Все, что казачество за сто лет гетманского режима наговорило, накричало на радах, написало в "листах" и универсалах - не пропало даром. Уже про ближайших сподвижников Мазепы, убежавших с ним в Турцию, самостийнические писатели говорят, как о людях, "перековавших" свои казачьи вожделения "в гранитну идеологию". Впоследствии все это попало в летописи Грабянки, Величко, Лукомского, Симановского и получило значение "исторических фактов". Казачьи летописи и основанные на них тенденциозные "истории Украины", вроде труда Н. Маркевича, продолжают оставаться распространителями неверных сведений вплоть до наших дней. Но уже давно выделился среди этих апокрифов один, совершенно исключительный по значению, сыгравший роль Корана в истории сепаратистского движения. В 1946 году, в сотую годовщину его опубликования, состоялось под председательством Дм. Дорошенко заседание самостийнической академии в Америке, на каковом оный апокриф охарактеризован был, как "шедевр украинской историографии". Речь идет об известной "Истории Русов".

Среди соотечественников, павших на полях и морских просторах Первой мировой – Второй Отечественной войны, есть герой, имя которого почти неизвестно нашему современнику. Это Георгий Павлович Унтербергер, сын нижегородского губернатора (1897-1905), Приамурского генерал-губернатора и войскового атамана Амурского и Уссурийского казачьих войск (1905-1910), члена Государственного совета (1910-1917) П.Ф. Унтербергера. Не знал о герое и автор этих строк, пока случайно не обнаружил в областном архиве аудиовизуальной документации, в фонде Нижегородского кадетского корпуса, его фотопортрет, содержащий сведения о славной кончине доблестного офицера. Имя лейтенанта Русского Флота Унтербергера, как и имена героев-сослуживцев, выбито на мраморной плите Морского Никольского собора в Кронштадте.

В судорогах краснопартизанского террора 1918−1922 гг., унёсшего в Сибири многие тысячи жизней, помимо политической вражды, очень большую роль играли имущественные и сословные противоречия. Среди партизан было много недавних переселенцев, которые не успели обзавестись традиционным для Сибири крупным хозяйством и жаждали силового передела собственности. Видный эсер Е.Е. Колосов писал о переселенцах, что «они привыкали ко всякого рода ссудам, которые развращали их и рабочее население перерождали в нищих, попрошаек-профессионалов. В итоге получалась своего рода «бродячая Русь», хищнически обращавшаяся с землёй, лесом, природными богатствами. Этот бесхозяйный элемент, «бесхозяйная Русь» в сибирской переработке, конечно, должна была отнестись очень сочувственно к таким политическим лозунгам, как, например, захват земли…"[1] Особенно замечался антагонизм переселенцев и наиболее привилегированной, зажиточной и лояльной прежним властям части крестьянства — казачества. Неизбежные для воюющих сторон реквизиции у населения постоянно оборачивались грабежами и насилиями, вплоть до случаев массовой резни. В случае с казачеством известны факты поголовного истребления партизанами взятого в заложники мужского населения крупных станиц.

...у всех революций – одно лицо. Все они начинаются с заявлений о благих намерениях, с призыва «Долой!» и с… убийства городовых. Все сопровождаются поджогами и беснованием толпы. А заканчиваются – реками безвинной крови, войнами, разрухой и неисчислимыми страданиями для народов, пораженных бедствием революции.

Не может быть, чтобы все наши муки, наше стояние оказались напрасными. Власть борется не с нами, не с Истинной Православной Церковью, а с Ним, Богом, Которого никто не победит. И наше поражение, ссылка, заточение в тюрьмы и тому подобное не может быть Его, Бога, поражением. Смерть мучеников за Церковь есть победа над насилием, а не поражение. К тому же я твёрдо верю, что никакими репрессиями наше течение уже не может быть уничтожено. Наши идеи, стойкость в чистоте Православия пустили слишком глубокие корни. А от них, если даже срублены будут старые деревья, вновь взойдут побеги, и Церковь будет жить, несмотря ни на что.

Это странно, это очень странно, но те, кто пожил в Испании, кто видел ее не только из окна многочисленных теперь туристических «автокаров», кто интимно столкнулся с жизнью испанского народа, вывели твердое заключение о том, что русский и испанский народы имеют много, очень много общих черт характера, несмотря на разницу в географическом, климатическом и расовом отношениях.
Те, кто читал пророчества Ленина, знают, что вождь коммунизма уготовил для Испании ту же судьбу, что и для России. Ленин прямо говорил: «следующей страной, где вспыхнет борьба классов и восторжествует коммунизм, будет Испания». И действительно, все делалось для этого. Еще задолго до гражданской войны, украденные у русского народа деньги, текли в Испанию.

Последний очаг сопротивления кровавому режиму большевиков был в Приморье. Там участники белого движения пытались даже построить демократичную систему управления.

Литовских полков было два. Один сформирован в Санкт–Петербурге и предназначался для охраны Императора. Далеко не все в Литовском полку были представителями означенной в названии нации, национальный колорит ему придавала кокарда: в отличие от всех прочих полков на щите у двуглавого орла вместо Георгия Победоносца помещался другой всадник – старинный герб Литвы «Погоня» (или по-другому «Витязь»).

Прошло много лет, но мы, старые первопоходники-корниловцы, бывшие михайловцы и константиновцы, будем всегда с благодарностью помнить все пережитое тогда. И мы ни о чем не жалеем: ни о нашей пролитой крови, ни о бесчисленных жертвах, принесенных Родине…

Армейский капитан Иванов — герой нашего времени. В то время, как другие школы выпускали людей рыхлых, без какой-то внутренней оси, наша военная школа всегда давала людей точных, подобранных, знающих, что можно и чего нельзя, а главное, с верным, никогда не мутившимся чувством России. Это чувство было сознанием постоянной ей службы. Для русских военных служилых людей Россия была не только нагромождением земель и народов, одной шестой суши и прочее, но была для них отечеством духа. Россия была такой необычайной и прекрасной совокупностью духа, духовным строем, таким явлением русского гения в его величии, чести и правде, что для русских военных людей она была Россией-Святыней. Капитан Иванов, как и все его боевые товарищи, именно потому и пошел в огонь гражданской войны, что своими ли или чужими, это все равно, но кощунственно была поругана Россия-Святыня. Как и все, Иванов был бедняком-офицером из тех русских пехотинцев, никому неведомых провинциальных штабс-капитанов, которые не только не имели поместий и фабрик, но часто не знали, как скрыть следы времени и непогоды на поношенной офицерской шинелишке да на что купить новые сапоги.

В молодые годы будущий император рисовался родственникам «крепким середнячком». Малоспособный и ленивый «по возрасту», он не обещал много в будущем. Это не особенно заботило царственное семейство, ведь трон должен был унаследовать его старший брат, Николай Александрович. Впрочем, последний высоко ценил своего младшего брата за его душевные качества. Со временем Александр Александрович «выровнялся» и, по свидетельству современника, во время Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. «был вне упреков и добросовестно исполнял свои нелегкие обязанности; в этот период проявились особенные черты его характера – спокойствие, медлительная вдумчивость, твердость воли и отсутствие интриг». Тот же мемуарист фактически повторяет эту характеристику царя, относя ее к началу царствования Александра III: «Медлительный в делах и на словах, не принимавший быстрых решений, добросовестный исполнитель своего долга, враг интриг, откровенный до резкости, иногда грубоватой, но ценной по искренности». Все эти качества и определяли отношение императора к своей работе.

По официальным данным ВЧК в 1918 г. были расстреляны 827 священнослужителей, в 1919 г. - 19 и 69 были посажены в тюрьму. Специальная комиссия Московской патриархии после нескольких лет работы пришла к заключению, что в 1918 - 1919 гг. «за защиту церкви и веры» были репрессированы 11 тыс. как свяшенноцерковнослужителей, так и мирян, из них расстреляны или убиты 9 тыс. В 1918 г. были убиты, в том числе расстреляны, 3 тыс. священнослужителей и 1500 репрессированы, а в 1919 г. - 1 тыс. убиты и 800 репрессированы [11]. На Урале массовая волна репрессий по отношению к духовенству прокатилась в 1918 г. По данным церковных епархиальных советов, в Оренбургской епархии пострадало более 60 священников, из которых 15 убили. В пределах Екатеринбургской епархии с 10 июня по 17 октября 1918 г. расстреляли, зарубили, утопили 47 служителей культа, из них 3 протоиерея, 33 священника, 7 дьяконов, 1 псаломщика, 1 просфирня и 2 монашествующих [12]. По сообщениям Екатеринбургского епархиального совета, в это же время тюремному заключению подверглись 25 священников, скрывались от преследований около 50 [13].

Слово «интеллигенция» ввёл в оборот писатель П.Д. Боборыкин в 1866 году, обозначая «высший образованный слой общества». Ныне слово «интеллигенция» употребляется в различных смыслах: как умные люди (этимологически – способные к пониманию), как люди с совестью, как просто хорошие люди; отсюда понятие «интеллигентный человек» может означать обладающий высокими интеллектуальными и нравственными качествами, хорошо воспитанный. Качества, которые воспитываются бескорыстным занятием умственным трудом, создают облик интеллигентного человека и наделяют признаком интеллигентности. Интеллигенция – это интеллектуально ведущий слой народа, что и выражено в определении В.И. Даля: «Интеллигенция – разумная, образованная, умственно развитая часть жителей». Интеллигенция является носителем интеллекта и выражает совесть нации. Носитель может быть органичным, здоровым, а может быть сформирован искусственно и поражен какими-либо болезнями. Эти представления отражают необходимые, но недостаточные свойства интеллигенции как сословия.

На территории России к началу революции 1917 года было значительное количество иностранцев. Кто они, эти иностранцы? Это - иностранные рабочие, беженцы и военнопленные. Иностранные рабочие ввозились в Россию в связи с бурным развитием промышленности в конце прошлого и начале текущего столетия. Одним из крупных центров промышленности был нефтеносный район города Баку. В 1913 году около трети бакинских рабочих (30,4%) составляли иностранцы - подданные Ирана. Иностранцы работали и в других промышленных районах России. Перед революцией работало в России 200.000 китайцев, 40.000 корейцев и какое-то количество иностранцев других национальностей. Общее количество иностранных рабочих в России к началу революции в точности неизвестно, но по всей видимости оно было около 300.000 человек.

27 декабря 1932 года в Москве председателем ЦИК СССР М.И. Калининым, председателем Совнаркома СССР В.М. Молотовым, секретарем ЦИК СССР А.С. Енукидзе было подписано постановление № 57/1917 «Об установлении единой паспортной системы по Союзу ССР и обязательной прописки паспортов». Время выбиралось не случайно - сельское население было с корнем вырвано из родной почвы и рассеяно по стране.

Пока иноязычные люди, находящиеся вне закона, чувствуют себя хозяевами жизни, вне закона уже два десятка лет находятся наши соотечественники, надеявшиеся найти в России пристанище. Вместе с ними делят судьбу вынужденных переселенцев их дети и внуки.

Изменилась в лучшую сторону и ситуация на Юго-Западном фронте – в августе-октябре 1915 г. в ходе операции на Серете, Луцкой и Чарторийской операций. Противник также считал эти сражения ключевыми для стабилизации фронта в Галиции [Kabisch E. Streitfragen des Weltkrieges 1914-1918. Stuttgart, 1924. S. 176].

Из выступления полковника С.Р. Нилова, возглавляющего Объединение Дроздовцев, на закрытом собрании чинов РОВСа и Российского Флота 12 ноября 1967 г., посвящённом 50-летию начала Белого Движения