Все мы знаем Владимира Даля как составителя знаменитого «Толкового словаря живого великорусского языка». Однако об остальных его талантах почти никто не слышал, а ведь их великое множество. Именно об этом – текст из детской литературной серии «Настя и Никита», который мы публикуем здесь. Уверены, что судьба столь интересного человека не оставит равнодушными ни детей, ни их родителей.

Офицер должен быть способен горячо любить своих подчиненных; любовь эту он должен показывать на деле справедливым и человеческим отношением к солдату.

Нравственное влияние офицера должно быть беспрерывно на службе, на учениях; вдумчивый офицер всегда найдет способы благотворно влиять на своего подчиненного Пример со стороны офицера обязателен, и потому поведение офицера всегда должно быть безупречно.

Армия должна быть национальной и в то же время народной (демократической), поэтому задача офицера-воспитателя заключается в таком воспитании, чтобы под каждым военным мундиром оставался бы гражданин-патриот, а под каждой рабочей рубашкой и штатским сюртуком оставался бы солдат.

В июне 1921 года в Галлиполи (Турция) небольшая группа младших офицеров выдвинула идею о создании особой организации Белых воинов, которая сохранила бы их единство после переезда из лагеря. И вскоре трое обер-офицеров – Марковской железнодорожной роты капитан Орехов, штаба I-го армейского корпуса штабс-капитан Рыбинский и 6-го отдельного бронепоездного артдивизиона подпоручик, профессор Даватц – подали генералу-от-инфантерии А.П. Кутепову рапорты с предложением основать Общество Галлиполийцев.

Нынешним летом исполнилось двадцать пять лет с тех пор, как я дал слово старухе Сарме, и сейчас рад вдвойне: во-первых, тому, что сдержал слово, и радость мою поймет каждый, кому приходилось держать слово хотя бы половину этого срока, а во-вторых, что могу наконец рассказать то, о чем должен был молчать все это время. Однако срок исполнился несколько месяцев назад, а я лишь теперь раскрыл тетрадь и начал писать, полный робости и неуверенности. Раньше казалось: придет время –и я сразу, в несколько дней поведаю обо всем, что случилось со мной двадцать пять лет назад, и сделаю это легко и скоро, потому что ничто не забылось –ни слова, ни шороха, ни одного движения души, ни одной случайной мысли, ни одного доброго или недоброго намерения. И тогда у меня не мелькало даже мысли о том, поверят ли мне люди. Менее всего намерен я сочинить сказочку, безобидную и занимательную. Ради сказки не стоит марать бумагу –я не сказочник!

Это Европа-то справилась? Да кто только мог вам это сказать? Да она накануне падения, ваша Европа, повсеместного, общего и ужасного. Муравейник, давно уже созидавшийся в ней без церкви и без Христа (ибо церковь, замутив идеал свой, давно уже и повсеместно перевоплотилась там в государство), с расшатанным до основания нравственным началом, утратившим всё, всё общее и всё абсолютное, - этот созидавшийся муравейник, говорю я, весь подкопан. Грядет четвертое сословие, стучится и ломится в дверь и, если ему не отворят, сломает дверь. Не хочет оно прежних идеалов, отвергает всяк доселе бывший закон. На компромисс, на уступочки не пойдет, подпорочками не спасете здания. Уступочки только разжигают, а оно хочет всего. Наступит нечто такое, чего никто и не мыслит. Все эти парламентаризмы, все исповедоваемые теперь гражданские теории, все накопленные богатства, банки, науки, жиды - всё это рухнет в один миг и бесследно - кроме разве жидов, которые и тогда найдутся как поступить, так что им даже в руку будет работа. Всё это "близко, при дверях". Вы смеетесь? Блаженны смеющиеся. Дай бог вам веку, сами увидите. Удивитесь тогда.

Число кадровых офицеров, которых постигла тогда в Ленинграде та же участь, по сведениям родственников, доходило до трехсот. Многим, подобно полковнику Яковлеву, незадолго до ареста была предложена работа, связанная с военной профессией.

По другим сведениям, 3 (а не 2) мая 1931 года в Ленинграде было расстреляно более двух тысяч человек по делу о "заговоре гвардейских офицеров". Называются имена: поручика Алексея Алексеевича Кованько, о котором сообщается, что он писал стихи и переводил Григория Богослова, а также штабс-капитана Семеновского полка Дмитрия Виссарионовича Комарова, обвинявшегося в хранении полкового знамени в подвале бывшей Введенской церкви. Одновременно бывших офицеров арестовывали в Москве, а возможно и других городах: в лагерях оказались бывшие генералы и профессора Академии Генштаба Гинс, А. Г. Лингау, С. Г. Лукирский, Н. П. Сапожников, полковник Уланского полка Фриш, ротмистр того же полка Жуковский, поручик Павел Иванович Бидо.

Кто хочет увидеть Христа, духом должен подняться высоко над природой, ибо Христос выше природы. Высокую гору легче увидеть с холма, чем с равнины. Закхей был мал ростом, но, объятый желанием видеть Христа, влез на высокое дерево. Кто хочет встретиться со Христом, должен очиститься, ибо встречается со Святым Святых. Закхей был запачкан сребролюбием и жестокосердием, но, встретив Христа, поспешил очиститься покаянием и делами милосердия. Покаяние есть оставление всех путей распутства, которыми ходили ноги человека, его мысли и желания, и обращение на новый путь, путь Христов. Но как покаяться грешному человеку, когда он в сердце своем еще не встретился с Богом и не устыдился себя? Прежде чем малорослый Закхей увидел Христа очами, он встретился с ним в сердце своем и устыдился всех путей своих.

Фильм Елены Семёновой
Научный консультант - Лидия Сикорская
Редактор - Андрей Можаев
Текст читает Фёдор Степанов
2014 г.

«Историку Кавказа, о чем бы он ни говорил в сфере экономического и духовного развития, пришлось бы неминуемо, прежде всего, помянуть имя того великого государственного мужа, деятельность которого была здесь более чем плодотворна, имя Михаила Семеновича Воронцова… Вряд ли на Кавказе и в Крыму есть город, где не было бы Воронцовского сада, бульвара, аллеи, Воронцовской улицы или площади, это имя вы встретите на юге почти везде. И это понятно. В течение всего 10 лет управления Кавказом (1845–1854 гг.) Воронцовым было сделано для него так много, что не только признательно чтишь память этого незабвенного деятеля, но и изумляешься ему, когда вспомнишь, что Кавказ в его время далеко еще не был мирным», - такая оценка деятельности князя Воронцова прозвучала полвека спустя на собрании Ставропольского губернского статистического комитета… Эту оценку можно распространить на всю деятельность Светлейшего князя Воронцова, многогранность и необъятность которой доселе поражает воображение, не имеет себе равных и обязана служить вечным примером для всякого ищущего блага своего Отечества русского человека.

Старшинство полка – 19.02.1775 г., полковой праздник – 6 ноября – в день Св. Павла Исповедника. Дислокация: 25.12.1802-? гг. - Красное Село и Павловск СПб. губ.; Царское Село СПб. губ. (1815-? гг., до 1.02.1913 г., 1.04.1914 г.)

Сербская женщина, вспоминая ужасы бомбежек, сказала, что если бы тогда был бы Президентом Владимир Путин, то такого бы не было, он бы не допустил чтобы убивали своих, потому что сербы и русские — один народ… Один народ! Да, так и есть, мы — один народ. И русские в России, и русские Новороссии и Украины, и славяне бывшей Югославии — один народ. И нельзя допускать, чтобы своих убивали.

А ночью снова обстреливали Донецк и Горловку. Три женщины убиты, два ребенка ранены…  У кого-то в семье снова горе и слезы, боль, и нищета. Потеря родных, раненые дети, разбитые дома. Сколько убитых, сколько покалеченных, сколько нищих и  бездомных на Донбассе…

Ночные обстрелы. Без предупреждения и сирен. Лег спать и не проснулся или проснулся от страшной боли — ранен… Или кто-то рядом кричит от боли и страха… Сколько же можно издеваться над нами? Убивать без жалости, калечить, уничтожать… Мы же все — свои. Мы же славяне. Мы же ближе живем, чем братушки сербы.

Мы верим, любим, ждем. Надеемся.

Русские войска вынуждены были идти по оврагам, сквозь дремучие ичкерийские леса, самостоятельно прокладывая себе дорогу – и всё это под градом неприятельских пуль, уносивших русские жизни на каждом шагу! Старый граф, человек отменной отваги, сам командовал двумя ротами. Как и много лет назад под Краоном, его платье было прострелено, рядом с ним пал один из его адъютантов, а ещё трое были ранены, но сам он остался невредим. Солдаты говорили, что он заговорённый.

Русские войска вынуждены были идти по оврагам, сквозь дремучие ичкерийские леса, самостоятельно прокладывая себе дорогу – и всё это под градом неприятельских пуль, уносивших русские жизни на каждом шагу! Старый граф, человек отменной отваги, сам командовал двумя ротами. Как и много лет назад под Краоном, его платье было прострелено, рядом с ним пал один из его адъютантов, а ещё трое были ранены, но сам он остался невредим. Солдаты говорили, что он заговорённый.

Принц Карл-Генрих Нассау-3иген, автор помещаемой здесь корреспонденции, состоявший с 1788—1794 гг. в русской службе, в адмиральских чинах, удостоился чести быть представленным, в 1787 г., императрице Екатерине II и сопровождать государыню в ея знаменитое путешествие на юг Poccии.

Во время этого путешествия, он писал, ежедневно, длинныя послания своей супруге, оставшейся в Варшаве, описывая ей подробно все то, что поразило его в течение дня; когда же, по прибытии в Крым, принц не имел случая отправлять свои письма ежедневно, то он стал вести дневник, который переслал, при первой возможности, жене для прочтения. Так как эти письма предназначались им исключительно для нея и были писаны наскоро, необдуманно, под впечатлением только-что виденнаго и пережитаго, то они представляют интерес разсказа вполне искренняго, непосредствеинаго и правдиваго.

«Архив князя Воронцова» — объемное издание, выходившее в 1870-1891 гг. под редакцией П.И. Бартенева. Архив содержал обширный материал по русской истории XVIII в.
"АРХИВ ВОРОНЦОВА" ("Архив князя Воронцова"), сборники документов из архива графов (с 1845 князей) Воронцовых, изданных в 40 книгах в 1870-75 гг. под редакцией П. И. Бартенева. Сборники документов содержат огромное количество источников по внутренней и внешней политике России 18-19 вв. Это документы по управлению хозяйством Елизаветы I Петровны (книга 1); делу Б. К. Миниха, Э. И. Бирона (книга 2); Чумном бунте 1771 года, Крестьянской войне 1773-75 годов (книга 16); А. Н. Радищеве (книги 5,12, 24). В 21-й книге опубликованы записки Е. Р. Воронцовой-Дашковой. Свыше 100 писем А. В. Суворова вошли в состав 24-й книги. Среди переписки Воронцовых встречаются письма Вольтера, д'Аламбера, Жозефа де Местра, Костюшки, Талейрана, Питта. Неопубликованные части архива Воронцовых хранятся в Москве — в Российском государственном архиве древних актов, Российской государственной библиотеке, Государственном Историческом музее; в Петербурге — в Российском государственном историческом архиве, в Архиве Петербургского отделения Института истории Российской академии наук, в Пушкинском доме; во Владимирском областном музее; архиве Крымской области; Одесской публичной библиотеке.

Как-то Ирма Мельман принесла целый сборник ан­тирелигиозной поэзии, одно стихотворение глупее и пошлее другого. Трудно даже сказать, какое из них можно считать самым глупым.
Набирая овсяный отвар в котелок для поросят, страдающих поносом, я невольно прислушалась к чтению Ирмы Мельман.
- Не правда ли, Фрося, это стихотворение очень остроумно, даже лучше других!
- Не удивляюсь, что поэт, если уж его Бог обидел, мог такую ерунду написать. Очевидно, на лучшее он не способен. Впрочем, для чтения такой пошлятины лучшего места, чем свинарник, и не найти...

Чем крупней народ, тем свободней он сам над со­бой смеётся. И русские всегда, русская литература и все мы, — свою страну высмеивали, бранили беспощадно, по­читали у нас всё на свете худшим, но, как и классики на­ши, — Россией болея, любя. А вот — открывают нам, как это делается ненавидя. И по открывшимся антипатиям и напряжениям, по этим, вот здесь осмотренным, мы мо­жем судить и о многих, копящихся там. В Союзе все пока вынуждены лишь в кармане показывать фигу начальст­венной политучёбе, но вдруг отвались завтра партийная бюрократия — эти культурные силы тоже выйдут на по­верхность — и не о народных нуждах, не о земле, не о вымираньи мы услышим их тысячекратный рёв, не об от­ветственности и обязанностях каждого, а о правах, пра­вах, правах, — и разгрохают наши останки в ещё одном Феврале, в ещё одном развале.

Все преступники во все времена от начала сотворения мира невольно оставляли и оставляют позорное неизгладимое пятно для своих потомков, которые хотели бы, чтобы не знали об этом ни на работе, ни на улице, ни соседи, ни широкая общественность. Поэтому для потомков преступников лучше было бы предать забвению прошлое и не оглядываться назад. Однако наиболее активные из них, пролезшие во властные структуры и использующие не ограниченные совестью полномочия, через средства массовой информации и даже через многоступенчатую систему образования пытаются представить прошлое не в кроваво-красном, а в розовом цвете и все происшедшие трагедии свалить на случайные ошибки своих предков в прошлом, на трудное время, которому возврата нет. Они стремятся таким образом подменить истинную историю своими взглядами и мнениями, искажая и подтасовывая исторические факты, за что подобные лицемерные толкователи истории заслуживают осуждения и даже наказания, если нарушен закон.

«Римский вопрос – лабиринт без выхода; папство, с постепенным развитием в нем порока, пришло, после многих веков бытия, к такому периоду существования, в котором жизнь, как было кем-то сказано, дает себя чувствовать лишь трудностью жить» (Тютчев, «Папство и римский вопрос»). Тютчев особенно подчеркивает, что «скоро исполнится восемь веков с того дня, как Рим разорвал последнее звено, связывающее его с Православным Преданием Вселенской Церкви. Создавая себе в этот день свою отдельную судьбу, он на многие века решил судьбу Запада».

А на следующее утро мы подплывали к Нижнему Новгороду. Раскинулся перед нами по горам город, издали напоминавший Москву. Древние кремлевские стены, буро-красные, с мощными башнями, опоясывали гору, уходили вдоль оврага вглубь. А внутри Кремля поднимался высокий белый столб колокольни, похожий на московского Ивана Великого, рядом белели два огромных с золотыми куполами пятиглавых собора. А церквей - и внутри Кремля, и внизу, на набережной Оки, и выше по косогорам, и меж оврагами, и совсем высоко, на самой круче, было сорок сороков - одноглавых, пятиглавых белых, розовых, желтых. Да еще на левом низком берегу Оки, где устраивают ярмарку, виднелось еще пять или шесть церквей и большой собор.

А теперь и сам город утратил свое древнее, идущее с XIII века имя, и почти все храмы снесли. Внутри Кремля оставили только древнюю маленькую церковь Михаила Архангела да внизу, под горой, великолепный Строгановский храм уцелел. И стены кремлевские теперь подновили, верхи башен покрыли осиновыми лемешками. А внутри стен - надо же такое изуверство придумать! на месте двух соборов и высокой колокольни всадили огромный темно-серый ящик - здание обкома партии, который сейчас доминирует над всем городом.

Сергей Голицын. Записки уцелевшего