На следующий день в расположение принесли личные вещи погибшего. Все по мелочи, небольшая сумка, почти кошелек и еще не разрядившийся мобильный телефон. Я взял вещи и положил на столе в своей комнате. Было уже поздно, я и «Монах» тогда вместе, курили, разговаривали. Вдруг телефон зазвонил. На дисплее еще живого телефона отражалось живое имя, и мы молча смотрели, как на беззвучном режиме то загорается, то гаснет дисплей. На нем высвечивалась имя: «Милка». Все было понятно, конечно, по имени. Потом я узнал, что под этим именем его возлюбленная, звонящая из беженского лагеря в Ростовской области… В полутемной комнате я и «Монах» несколько секунд молча смотрели на дрожащий телефон. Телефон замолчал. Мы вдруг как бы ожили, «Монах» начал мне напоминать, что я замполит и должен был взять трубку, все сказать, и т.п. Сам он брать трубку и рассказывать, конечно, не рвался. Вдруг телефон вновь заморгал дисплеем и начал медленно извиваться на столе. Тогда, через несколько секунд я сделал то, о чем мне сейчас очень трудно, и если угодно, стыдно вспоминать. Я подошел к столу и вынул аккумулятор. Тогда я по-другому не мог. Потом, уже скоро я смогу сдержанно и почти спокойно сказать матери погибшего в Шахтерске бойца: «Ваш сын погиб». Но тогда… Тогда еще не мог.

К началу 1993 года правоохранительная деятельность в Чечне парализуется, прекращается защита и обеспечение конституционных прав и свобод граждан Чечни. Происходит окончательной превращение режима в уголовно-криминальную диктатуру. Созданные Дудаевым структуры органов внутренних дел были заняты в основном защитой режима и преследованием его противников.

Имя Государя Императора Николая I, день памяти которого мы отмечаем сегодня, 2 марта / 18 февраля, стоит в ряду наиболее оклеветанных русских правителей. Он был оклеветан и современниками и историками западными, либеральными российскими, и, разумеется, советскими. Все они всегда дружно чернили тех, кто старался сохранить традиционные национальные устои общества и сопротивлялся насаждаемому безбожному либерализму под названием "прогресса".
 

...

Мельника Ивана Федоровича раскулачили и отправили в тюрьму за «антиколхозную пропаганду». Потому — на собраниях ни­когда не могли переспорить его большевистские агитаторы. Приехал из города отряд его арестовывать. Пришли к нему в дом. — «Ну, не­угомонный агитатор, выбирай себе дорогу: в тюрьму или в колхоз? ..» — «Лучше в тюрьму, чем в колхоз, товарищи-тюремщики!...» — на­смешливо отрапортовал этот старый унтер-офицер. И увезли его в тюрьму. А семью в колхоз загнали.

...

В июле части Кавказской армии Врангеля перешли на левый берег Волги и встретились с уральскими казаками, входившими в состав левого фланга армии Колчака. В этот исторический момент для Деникина было бы наиболее верным окончательно соединиться с войсками адмирала и совместно двинуться на столицу. Но Деникин, формально признав Колчака Верховным главнокомандующим, на деле (несмотря на требования ряда генералов, особенно, Врангеля о соединении с армией Колчака) решил самостоятельно взять Москву. И поначалу успех ему сопутствовал.

В середине 1970-х годов, по случаю приезда в СССР американского президента, евреи, прибалты и другие националисты хотели устроить в зоне акции неподчинения, чтобы это прозвучало и обратило на себя внимание в мире. Когда русская часть заключённых обратилась к отцу за советом как быть, он ответил: «Чего добиваются евреи – выезда из советов, прибалты и другие – отделения от России, а нам какой смысл в этих акциях участвовать?» Таким образом русская часть лагеря от участия в забастовках устранилась. А они закончились как обычно ничем. Некоторые диссиденты потом ставили отцу в вину, что он сорвал забастовку.

23-24 апреля 1918 г. в Киеве состоялось австро-германское совещание, в котором приняли участие немецкий посол Ф.Мумм, австрийский — Й.Форгаш, генерал Грёнер и другие представители Германии и Австро-Венгрии. На нем было признано, что дальнейшее сотрудничество с Радой невозможно, поэтому в приемлемый срок следует создать новое «украинское правительство», которое будет беспрекословно подчиняться всем приказам германского и австрийского командования. Это будущее «правительство» должно было согласиться с целым рядом условий. Пока немецкие и австрийские войска остаются в Малороссии, исключается формирование какой-либо «украинской армии».

«Наши улицы стали улицами безумного ужаса. Детей боимся выпускать: много пропадает детей безвозвратно... Сумерки, вечера, ночи - сплошное мучение. В 6 часов вечера люди боятся ходить по тротуарам, а стараются идти по середине дороги: на идущих по тротуарам «через заборы накидываются арканы и... Человек охотится за человеком. Человек боится человека как страшного зверя», - так писали Ленину крестьяне Самарской губернии в 1922-м году. Никогда ещё в своей истории Россия не переживала столь кошмарного голода.

Патриарх Гермоген (Ермоген) (около 1530–1612) происходил из донских казаков. При святом Крещении младенцу дали имя Ермолай. Подростком он ушел в Казань и поступил в Спасо-Преображенский монастырь. Со временем был посвящен в священнический сан и определен к церкви святителя Николая.
 

Героизм Петра Николаевича Нестерова, совершившего ярчайший подвиг в самом начале Первой мировой войны, не оспаривался даже в советских учебниках истории, где той – так называемой империалистической - войне посвящалось всего несколько страниц.

Впрочем, Петр Николаевич был не только выдающимся летчиком, он был еще и технически одаренным человеком, который всю свою короткую авиационную жизнь посвятил изучению возможностей аппаратов тяжелее воздуха.
 

4. Какие уроки Февраля наиболее актуальны для нас сегодня?

3. Сегодня становится популярной обвинительная точка зрения в отношении буквально всего русского общества – за измену присяге Государю. Это обвинение возводится и на Церковь и, в первую очередь, на армию. На этом основании уже всё Белое Движение записывают в «февралисты» и подчас даже приравнивают к большевикам. Насколько обоснована такая обвинительная риторика?

Д.В. КУЗНЕЦОВ: События февраля 1917-го можно и должно было прекратить, точно теми же мерами, что и события 1905 года. И даже более жёсткими, учитывая серьёзность ситуации. Иное дело, что при том духовно-нравственном состоянии, в коем российское общество пребывало весной 1917 года, любые (пусть и самые суровые) меры были бы лишь очередной оттяжкой новой попытки переворота. Наверное, коренному перелому революционных настроений и даже ликвидации их послужила бы практически неизбежная победа России в Великой войне. Увы, говоря известными словами британского премьера: «Ни к одной стране судьба не была так жестока, как к России. Её корабль пошел ко дну, когда гавань была в виду. Она уже претерпела бурю, когда всё обрушилось. Все жертвы были уже принесены, вся работа завершена. Отчаяние и измена овладели властью, когда задача была уже выполнена…».[1] В любом случае, беспощадная твёрдость в подавлении возникших беспорядков и последующая уголовная ответственность потакавших им представителей властных верхов, была в феврале 1917-го для России жизненной необходимостью.

Грядущее столетие российских революций обострило в нашем обществе дискуссию о причинах и следствиях оных, а также о виновниках русской трагедии ХХ века. В связи с этим мы решили обсудить революцию февральскую, как главнейшую из двух, ибо именно она сокрушила многовековой политический строй России, и дальнейшие события, включая революцию октябрьскую, стали лишь её следствием. Кроме того, Февраль, как отмечал ещё А.И. Солженицын, по сей день остаётся актуален для нас. Не будучи до сих пор в достаточной мере понят и осмыслен, окружённый многочисленными мифами самых разных толков, он в той или иной форме воспроизводится вновь и остаётся для нас не преодолённой угрозой. Именно в целях осмысления и предупреждения мы обратились с вопросами к нашим экспертам. Их ответы, расходящиеся в ряде оценок, но позволяющие при этом взглянуть на обсуждаемый предмет с разных сторон – в нашем итоговом материале.

Полная диктатура ГПУ достигла таких высот, что не только наркомюст, но и наркомвоен (народный комиссариат военных дел) вынужден был по­корно склонить голову перед всесильным Дзержинским. В Соловках охра­ну несет так называемый «Соловецкий полк особого назначения», разбросанный по всему монастырю и по скитам (всего 600 винтовок). В военном отношении полк, вполне понятно, был подчинен ближайшей высшей военной власти — Петроградскому военному округу (известному Гитису, недавно смещенному за «контрреволюцию» и противодействие ГПУ). Однако, уже с 1923 года Бокий и Ногтев требовали подчинения «Соловецкого полка особого назначения» и в военном отношении — только ГПУ. Петроградский округ не соглашался с этой яв­ной несообразностью, чекисты настаивали.

...

Повествуется о зарождении антибольшевистского сопротивления на Кубани, вплоть до соединения с армией генерала Корнилова после отступления кубанцев из Екатеринодара. Автор - участник всех описываемых событий Владимир Леонтович, скромно не назвавший свой чин. Издано в Мюнхене, издательство "Молодая Россия", 1923 г., при финансовой поддержке императорской фамилии.

После Октябрьского переворота все дореволюционные учебники и хрестоматии из школ были изъяты и уничтожены советской властью, как «враждебные коммунизму», «не созвучные эпохе». Школьные библиотеки тоже были уничтожены. Захвативши в свои руки органы просвещения, большевистские Скалозубы не пощадили ни былины о русских богатырях, ни книжки о Петре Великом и Суворове, ни мно­гие произведения классиков, «реакционных писателей-помещиков».