Не будь в нас веры в правоту нашего боевого дела, мы не могли бы теперь жить. Служба истинного солдата продолжается везде и всегда. Она бессрочна, и сегодня мы так же готовы к борьбе за правду и за свободу России, как и в девятнадцатом году. Полнота веры в наше дело преображала каждого из нас. Она нас возвышала, очищала. Каждый как бы становился носителем общей правды. Все пополнения, приходившие к нам, захватывало этим вдохновением. Мы каждый день отдавали кровь и жизнь. Потому-то мы могли простить жестокую жебраковскую дисциплину, даже грубость командира, но никогда и никому не прощали шаткости в огне. Когда офицерская рота шла в атаку, командиру не надо было оборачиваться и смотреть, как идут. Никто не отстанет, не ляжет. Все идут вперед, и раз цепь вперед, командиры всегда впереди: там командир полка, там командир батальона. Атаки стали нашей стихией. Всем хорошо известно, что такие стихийные атаки дроздовцев, без выстрела, во весь рост, сметали противника в повальную панику. Наши командиры несли страшный долг. Как Дроздовский, они были обрекающими на смерть и обреченными. Всегда, даже в мелочах жизни, они были живым примером, живым вдохновением, олицетворением долга, правды и чести.

О генерале Дроздовском написано уже много, о его непреклонной командной воде, о его способности влиять на подчиненных ему воинов, привлекать их к себе, увлекать за собою. Я же хочу поведать о расширенной этой способности: о подчинении его воле людей, ему враждебных, и о его влиянии на них.

Как истинный творец, Нестеров несомненно обладал духовидческой проницательностью. Не случайно многие годы творчества он отдал на создание образа преп. Сергия, не случайно написал пронзительную картину-икону св. царевича Димитрия, не случайно, с самым началом трагического для России века двадцатого, погрузился он в размышления об истосковавшейся душе русского народа, словно призывая своими полотнами-молитвами («Святая Русь», «Путь ко Христу», «Душа народа»/На Руси/Христиане) к древлеблагочестию, к охранениию Веры Православной, к пробуждению чувства достоинства и патриотизма. И сегодня мы испытываем острую необходимость в молитве Нестерова, молитве о России.

25 апреля 1928 г. в 9 часов утра в Брюсселе скончался генерал-лейтенант барон П. Н. Врангель, Главнокомандующий Русской Армией и Председатель Русского Обще- Воинского Союза (РОВС). Болезнь была тяжелой, но весьма скоротечной. Как вспоминала мать генерала, барон М. Д. Врангель, это были «тридцать восемь суток сплошного мученичества. Его силы пожирала 40-градусная температура. [...] Он метался, отдавал приказания, порывался вставать. Призывал секретаря, делал распоряжения до мельчайших подробностей». *

Потери нашего полка были огромны. В ночной атаке 2-й и 3-й батальоны потеряли больше четырехсот человек. Семьдесят человек было убито в атаке с Жебраком, многие, тяжело раненные, умирали в селе Торговом, куда их привезли. Редко кто был ранен одной пулей — у каждого три-четыре ужасные пулевые раны. Это были те, кто ночью наткнулся на пулеметную батарею красных. В поле, где только что промчался бой, на целине, заросшей жесткой травой, утром мы искали тело нашего командира полковника Жебрака. Мы нашли его среди тел девяти офицеров его верного штаба. Командира едва можно было признать. Его лицо, почерневшее, в запекшейся крови, было размозжено прикладом. Он лежал голый. Грудь и ноги были обуглены. Наш командир был, очевидно, тяжело ранен в атаке. Красные захватили его еще живым, били прикладами, пытали, жгли на огне. Его запытали. Его сожгли живым. Так же запытали красные и многих других наших бойцов. В тот глухой предгрозовой день, когда полк принял маленький и спокойный, с ясными глазами полковник Витковский, мы хоронили нашего командира. Грозные похороны, давящий день. Нам всем как будто не хватало дыхания. Над степью курился туман, блистало жаркое марево. Далеко грохотал гром.

Воспоминания Федора Федоровича Торнау – уникальный исторический источник, повествующий о перипетиях кавказской жизни и военных действий на Кавказе во второй половине 30-х годов XIX века. Автор под видом горца дважды перешел через Главный Кавказский хребет на Западном Кавказе, позднее попал в плен к черкесам, где и провел два года, с 1836 по 1838 гг.

В последнее время в СМИ часто поднимают вопрос о росте ксенофобии в русском народе, об угрозе «русского фашизма», об «экстремизме», якобы присущем русским людям. Однако факты говорят об обратном: в ХХ столетии именно русский народ неоднократно подвергался геноциду. В 20 – 30 годы уничтожение русского населения проводилось под флагом «классовой борьбы», в 90–е годы – под лозунгами «борьбы за демократию». Но жертвами этой «борьбы» всегда становились простые русские люди

Сеющий ветер пожинает бурю. Либеральные горе-мудрецы начали с дарования свободы бандитам, с дарования им права голоса. Права голоса на выборах! И что же это за выборы, на которых голос убийцы равен голосу священника, а голос неграмотного, темного человека голосу университетского профессора? И кто победит на таких выборах? Либеральные безумцы! В их напичканные заимствованными с чужого плеча идеями головы не вмещалось элементарного понимания того, что в народе должен выработаться высочайший уровень сознательности, ответственности, самосознания, чтобы он мог достойно воспользоваться своим правом голоса. Давать же право голоса заведомым преступникам и вовсе верх государственной слепоты и безрассудства! Но они не думали о последствиях, о государстве, им нужна была демократия, во что бы ни стало, здесь и сейчас – одним росчерком пера ввести её!

Список активной антисоветской интеллигенции (профессура)

Кончились гражданская война, военный коммунизм — начался нэп! Полуголодные, полураздетые, мы — надежда и опора молодой Советской власти — сели за школьные парты. На нас рассчитывали в будущем как на первое поколение советской интеллигенции. Через 15-20 лет мы должны будем встать у руля жизни!

Нужда, нищета колхозников в Болотном и в соседних деревнях была поразительная. Хлеборобы питались впроголодь. Ели только капустные щи и кар­тофельный суп. А в некоторых дворах даже картофеля и капусты временами не хватало. Скотоводы ели «пустые щи» и «пустой суп», то есть, без масла и без сала. Масла у колхозников не было. Прежде крестьяне сеяли на своей огромной усадьбе (1-2 гектара) коноплю и имели вдоволь своего ко­нопляного масла. А теперь, в колхозе, на крошечном усадебном уча­стке (0,25 гектара), земледельцы могли садить только картофель и овощи. И больше ничего. Для конопли не было земли. Хлеба колхозники получали от колхоза так мало (от 100 до 400 граммов ржи на «трудодень»), что его хватало только на три-четыре месяца в году. А большую часть года хлебопашцы обходились совсем без хлеба. Никаких других продуктов — ни круп, ни гороха — колхозники никогда не получали. Ни мяса, ни сала у колхозников не было.

Есть тайны, которые приговоренные к расстрелу уносили в могилу. Одна из таких тайн — фамилии и имена палачей, или, как их тогда называли, исполнителей смертных приговоров. Сегодня мы приподнимаем завесу над этой жуткой и мрачной тайной Страны Советов. Их имена были самой большой тайной Советского Союза. И хотя об их существовании знала вся страна, а результаты их деятельности время от времени становились достоянием печати, не говоря уже о том, что встречей с ними пугали маршалов и генералов, народных артистов и партийных деятелей, простых рабочих и зажиточных крестьян, ни фамилий, ни имен представителей этой древнейшей профессии не знал никто.

Эту статью написал д-р В. Ю. Яворский, галичанин, сын известного научного и литературно-политического деятеля. Мы помещаем ее, прежде всего, для «великоросов», не знакомых с настроениями своих южно-русских братьев и обманываемых пропагандой украинских самостийников и сепаратистов, выдающих свои преступные и бредовые авантюры за идеалы и чаяния народа. Наши предки после татарского разорения долгие века жили идеей воссоединения всей русской земли. Мы же, теперешние поколения русской нации, должны жить мыслью о том, чтобы сохранить навеки единство русского народа и русской земли. Никакие временные политические моды, которыми заражен одурелый современный Запад и особенно англосаксонский мир, не должны сбить нас с народного пути.

Эту статью написал д-р В. Ю. Яворский, галичанин, сын известного научного и литературно-политического деятеля. Мы помещаем ее, прежде всего, для «великоросов», не знакомых с настроениями своих южно-русских братьев и обманываемых пропагандой украинских самостийников и сепаратистов, выдающих свои преступные и бредовые авантюры за идеалы и чаяния народа. Наши предки после татарского разорения долгие века жили идеей воссоединения всей русской земли. Мы же, теперешние поколения русской нации, должны жить мыслью о том, чтобы сохранить навеки единство русского народа и русской земли. Никакие временные политические моды, которыми заражен одурелый современный Запад и особенно англосаксонский мир, не должны сбить нас с народного пути.

Ночью дежурили так же, по два часа, по одному. Днём же, если выезжали куда-то с Мозговым, в машину уже садились по трое или по двое. Один раз даже, помню, я с ним ездил один.

У меня тогда сложилось стойкое мнение, что комбриг за нас, как за охрану, особо и не держался. Ему реально было по барабану, сколько людей с ним будет в машине на тот или иной момент. Борисыч смотрел масштабно, вдаль, за горизонт. Нам же - его охране, тогда было уже не до горизонтов.

Нам просто нужна была смена!

Деятельность Федора Федоровича Ушакова оставила глубокий след в развитии морского могущества нашего государства. Его воинский путь и морские победы навек вписаны в скрижали Российской истории, а преданность вере, службе и Отечеству – пример для многих поколений русских воинов. Вся стратегия и тактика гениального флотоводца были подчинены лишь одной цели – уничтожению врага. Он никогда не пренебрегал осторожностью и вместе с тем никогда не страшился вступать в битву с более сильным противником. Главным же фактором побед Федор Федорович всегда считал мужество и стойкость своих матросов. Он неустанно заботился о личном составе эскадр, продуманная система воспитания и гуманное отношение к простому моряку во многом роднили его с Суворовым, высоко ценившим именно моральные качества русских людей. Адмирал часто повторял своим офицерам: «Помните непреложное правило – командующий над кораблем почитается отцом всего экипажа».

В середине 1540-х годов в восточной политике Русского государства наметился перелом. Эпоха боярского правления в Москве, которая переключала основное внимание и силы на борьбу за власть, завершилась. Это положило конец сомнениям московского правительства в отношении Казанского ханства. Казанское правительство Сафа-Гирея (казанский хан в 1524—1531, 1536—1546, июль 1546 — март 1549 гг.) фактически само подталкивало Московское государство к решительным действиям.