Я помню с поразительной точностью, как их вывели во двор и начали обыскивать. Крупенский, бледный, обросший бородой, медленно протер пенсне и, обернувши голову, посмотрел наверх, на окна своей камеры, к решеткам которой припали его соузники. Кто-то из часовых резко окрикнул его, приказав не оборачиваться. Молодой Федоренко молча ломал руки. Раздалась команда - и их повели к воротам. Стану ли я описывать подробности этой кошмарной ночи? Она была ужаснее всех предыдущих, во время которых происходили казни. Ввиду недостаточности караула палачи пять раз являлись за новыми партиями. У нас забрали старичка Пиотровского. Его вызвали как раз в ту минуту, когда он, по обыкновению, творил усердную молитву в своем углу у окна. Из одиночки вывели Р-цкого. Он был уверен до последней минуты, что его освободят. Но бедного юношу казнили за то, что у него «длинный язык», и казнили те люди, которые, воспользовавшись его наивностью, сами послали его к жене Зусовича с целью извлечь деньги за освобождение ее мужа.

В октябре 1919 года, в Гатчине, занятой Северо-Западной армией генерала Юденича, стала выходить газета «Приневский край». Активнейшее участие в ней принял живший в то время в Гатчине Александр Куприн. В советские времена сотрудничество Куприна с белым движением считалось «темным пятном» в его биографии, об этом факте творческой судьбы всячески умалчивали, а документальную повесть «Купол Святого Исаакия Далматского», в которой писатель подробно рассказал о своем участии в армии Юденича, о создании «Приневского края» и о своей работе в качестве редактора, как, впрочем, и многие другие эмигрантские произведения, в нашей стране не печатались. Тем не менее даже для советских исследователей и писателей повесть Куприна «Купол Святого Исаакия Далматского», доступная только в эмигрантских изданиях, была главным источником информации об участии писателя в «Приневском крае».

Не хочу торопить события, но уверен, что Господь управит, и если не мы, то наши дети дождутся того светлого дня, когда прикремлёвский погост разместится во вновь отстроенном пантеоне. Соотечественники будут приходить туда, чтобы поклониться Королёву, Гагарину и другим великим людям. Пройдут неразбериха и суета, царящие ныне на дворе, и перестанут произноситься всуе вместе со священномучениками, в российской земле просиявшими, имена их убийц. Недолго простоял гипсовый памятник Иуде, воздвигнутый при осуществлении ленинского плана монументальной пропаганды. Точно так же исчезнут рукотворные идолы вождям революции, соседствующие зачастую рядом с монастырями и храмами. Не будут больше пассажиры метро садиться в поезда на станции, носящей имя одного из убийц царской семьи Войкова, а Екатеринбург станет центром одноимённой губернии, не увенчанной больше фамилией Свердлова - коварного палача революции.

Ежегодные тесты в университетах, Академии наук, военных учебных заведениях, юридическом университете и похожих учреждениях должны убедить каждого беспристрастного слушателя в научных успехах России. Способные люди, которые разбираются в каждом предмете и показывают свои лучшие качества, – мы могли бы называть таких большое количество, – представляют лучшее доказательство, что правильное интеллектуальное образование вовсе не тормозится ограничениями.

Газета «Большевик» радостно сообщала: "...В первую голову пошли господа из стана русских националистов. Выбор сделан очень удачно и вот почему. Клуб «русских националистов» с Шульгиным и Савенко во главе был самой мощной опорой царского трона, в него входили помещики, домовладельцы и купцы Правобережной Украины... Сколько ни было правительств после революции, ни одно из них не трогало пихновского гнезда. Поэтому вся масса черносотенной буржуазии, голосовавшая за «русский список», в числе достигавшая 53 000, чувствовала себя в Киеве очень спокойно... Расстрел клуба русских националистов, разбивая организацию «хлеборобов-собственников» – протофисовских Голициных, Кочубеев и т.п. дает хороший урок и украинской чёрной сотне." Киев содрогнулся от чудовищных зверств чекистов, сотни людей погибли, многие после страшных пыток.

В декабре 1904 года подполковник Корнилов с 1-й Стрелковой бригадой прибывает в Маньчжурию, где уже почти год идут боевые действия. Боевое крещение Лавр Георгиевич принимает под небольшим селением Сандепу, а в феврале 1905 года во время сражения под Мукденом проявляются лучшие качества Корнилова - командира. Под деревушкой Вазые часть, в которой воевал Корнилов, была окружена японцами, вследствие хаоса и потери управляемости войсками, 34-летнему подполковнику пришлось взять командование на себя. Штыковой атакой он прорывает окружение и выводит свою, уже считавшуюся уничтоженной бригаду, из окружения. Выводит в полном боевом порядке, со знамёнами, не оставив на поле боя ни одного раненого

С Курщины двигались к Орлу. Замирало сердце по временам. Ступить на землю родной орловщины… Увидеть жуткое пепелище отчего дома и могильные кресты над дорогим прахом… И лица крестьян, которые совершили это каиново дело, крестьян, с которыми мальчишкой играл в казаки-разбойники… Неужели выдержит душа? Тянулись скучной вереницей русские сёла, куда более бедные и унылые, чем южные. Крестьяне озлобленно говорили о большевиках, иные вступали в ряды армии. Но, в общем, пополнений мало было, и это тревожило. Курск почти не дал людей. Тамошние офицеры, отравленные дурманом кокаина и алкоголя, не ведали традиций Добровольцев, были чужды их духу и могли вносить лишь растление в их ряды. Чем дальше продвигались вглубь России, тем ядовитее делался воздух, тем тяжелее было противостоять ему. Шли, как водится, с боями. После одного из них привелось наблюдать мерзкую сцену: на дороге лежал убитый красноармеец, которому отменный удар шашки снёс полчерепа, неподалёку валялась и фуражка его, подбежавший мужик радостно схватил её, выкинул на землю бывшие в ней мозги и тотчас надел себе на голову, при этом по лбу потекла струйка крови…

Как пишет Александр Гужаловский, молодежная сексуальная революция распространялась по стране, словно эпидемия. Из столицы — в окружные и уездные города. Далее в местечки и деревни. Своего пика она достигла в 1926—1927 годах. Об этом свидетельствуют следующие цифры. Как известно, в те времена исключение из комсомола было распространенным явлением. В Мозырской округе 15% были исключены за «половой разврат», в Бобруйской и Борисовской округах — около 10%. В Смолевичском районе много комсомольцев способствовали распространению проституции. Один из них по фамилии Раковщик организовал «группу бесплатного пользования девушек». В ячейке местной совпаршколы комсомолец (с молчаливого согласия секретаря) распространял порнографическую литературу.

И я задала такой вопрос: существует ли связь святого праведного Алексия Южинского с Белой армией? Вопрос лежит на поверхности, но, почему-то, его никто никогда не задавал (это мы видим во всех публикациях, посвященных Алексию Южинскому), хотя, ведь действительно, он жил в том месте и в то время, где и когда вершилась история Белой армии под Петроградом и, затем, трагедия добровольцев северо-западников в Эстонии. События эти явили и величие самопожертвования русских людей, готовых спасать родину от большевиков, оставив все — дом, семью, профессию. И чудеса воинской храбрости. И поэзию рыцарственности. И единение простого народа, интеллигенции и дворянства. И невероятную любовь к России и ее прекрасной столице — Петербургу. Все это было в Северо-Западной армии. И, потом, в Эстонии — величайшая трагедия, о которой иначе, как «Крестный путь Белой армии» и «Голгофа русского народа» даже историки, которые не любят «высоких фраз», уже и не пишут.

...

Из Кветты, Лавру Георгиевичу пришлось вернуться в Бомбей, поскольку в просьбе проехать в Сеистан через Белуджистан, ему было отказано с самого начала - отказ был передан через консула Клемма. В июне 1904 года Лавр Георгиевич возвращается в Россию и представляет руководству рукописный отчёт. В этом документе, Корнилов подробно излагает ход своей поездки по Индии, описывает устройство индо-британской армии, приемы обучения и боевой подготовки разных родов войск и организацию ее быта. Предполагая будущее военное столкновение двух империй в Азии, он кратко характеризует укрепления в приграничной полосе, даёт описание дорог и важнейших железнодорожных линий. На основании своих наблюдений и анализа текущей английской военной литературы, Корнилов делает несколько общих выводов об индо-британских вооруженных силах и военного положения англичан в Индии, отмечая возросшую активность в армии, начавшуюся со времени назначения лорда Китченера её главнокомандующим.

...

...

Учебная рота кремлевских курсантов шла на фронт. В ту пору с утра и до ночи с подмосковных полей не рассеивалась голубовато-призрачная мгла, будто тут сроду не было восходов солнца, будто оно навсегда застряло на закате, откуда и наплывало это пахучее сумеречное лихо - гарь от сгибших там «населенных пунктов». Натужно воя, невысоко и кучно над колонной то и дело появлялись «юнкерсы». Тогда рота согласно приникала к раздетой ноябрем земле, и все падали лицом вниз, но все же кто-то непременно видел, что смерть пролетела мимо, и извещалось об этом каждый раз по-мальчишески звонко и почти радостно. Рота рассыпалась и падала по команде капитана - четкой и торжественно-напряженной, как на параде. Сам капитан оставался стоять на месте лицом к полегшим, и с губ его не сходила всем знакомая надменно-ироническая улыбка, и из рук, затянутых тугими кожаными перчатками, он не выпускал ивовый прут, до половины очищенный от коры. Каждый курсант знал, что капитан называет эту свою лозинку стеком, потому что каждый - еще в ту, мирную, пору - ходил в увольнительную с такой же хворостинкой. Об этом капитану было давно известно. Он знал и то, кому подражают курсанты, упрямо нося фуражки чуть-чуть сдвинутыми на правый висок, и, может, поэтому самому ему нельзя было падать.

История Первого русского корпуса неразрывно связана с именем его первого директора генерала Б.В. Адамовича. Как писал один из выпускников корпуса Г. Левчук, «Нельзя отделить одного от другого, ибо Адам, как мы его называли, жил и дышал корпусом, а корпус был весь пропитан Адамом».

В это время Урал накрыла эпидемия насилия, все "порезвились", не только красные, просто улицы названы именами "победителей". Их жертвами были не только священники, старики, женщины и дети тоже. На фото, например, труп безымянной женщины, ставшей жертвой красных террористов. Пермь. Станция Георгиевская. Три пальца правой руки сжаты для крещения. И сколько таких было? Улицы, носящие имена "героев" Гражданской войны, легализуют страшное насилие. Их имена олицетворяют не что иное, как быстрое и страшное озверение социума. Переименование, на котором мы настаиваем, имеет не политические, а гуманитарные мотивы, оно на уровне символики должно вернуть нас к социальной норме ненасильственного добрососедского совместного сосуществования. Хотите поклоняться своим кумирам, Бог Вам судья, не мы. Но законы общей жизни должны быть ясно обозначены как гуманные.

Если бы Сталин оказался на скамье подсудимых в 1953 г., то его наверняка судили бы по закону от 1 декабря 1934 г. (Берию судили именно с применением этого закона). И осудили бы преимущественно по тем самым вариациям статьи 58, о которых говорилось ранее. То есть: «измена родине, превышение служебных полномочий», убийство и т.п. Но причем тут измена родине, могут спросить. Очень просто. Смысл понятия сформулирован в Конституции СССР 1936 г. и Конституциях союзных республик 1938 г. Ст. 133 Конституции СССР: «…Измена родине: нарушение присяги, переход на сторону врага, нанесение ущерба военной мощи государства, шпионаж – караются по всей строгости закона, как самое тяжкое злодеяние». И здесь деятельность Сталина, если смотреть не только на конкретные преступления, позволившая дойти Гитлеру до Москвы, именно так и квалифицируется. Нанесение ущерба военной мощи – и расстрел военных в 1937 и еще много чего такого. Не случайно именно эту статью применили к Берии в 1953 году. Думаю, то же было бы и со Сталиным. То есть – получил бы высшую меру. Ну а с точки зрения сегодняшней – это вполне обоснованные обвинения в антиконституционной деятельности, превышении власти и вполне конкретные обвинения в совершении массовых убийств, причем ряд из них особо мучительным способом.

Пасхальная ночь... Москва, сердце России, вся трепещет от радости... Густые волны колокольного звона медным гулом заливают тюрьму: она ведь находится на горе. Пасхальная заутреня должна быть в 12 часов ночи, но она откладывается из-за опасения побегов. Лишь в шесть часов утра, когда стало рассветать, стали выводить нас из камер. Уже не гудела Москва, а только звенели в коридорах связками ключей наши телохранители. Народу, как всегда бывает на Пасху, пришло много. С воли прислали пасхальные архиерейские ризы, сверкающие серебром и золотом. Митрополит Кирилл, весь сияющий, в тяжелой парче, кадит... посылая во все стороны не только фимиам, но и клубы пламени, вырывающиеся из кадильницы. В руке у него красные пасхальные свечи... "Христос воскресе!" "Воистину воскресе!" - разносится гулом под сводами тюремных коридоров. У многих на глазах слезы, хотя здесь преимущественно суровые, ко многому привыкшие мужчины. Читается знаменитая пасхальная речь Иоанна Златоуста, приветствие всем и вся, и тем, кто постился, и тем, кто не постился, и тем, кто пришел в первом часу, и тем, кто пришел в последний, одиннадцатый час...

В середине июля Светлейший князь Ливен, совершенно неожиданно для себя, получил от генерала Н.Н. Юденича, главнокомандующего белого русского Северного корпуса (которому в ближайшем будущем предстояло стать Северной, а впоследствии — Северо-Западной армией), предписание незамедлительно перебросить весь корпус по морю в Эстонию и присоединить его к Северному корпусу под Нарвой. Барон фон Браатц позднее сообщал, что А.П. Ливену пришлось пережить тяжелую внутреннюю борьбу. Он никак не мог решиться выполнить приказ Юденича. Официально Ливенский отряд, вместе с Отрядом имени графа Келлера и Отрядом полковника Вырголича, вошел дивизией в Западный корпус Северной армии генерала от инфантерии Н.Н. Юденича. Однако оба подчиненные Светлейшему князю Ливену командиры отрядов (полков) — князь П.М. Авалов и Е.П. Вырголич — отказались выполнить приказ Юденича под предлогом, что их части еще не боеспособны.

Уже 31 января 1919 г. только что сформированный Ливенский отряд вступил в бой с большевиками. 24 февраля часть приняла участие в освобождении Виндавы, а 13 марта — в наступлении, приведшем ее к берегам курляндской реки Аа, к северу от Митавы. Усиленные влившейся в их состав русской ротой капитана Дыдорова, ливенцы 19 марта подошли к ожесточенно обороняемой большевиками Митаве и вступили в кровопролитное сражение с красными на Рижском шоссе.