На пути к «светлому будущему» сто один год назад 10 октября 1918 года большевиками зверски была замучена вместе с мужем Григорием и дочерью Марией крестьянка Мария Смолина. Причина проста: она была кормилицей Св. Императора Николая II. Русским няням-кормилицам, к сожалению, уделено в истории не так много места, как они того заслуживают. Ведь именно с ними, а не с родителями, царские дети проводили свои первые годы.

В конце июня русская армия в очередной раз подошла к стенам непокорного аула. На этот раз Воронцов не собирался жертвовать русскими жизнями. Дело должна была решить артиллерия. Обороной Гергебиля руководил верный наиб Шамиля Хаджи-Мурат. Помимо укрепления аула, на высоте Ули, расположенной напротив него, наиб поставил редут с крепостным орудием, а вокруг него 30 укрепленных сакель. Крепость была обнесена каменной стеной с оборонительной башней. В этом убежище могли в случае поражения укрыться уцелевшие гергебильцы.

...A.K.Ч. погибла на моих глазах 26-го мая 1920 года, вскоре после прорыва Русской армии из Перекопа в Сев.Таврию. С фотографической точностью память сохранила детали этой трагедии. Занимая должность старшей сестры, Аня обычно работала в полковом околотке, как ближайшая сотрудница ст.врача Б.Удинцова. В роковой день, покончив с перевязкой и эвакуацией в тыл раневых, персонал околотка вышел из помещения подышать "свежим воздухом" и поболтать с офицерами штаба полка, расположенного в этой же деревушке вместе с резервным офицерским полу-батальоном. Деревушка все время обстреливалась артиллерийским огнем.

...Проезжая Чувашскую область, нас предупредили об имеющихся здесь случаях нападения голодных на вагоны с целью грабежа, были приняты меры во время стоянки поезда, при отходе и на ходу поезда пришлось стоять с винтовками (их у нас было две) и наблюдать за людьми, сидевшими на ближайших тормозах или расхаживающих по путям подле вагонов.

Князь Иван в совете с Землёй, то есть, в частности и с боярами, каковыми во множестве стали бывшие удельные князья, а также с мудрой женой Софией, стал править самодержавно. Тому в первую голову содействовала Церковь, призывая всех князей местных покориться Московскому. Первым помощником в сем Князю Ивану был самостоятельный Русский Митрополит. Однако «совет» с Землёй для Ивана III не означал слепого подчинения мнению большинства, хотя бы в его же Государевой Думе! Он готов был выслушивать и выслушивал мнения всех. При этом очень любил, как тогда говорили, «встречу», то есть мнения, противоречащие его собственному, ибо правильно думал, что это всегда лишь содействует наиболее верному выбору. Но последнее слово Князь оставлял за собой.

Удовольствие можно купить за деньги. Счастье нельзя купить за деньги. За деньги можно купить секс, но за деньги невозможно купить любовь. Можно купить гражданство, но нельзя купить Родину. Ты можешь нанять телохранителя, который будет за деньги охранять тебя, — но за деньги не приобретешь друга, который отдаст за тебя жизнь без всяких денег. Дружба тоже не покупается. Можно купить лекарство — но невозможно купить здоровье, тем более жизнь. Можно оплатить учебу, получить за деньги информацию, знания, диплом — но нельзя купить ум, мудрость. Эрудированность и мудрость — совсем не одно и то же. Как бы это людям-то объяснить? Самые важные жизненные ценности, необходимые для счастья — Отечество, любовь, дружба, здоровье, ум, мудрость — не покупаются за деньги. Разберитесь, родные, чего вы хотите — счастья или удовольствий? Это совсем не одно и то же. Счастье — это счастье. А «удовольствие — это дьявольская уда, влекущая в пагубу». «Уда» — удочка, «пагуба» — ад. А придумал этот сравнительный образ не я, а святитель Василий Великий.

На рейдѣ Константинополя сосредоточилось до 126 русских судов. Здѣсь были и военные корабли, как крейсер „Корнилов", большіе пароходы пассажирскаго типа и маленькія суда самой различной вмѣстимости. Вездѣ развивались русскіе флаги —андреевскій и бѣло-сине-красный. Раздавались русская команда, слышна была русская молитва на утренней и вечерней зарѣ, и громкое русское „ура" неслось с кораблей, когда они проходили мимо „Корнилова", гдѣ на мостикѣ появлялся глввнокомандующій русской арміей генерал Врангель.

На рейдѣ Константинополя сосредоточилось до 126 русских судов. Здѣсь были и военные корабли, как крейсер „Корнилов", большіе пароходы пассажирскаго типа и маленькія суда самой различной вмѣстимости. Вездѣ развивались русскіе флаги —андреевскій и бѣло-сине-красный. Раздавались русская команда, слышна была русская молитва на утренней и вечерней зарѣ, и громкое русское „ура" неслось с кораблей, когда они проходили мимо „Корнилова", гдѣ на мостикѣ появлялся глввнокомандующій русской арміей генерал Врангель.

До Великой войны оставались считанные месяцы, а в Киеве местные украинствующие (курьезно, что этнически они почему-то оказались преимущественно поляками и евреями), использовав как повод для акций имя поэта Т.Шевченко, замутили антирусские темы - с восхвалением Австрии и поношением Империи. Свидетелем этого шабаша был герой книги. Как ревностный миссионер и русский человек, он не мог обойти стороной эту выходку, и написал по случаю произошедшего воззвание, которое, как и описание событий, вызвавших этот отклик, приведу на правах цитаты - как исторический документ.

Сестра милосердия святого всю войну прошла, чужих страданий утешенье, к старому гнезду стремилась, да не дошла. В последний раз за РУСЬ Святую стала и... пала, с нею брат и четверо добровольческих солдат. Трудно перечислить всех, кто в бою отбился, кто ранен был и где-то отлежался, кто бежал, будучи уже схвачен, кто остался для поисков родных, кто бросить все и всех не посмел - себя не пожалел. А кто такой возможности просто не имел. Прошли годы. Схвачен и погиб моряк. С тех пор умолк рояль у окна, где розы расцветали и где звучали мелодии, забытые теперь. Нелепо был расстрелян сотник, в конце уж третьего десятка лет антинародной власти. До седой донской волны не вернулись казаки. Расстрелян юнкер за то, что скрыл, что юнкером он был. И на могилу его даже елок не бросили, да и была ли могила? Про то лишь Бог суровый знает. Замучен и погиб простой солдат-старик, драгунский вахмистр за то, что раз не выдержал, подвыпил и сказал: - ..."а я вам тоже ведь давал"... И много лиц проходит перед глазами, погибших и живых...

Сестра милосердия святого всю войну прошла, чужих страданий утешенье, к старому гнезду стремилась, да не дошла. В последний раз за РУСЬ Святую стала и... пала, с нею брат и четверо добровольческих солдат. Трудно перечислить всех, кто в бою отбился, кто ранен был и где-то отлежался, кто бежал, будучи уже схвачен, кто остался для поисков родных, кто бросить все и всех не посмел - себя не пожалел. А кто такой возможности просто не имел. Прошли годы. Схвачен и погиб моряк. С тех пор умолк рояль у окна, где розы расцветали и где звучали мелодии, забытые теперь. Нелепо был расстрелян сотник, в конце уж третьего десятка лет антинародной власти. До седой донской волны не вернулись казаки. Расстрелян юнкер за то, что скрыл, что юнкером он был. И на могилу его даже елок не бросили, да и была ли могила? Про то лишь Бог суровый знает. Замучен и погиб простой солдат-старик, драгунский вахмистр за то, что раз не выдержал, подвыпил и сказал: - ..."а я вам тоже ведь давал"... И много лиц проходит перед глазами, погибших и живых...

Ежегодно 30 октября в нашей стране вспоминают жертв кровавого террора. Ровно 90 лет назад лишили избирательных прав, отобрали все нажитое (скот, продуктовые запасы, сельскохозяйственную технику) у семьи Лавровых – Ивана Мартемьяновича, Домны Ефимовны и 13 детей, один из которых еще не появился на свет. Из дома в селе Котино Омской области их отправили в ссылку. Намеревались сослать на Соловецкие острова, но по прихоти некоего начальника завернули в Нарымский край – село Львовка, расположенное за Васюганским болотом. Глава семьи прожил там больше 20 лет, дети и внуки оставались до 1980-х. В начале XXI века деревню ссыльных расселили. Это произошло так же внезапно, как дедов местных жителей «выдернули» с обжитых мест в 1930-х годах.

Невозможно помочь тому, кто сам не желает помощи, не желает помочь себе. Подобное бесплодное занятие не приводит ни к чему, кроме раздражения собственных нервов и опустошению собственной души. Довольно же! Пусть поступает, как считает нужным. Один стержень все же есть у этого прекрасного и нелепого человека – Христос. Доселе, вращаясь среди отвергнувших Его и глумящихся над Ним, он не утратил своей веры. Коли не утратит и впредь, соблазнясь письмами навроде того, что читал нынче с таким вдохновением, так, может, и выйдет еще на дорогу верную. Но только – сам. Не из тех он людей, что чужим опытом и советами жить может. Он свои шишки, свои раны тяжкие получить должен, своим страданием до самой сути дойти…

Балтийский, Гутор, Бонч-Бруевпч пошли в Красную Армию или потому, что были подлы и двуличны на Царской службе, или потому, что подло и двулично СЛУЖИЛИ Ленину; им подобны были сотни хамелеонов в штаб- и обер-офицерских чинах. Были такие, кто по своей партийно-революционной принадлежности искренно пошел к главковерху Троцкому. Были и такие, кто в трагическом заблуждении считал белых зачинщиками гражданской войны и думал, что на стороне красных надо защищать Россию от белых - Бог им судья. Но из 100.000 офицеров, включенных в Красную Армию, огромное большинство было включено голодом или мобилизационно-наганным нажимом. Пусть их было 70-80 тысяч. Не эта цифра важна для истории Российского офицерства, а необъявленная цифра, определяющая количество расстрелянных за то, что эти офицеры были "как редиска - снаружи красные, а внутри белые". Ленин требовал увольнения всех офицеров из Красной Армии, так как они саботируют, и Троцкий едва мог воспротивиться этой мере, усилив чекистскую бдительность в Красной Армии. Ленин был прав: если не все, то многие саботировали - одни по инструкциям из Штаба Добровольческой Армии, другие по собственному офицерскому сознанию.

Весной 1921 года Поволжье было опустошено ужасающим голодом, достигшим небывалых размеров. Некогда хлебородные поволжские губернии пришли в полное запустение. Люди порой теряли человеческий облик: участились случаи трупо- и людоедства. Анализируя этот период, советская историография, намеренно преувеличивая масштабы гражданской войны и засухи, представляла их единственными причинами голода 1921 года. В то же время совершенно затушевывался хищнический характер продразверстки, которая полностью разорила крестьянские хозяйства. Именно грабительская по отношению к крестьянам политика большевиков, подготовила почву к трагическим событиям 1921-1922 годов. Замена продразверстки продналогом была запоздалой попыткой решить стоявшие перед коммунистическим руководством проблемы в сельском хозяйстве. Но она уже не могла предотвратить надвигающуюся катастрофу. Крестьянство, лишенное практически всего посевного запаса, оказалось беззащитным перед лицом стихии.

...

Судьба вновь столкнула меня в Париже со старинным знакомым, бывшим (?) сенатором Л. Не видались мы около двадцати лет, как раз со времени назначения его виленским губернатором, кажется, в 1903 году. Пост свой он принял в самое тяжелое, сумбурное, глупое и дикое время. Тогда все явления жизни как-то вдруг кошмарно переплелись, сдвинулись и взгромоздились: крах японской кампании, лиги любви, экспроприации, повальная мания самоубийств, революция, погромы, Гапон, карательные экспедиции, Дума и ее разгон, Союз русского народа, бомбометатели. Такой дьявольской мешанины — смешной и страшной, — я думаю, не видала мировая история. Восстановить ее в точном, эпическом изображении немыслимо. Просто — была бурда.

Третья «преступница» - обыкновенная старуха колхозница из тех, что день и ночь трудятся на полях, не получая решительно ничего за свой труд. Однажды, когда сильный дождь загнал всех под навес, она, кряхтя и охая от разыгравшегося радикулита, сказала: «В ту германскую войну, когда Царь забрал в армию моего мужика, то я, как солдатка, хоть и немного, да нет-нет чего-нибудь и получу: то дровишек бесплатно, то с податями облегчение. А нынче, когда Сталин четырех моих сынов на войну забрал, то нет чтобы мне, старухе, помочь, - а на работу бесплатную меня, больную, в такую непогодь гонят!» Через два дня ее забрали, и вот уже восьмой месяц добиваются: - Кто тебя подучил вести агитацию против партии и Сталина? Я ей не поверила, мне казалось диким, что простая фраза, в которой все было правдой, могла быть причиной привлечения к уголовной ответственности пожилой женщины, чьи сыновья защищают Родину!

В июне 1917 г. стало известно всем жителям, что на следующий день будет избиение всей интеллигенции, причем цинизм этих, обезумевших оть злобы людей, дошел до того, что об этом по всему городу вывешены были безграмотные объявления: «Завтра днем, приказ, собраться всем в 12 ч. в доме бывшем губернаторском, для Варфоломеевской ночи, чтоб избить до последнего, всех буржуев». Перспектива была не из особенно приятных. Все, кто мог, стали спасаться на поездах, пароходах и пешком. К удивлению большевики не догадались этому препятствовать. Муж мой в этот день, был дома и объявил мне, что раз он управляющий банком, то не имеет права его бросить и должен остаться. Все служащие, до последнего бежали. Моя жизнь была вся, в моих семерых детях, дороже которых не было у меня никого, но я думала, что если убьют моего мужа; мой долг быть при нем.

Новиками или новичками назывались в военно-учебных заведениях прошлого века воспитанники последнего годового приема; старичками же — воспитанники, поступившие по крайней мере годом ранее. Приставанье, то есть разнообразное, более или менее унизительное и тягостное помыкание новичками со стороны «старичков», существовало почти во всех заведениях. Из петербургских особенно славились по этой части Михайловское артиллерийское училище, Николаевское инженерное училище и Школа гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, в которые мальчики поступали возрастом старше (не моложе 14 лет), чем в кадетские корпуса. Мои воспоминания относятся почти исключительно до Артиллерийского училища, в котором я сам воспитывался в 1850-х годах, а мой отец — в 1830-х.