячие разговоры, споры. Наш воспитатель, оказалось, был либерально настроен, и отречение царя от престола его очень устраивало. А у нас, мальчишек, была смута. Так вдруг из призыва - «за Веру, Царя и Отечество» вычеркнулось слово - «Царь». Но когда мы побывали в очередную субботу дома, то вернувшись, настроение среди нас было другое и очень разное. Мнение родителей, естественно, определяло и наш взгляд на революцию.

Сразу трое наших земляков увековечены в Военной галерее Зимнего дворца в Санкт-Петербурге, посвященной героям Отечественной войны 1812 года и последовавшим заграничным походам русской армии: А.Н. Сеславин, Н.М. Свечин, З.Д. Олсуфьев…

За эту отвагу и рѣшительность, что, конечно, является лучшим украшеніем военнаго, он поплатился мученической смертью. Полковник Ушаков был звѣрски замучен озвѣрѣвшими красноармейцами вмѣстѣ со своим адъютантом-сербом 4-го сентября 1918 года. Тек рано ушел от сибиряков один из любимых начальников. Мир праху твоему! Дѣла твои и смерть твоя будет для нас примѣром. И имя твое не будет забыто.

Участковый милиционер в Болотном происходит из того же села. Он сын богатого крестьянина, который «вышел в люди» и дослужился до офицерского чина. С детства презирая крестьянский труд, как труд тяжелый и грязный, сын страстно мечтал о том, чтобы тоже «выйти в люди». Но первая попытка его на этом пути была неудачна: он поступил {160} учиться в гимназию, но вскоре был исключен оттуда за во­ровство. После большевистского переворота этот неудачник понял, что освободиться от тяжелой крестьянской работы и «выйти в люди» те­перь можно гораздо более легким путем, с помощью партийного би­лета. Вступив в партию, он сразу же поступил на службу в качестве милиционера. Он сосредоточил главное свое внимание на разоблачении «антисоветских разговорчиков». Создавал соответствующие политиче­ские «дела» и, держа крестьян под постоянной угрозой и шантажируя, добивался от них беспрерывных «угощений», с целью «задабривания». — Как я захочу, так и пойдет дело, которое я веду. Я могу его совсем замять, а могу и сварганить из него дельце, от которого небу станет жарко! — часто бахвалился он перед колхозниками...