Утром пришла немка Вилли Ивановна весьма расстроенная. Рассказала, что на Стремянной, Николаевской и на Васильевском острове почти во всех домах на парадных и черных дверях квартир кем-то поставлены знаки синим, белым и черным — какие-то кресты и нули, и т.д. В особенности встревожили население эти знаки, так как эти знаки большей частью у квартир офицеров и евреев. Рассказала, что была на панихиде у члена Государственного Совета Дмитриева[1] — это был большой друг Коковцева. Умер воспалением легких. Жена его в отчаянии и говорит, что желала бы тоже скорее умереть, чтобы не видеть, что кругом творится. От Николая Алексеевича узнали, что приехал наш пен[зенский] губернатор Алекс[ей] Александр[ович] Евреинов[2]. Муж тотчас же пошел к нему, так как мы очень безпокоились о своих, не получая от них известий. Он нашел всю семью Евреиновых — девять человек у матери его, живущей на Фурштатской[3].  

Настала наша очередь двинуться вперёд и принять участие в последних боях по очистке испанской земли от красной нечисти. О наших новых переживаниях я вам напишу в следующий раз, а пока позволю себе рассказать читателям «Часового» из того, что уже отошло в прошлое и о чём сейчас уже можно говорить. О русских добровольцах в Национальной Испанской армии циркулируют среди эмиграции самые невероятные слухи. О них рассказывают массу всяких небылиц, как хороших, так и плохих. Последние идут из кругов или советских, или лиц, которым русские национальные интересы абсолютно чужды. Поэтому будет, наверно, интересно читателям знать правду о русских добровольцах из первоисточника.

Первая мировая война стала переломным моментом в истории XX века — именно с нее начинается летосчисление новой исторической эпохи. Эта эпоха была отмечена глубочайшими потрясениями во всех сферах жизни человечества: кровавыми мировыми войнами, братоубийственными революциями, распадом складывавшихся веками империй. История многих государств была бы иной, если бы не конфликт между Антантой и блоком центральных держав во главе с Германией, который разразился в августе 1914-го и закончился в ноябре 1918 года. В предлагаемой вашему вниманию книге автор, доктор исторических наук, не только обобщает результаты отечественных и зарубежных исследований по истории Первой мировой воины, анализирует важнейшие события, связанные с ней, но и публикует интереснейшие документальные материалы, неизвестные широкому читателю.

С открытием навигации и освобождением Белого моря от ледяных заторов в Соловки начинают прибывать новые партии «врагов советской власти». Изо всех углов необъятной России столичные, губернские и уездные ГПУ посылают в «Слон» своих «государственных преступников».

Наибольший приток заключенных в Соловки наблюдается весной и в конце осени. В первом случае привозят тех, кто в период замерзания Белого моря ожидал своей отправки в концентрационный лагерь в тюрьмах внутренней России (главным образом, в московской Бутырской тюрьме и на Шпалерной в Петербурге). Во втором случае — поздней осенью — в сoловецкий лагерь вливается широкая волна «амнистированных контрреволюционеров».

Муж и Павлик утром пошли по улицам — порядок был везде, и шума не было. Но магазины закрыты, трамы не ходят и извощиков еще нет. Прочли два воззвания, вывешенные на улице, где была речь Милюкова и других. Вернулась дочь нашей хозяйки и поздравила нас с республикой. Мы спросили, что это значит. Она сказала, что Государь отрекся от престола за себя и сына и передает власть брату Михаилу Алек[сандровичу], который тоже отрекся и передал власть народу — вот до чего дошло! Мы были поражены и удручены. Вероятно, будет Манифест об этом завтра или послезавтра.

Тучи над Иловайском сгущались, «Скобарь» недвусмысленно сообщал мне о концентрации группировки противника на юге Донецкого выступа, и, вот, в конце июля полетели «первые ласточки». 76-я аэромобильная бригада прорвалась к Шахтерску, что фактически перерезало единственную асфальтированную автомобильную дорогу от Донецка до «большой земли». В те дни машины шли полями, по проселкам. Я тогда плохо представлял значение происходящего, поэтому, как всегда, лег спать довольно рано и уже дремал, когда к зданию пожарки подъехала машина и прошедший к лестнице на второй этаж комроты «Лето», на ходу постучав в дверь, крикнул: «Замполит, на совещание».

Начало боев в Чечне в декабре 1994 продолжило массовый исход русских из Чечни, поскольку чеченские боевики мстили русскому населению за свои поражения на поле боя. Только с декабря 1994 по май 1995 г. миграционными службами России было зарегистрировано более 370 тыс. беженцев из Чечни (ИТАР-ТАСС). В 1994-1996 из Чечни выехало около 450 тыс. беженцев, вернулись около 200 тыс. человек. Те русские, которые смогли выехать из зоны боев, в большинстве своем не вернулись обратно.

Прежде всего необходимо растолковать это обывательское название, прочно вошедшее в лексикон русской эмиграции - «внутренняя линия». Произошло оно следующим образом. Когда в 1930-е годы в эмиграции опять вспыхнул порыв возвращаться в воинские организации, офицеры, приходившие в канцелярии РОВС-а для заполнения своих формуляров, всегда получали вопрос заведующего: «По какой линии Вы хотите работать в РОВС-е: по внешней или по внутренней?» На вопрос поступающего: что значит «внешняя» и что значит «внутренняя» линии? - ему разъясняли, что «внешняя линия» - это работа на различных курсах в качестве лектора, техника, инструктора и т.п., а «внутренняя линия» - это работа секретного сектора разведки РОВС-а. Так это определение и перекочевало к обывателю эмиграции. И его подхватили как хлёсткое полуругательное название «грязной» деятельности. В действительности же работа по «внутренней линии» РОВС-а была нормальной работой разведки организации, везде и всегда существовавшая.

1921–22 годы для многострадального народа России выдались особенно тяжелыми. Даже пролетарский вождь назвал свирепствовавший в стране голод «чудовищным». В этих непростых условиях патриарх Московский и всея Руси Тихон обратился ко всем православным христианам мира с просьбой оказать помощь русскому народу. По его благословению был создан Всероссийский церковный комитет помощи голодающим. Большевики на призыв Церкви ответили декретом об экспроприации из храмов всех драгоценных предметов «из золота, серебра и камней», в том числе предметов сакрального назначения.

Явление Державной иконы Божией Матери произошло 2/15 марта 1917 года, в день отречения Царя-Мученика Николая II от Престола. Согласно церковному преданию, этот чудотворный образ Пресвятой Богородицы имеет особое промышление о конечных судьбах мира. Его эсхатологическое значение состоит в том, что Богоматерь является тем самым апокалипсическим «удерживающим», который хранит мир до времени пришествия антихриста. Для России «Державный» образ является судьбоносным, поскольку в лице этой иконы Сама Матерь Божия приняла на Себя преемство власти Российской державы, став духовной Самодержицей нашей страны и охранительницей Престола для будущего Помазанника Божия. Образ является также залогом прощения русского народа, который через неисчислимые страдания, кровь и слезы должен прийти к покаянию.

Так бесчеловечная власть создала для крестьян искусственный голод. Она поставила единоличников перед страшной угрозой: голод­ной смерти. С осени 30 года крестьяне-единоличники на Орловщине, в том числе и в Болотном, стали умирать от голода. А колхозникам власть выдала паек для прокормления, на каж­дую живую душу. Выдала их коровам корм: сено и яровую солому. Весной колхозникам обещали: сохранить усадьбу, пастбище для ско­та, дать работу в колхозе и заработки.

14 марта исполняется 80 лет с начала отправки добровольцев РОВСа в Испанскую национальную армию генерала Франко. Генерал Франсиско Франко начал борьбу за освобождение Испании от коммунизма. Сам генерал Франко, которого вскоре стали называть «Испанским Корниловым», о целях этой борьбы говорил: «Наша война – это война религиозная. Мы все, кто боремся, христиане или мусульмане, мы солдаты Бога, и мы воюем не против людей, а против атеизма и материализма…».

В РОВСе с именем Кутепова связан так называемый «период активизма». До конца 1920-х годов российская эмиграция жила надеждой на «весенний поход», то есть на продолжение вооруженной борьбы с большевизмом. Но время шло, и надежда становилась все слабее. Генерал Кутепов был одним из первых руководителей РОВСа, понявших необходимость перехода на другой путь. Обращаясь к Белой эмиграции, он заявлял: «Наше дело там – в России. Наша обязанность – показать русскому народу, что и мы, сидя здесь в безопасности, не забываем своего долга перед Родиной… Наш долг – помогать Её дремлющим национальным силам. Надо раскачивать, толкать на борьбу, вести пропаганду, заражать своею жертвенностью»… «Нельзя ждать смерти большевизма, – говорил Кутепов офицерам, – его надо уничтожать».

«Не по Сеньке шапка» - так откровенно выразился Анатолий Сердюков, повествуя о политике государства в отношении армии. Армия, как оказалось, нам не по карману. Жирно будет Россия армию содержать! Надо, пояснил министр, сокращать расходы.

Исход из Крыма был осуществлен на достаточно высоком организационном уровне (организации такого многочисленного десанта со времени Севастопольской кампании 1854-1855 годов в мире не было!), Русская армия ушла в эмиграцию не беспорядочной ордой эмигрантов, а многочисленным, хорошо экипированным воинством – что еще раз подтверждает несомненные полководческие способности Врангеля.

«Герой-мученик» ‒ так называлась одна из газетных статей столетней давности, посвященная подвигу старшего унтер-офицера Порфирия Герасимовича Панасюка. История, происшедшая с разведчиком в марте 1915 года, всколыхнула российское общественное мнение, поскольку стала одним из первых (но, к сожалению, не последним) примеров бесчеловечного обхождения немцев с военнопленными и, вместе с тем, этот случай демонстрировал стойкость, мужество и жертвенность, проявленную русским солдатом во имя Родины.

Для глубокой реформы, которой Россия требует, мало одной воли монарха, как бы он ни был тверд и силен. Ему нужно содействие людей и времени. Нужно соединение всех высших духовных сил государства в одной великой, передовой идее; нужно соединение всех усилий и рвений в одном похвальном стремлении к поднятию самоуважения в народе и чувства чести - в обществе.

Утром прислуга сказала, что лучше мне домой не идти, а сидеть и ночевать у них. Стрельба идет по всему городу, везде толпа народа ходит, и магазины и лавки все закрывают. Отобедали вдвоем, а после обеда я все-таки решила идти домой — Наташа пошла меня провожать, все же лучше идти вдвоем. По дороге решили зайти в Обуховскую больницу посмотреть, что там делается. Наташа в костюме сестры милосердия всюду имеет возможность проходить. У ворот опять большая толпа, с озлоблением кричащая о массе убитых и раненых. Нас пропустили. К покойницкой добраться было трудно. Шли по очереди — тут было много женщин и даже детей совсем маленьких, лет семи-восьми. Были гимназисты и кадеты, по-видимому с матерями. И все это были любопытные — точно на выставку или в музей пришли. Попробовала заговорить с женщиной, отвечает злобно и грубо, какой-то, рабочий по виду, вмешался в разговор — тоже грубо и дерзко!

Сергей Сергеевич Ольденбург был эрудитом и знатоком истории, и именно поэтому Высший монархический совет поручил ему написать историю царствования императора Николая II. Автор имел доступ к уникальным документам. Копии оригиналов подлинных исторических актов Российской империи в целях предосторожности стали отправлять на хранение в русское посольство в Париже еще задолго до Первой мировой войны. Глубокое исследование истории России конца XIX — начала XX в. создает ­многогранный законченный образ мощной державы со всеми ее экономическими, политическими, социальными потрясениями.

А однажды мне пришлось видеть в деле одного заключенного такую резолюцию харьковского ГПУ:

— Содержать под арестом до выяснения причин ареста. И человека, о котором никто не знал, за что он собственно арестован, все же сослали в Соловки на 3 года! Кто же может сомневаться в законности и справедливости «рабоче-крестьянского» суда?!

Канцеляристы-заключенные постоянно отрываются от своего прямого дела. Периодически устраиваются — в тех же целях пускания пыли в глаза Дзержинскому и Бокию: вот, мол, как мы работаем! — разные «ударники» и «субботники». Весь лагерь, в том числе и писцы, сгоняются на рубку и сплав леса, уборку сена, разработку торфа, постройку очередного, никому не нужного завода, который неделю спустя бросается на произвол судьбы. Кроме того, за­ставляя опытных людей из числа заключенных работать в канцеляриях, чекисты все время срывают свою злобу на них же:

 — Эта буржуйская сволочь, интеллигенция, везде устраивается!.. Канцеляристы снова попадают в «Рабочие роты», набирают новых писцов, снова выгоняют. И пока длится этот бедлам, делопроизводство лагеря превращается окончательно в произведения обитателей сумасшедшего дома.