Записки Федора Ивановича Елисева (1892–1987) издаются впервые. В эмиграции, в Америке, автор тиражировал их ротаторным способом и распространял отдельными брошюрами-тетрадями в 1956–1960гг. По словам автора предисловия - потомственного казака – это единственный печатный труд, из которого историки и читатели узнают о фронтовом кубанском офицерстве и казачестве – как и что тогда было. Книга очень насыщена фактическими сведениями о конкретных лицах и казачьих частях. Казаки прошли с боями пол-Турции: Баязет, Эрзерум, Кемах, Джуламерк. О некоторых эпизодах походов ранее не писал никто.16 стр. редких фотоиллюстраций на вклейках. Карта-схема «Боевое движение 1-го Кавказского полка на Турецком фронте в 1914–1917гг.» на форзацах. Тираж 5 000 экз.

Чёрные лапы вековых деревьев пересекали небесную гладь, ещё недавно лазурную, а теперь заклубившуюся, затускневшую в ожидании стремительно приближающегося закатного часа, и красный шар ледяного солнца гас, укрываясь за стеной тайги. Белое безмолвие этого края было нарушено скрипом саней, конским ржанием, криками людей. Всё это сливалось в единый шум в угасающем вместе с днём сознании. Время от времени сани подбрасывало на ухабах, и это причиняло невыносимую боль, от которой свет мерк в глазах. Владимир Оскарович закрывал их, внутренне готовый к тому, что открыть больше не приведётся. Но нет, ещё терпела костлявая… И, вновь открыв воспалённые глаза, он видел над собой всё то же тускнеющее с каждой минутой небо, пресечённое чёрными ветвями. Всё же конец близился. Так же стремительно, как ночь. Надо же было попасться так! Но, знать, Божия воля… Владимир Оскарович не боялся смерти. Но одна мысль точила его, не давая покоя даже в последние часы: что будет с армией? Кто выведет армию? Армию, верящую в него до идолопоклонства? Армию, вверенную ему адмиралом? Он должен был вывести её, должен был до конца разделить её путь, и, вот, не выходит… - Владимир Оскарович, на вас последняя надежда! – звучал в голове взволнованный голос Александра Васильевича. Это не пустые были слова. Эта надежда сквозила в голосе его, во взгляде больных, ввалившихся глаз, в том, как поспешно и крепко сжал он обеими руками ладонь Каппеля. Подвести этого человека Владимир Оскарович не мог.

Я, Новикова Мария Лукьяновна, хочу знать, где погиб наш отец, Новиков Лука Аристархович, где он захоронен. Документов у нас нет никаких, кроме свидетельства о рождении: родился он 9 июня 1897 года. А забрали его в 1937 году, в 12 часов ночи 20 сентября, прямо с работы. Работал он бессменно: днем возил воду для людей и машин, а ночью сторожевал, в общем, и домой-то совсем не приходил. Но сначала я напишу, как нас раскулачили. В 1929 году, в эту пору мне было четыре года, нас у отца было семеро. Местная власть, сельский совет гоняли нашего отца, издевались, как им только хотелось и без всяких причин. Заберут его, свяжут руки назад и гонят восемнадцать километров до Большетроицкой милиции. Сами верхом, а его гонят и секут хуже скотины. А там разберутся, что без всякой причины, и отпустят его. И так продолжалось издевательство до 1935 года. А потом осудили его, дали семь лет вольной высылки. Он на это был согласен, он отдал документы, но документы ему не отдали, перевели эту судимость на год тюрьмы. Он отбыл за шесть месяцев и вернулся. В это время пришел к нему бригадир и сказал: «Лукьян, подавай заявление, теперь тебя примут в колхоз...» И сразу отца послали на работу, заготавливать лес. Какая это радость была для всей нашей семьи, что нас приняли в общество! Но недолго радовались: в 37-м году его забрали...

Деревня стала нищая. У крестьян отбирали последнее. Райком ВКП(б) агитировал за счастливую жизнь в коллективном хозяйстве. По деревням разъезжали специальные вооруженные работники. Они были часто пьяными. Под угрозой расправы заставляли крестьян записываться в колхоз. Правда, они всем давали срок подумать. Всем несогласным - угрожали. За отказ вступить в колхоз крестьян выселяли и увозили на каторгу или в глухие поселения. Молодых сразу забирали на работу, а пожилых сначала сажали в тюрьму, а затем отправляли на север. Конфискации подлежало всё имущество хозяина: скот, птица, сельхозинвентарь, одежда, обувь и др. (1)Часть крестьян уходила в леса. Там они создавали отряды по борьбе с произволом властей. Но любой протест крестьян жестоко подавлялся.

Что же ЕЩЕ нужно, сколько жизней НАШИХ женщин, стариков и детей (никому в мире, кроме нас, как выясняется не интересных) должно сожрать фашистское чудовище, чтобы, наконец, эти красивые, интеллигентные. высокообразованные дяди и тети, назвавшиеся «экспертами», сказали миру то, в чем у них, за время, проведенное ими на территории ДНР, была возможность воочию убедиться: что те, кто называют себя «освободителями», ежедневно совершают десятки преступлений против человечества, «освобождая» (зачищая) эту донбасскую землю от людей, которые жили на ней, ЕЩЕ живут, и не хотят никуда с нее уходить?..

По пути мы видели, как действуют погромщики. Группы молодых вооруженных азербайджанцев, численностью человек по двадцать-тридцать, врывались в квартиры армян, зверски убивали хозяев, не считаясь с возрастом и полом, после чего приступали к грабежу. К ним с энтузиазмом присоединялись соседи жертв, тут же захватывая освободившуюся квартиру, дрались между собой, не поделив что-нибудь из награбленного. Трупы выбрасывали из окна, и на улице над ними продолжали глумиться. Женщин и мальчиков, прежде чем убить, по очереди насиловали на глазах у всех. Дети не отставали от взрослых, тащили все, что могли унести, под одобрительные крики родителей. На площади «Украины» примерно сорок этих зверей насиловали пятнадцатилетнюю армянку, сменяя друг друга под восторженное улюлюканье их же женщин и детей.

Вечером к нам пришли 8 офицеров кавалеристов — молодежь с полковым врачем. Принесли с собой три бутылки хереса «Санчо», единственное приличное вино в деревенской лавочке. Мы достали две бутылки рому и бутылку аниса. Объединение кончилось тем, что адъютанта (графа) отнесли домой и врач дал какое-то противоядие от отравления алкоголем. Просили извинения, что вчера не могли провести встречу Нового Года в «своей среде», так как были у своего полковника. Приглашали к себе вслед, но пришел младший альферес и смущенно заявил, что господа офицеры «устали». Мы остались одни и поздравили друг друга с Новым Годом. Около Теруэля полный разгром красных. С нашей стороны участвовало 400 орудий и много авиации, это было самое крупное сражение за всю испанскую войну. Интернациональные бригады понесли семьдесят процентов потерь, взято и истреблено 40 танков, 20 орудий (пленных очень мало, так как их не брали), взяты в плен советский полковник и испанский полковник, сдавший красным остров Менорку (Балеарские острова).

История бывшей резиденции российских государей, Ливадийского дворца в начале 1920-х гг., хранит в себе множество «белых пятен». Слабо изученным остается происходившее здесь в первые годы после окончательного установления советской власти. В том числе, личности тех, кто управлял созданным на территории императорского имения «пролетарским курортом». Одним из этих людей был Иван Имханицкий.

В России до 1917-го года довольно компактно жило более 6 млн. казаков. Идеологи «мировой революции» объявили их «опорой самодержавия», «контрреволюционным сословием». Как писал Ленину один из таких «теоретиков», И. Рейнгольд: «Казаков, по крайней мере, огромную их часть, надо рано или поздно истребить , просто уничтожить физически, но тут нужен огромный такт, величайшая осторожность и заигрывание с казачеством: ни на минуту нельзя забывать, что мы имеем дело с воинственным народом, у которого каждая станица - вооруженный лагерь, каждый хутор - крепость».

- Слава героям! – вновь истошно завопил Лось.

- Слава нации! – заревели нетрезвые голоса.

- Смерть москалям!

Кричал и Лёня, с каждым выкриком чувствуя, как отлетают от сердца туманившие его сомнения, как легка и пуста становится не отягощённая тяжёлыми думами голова, и как взамен этого всё существо наполняется твёрдой решимостью сражаться с врагами родной страны до победного конца.

- Ла-ла-ла-ла-ла-ла! – ударили в здоровенный там-там где-то совсем рядом, и ещё бодрее стало на душе.

«За одного нашего убьём десять ваших!» - так сказал священник на похоронах одного из погибших на войне хлопцев. Да-да! Именно так! Десять! Двадцать! И нечего жалеть и оглядываться! Потому что – никогда мы не будем братьями!

Большая забота проявлена в создании и закреплении национальной терминологии. Земли соборной Украины дотоле именовались то Русью, то Малороссией, то Украиной. Были еще Новороссия, Буковина, Карпатская Русь, Холмщина. Все это надлежало унифицировать и подвести под одно имя. Раньше из этого не делали большой политики и все перечисленные термины были в ходу. Но примерно с 1900 года, термины "Русь" и "Малороссия" подверглись явному гонению; их еще трудно было вытравить окончательно, но все усилия направляются на то, чтобы заменить их "Украиной". Выпустив первый том "Истории Украины-Руси", Грушевский вынужден был сохранять это название, и для последующих томов, но во всех новых работах имя Руси опускалось и фигурировала одна "Украина". Изменили календарную терминологию. Римские названия месяцев "январь", "февраль" и т. д, которые сейчас употребляет весь культурный мир, пришли в Киев вместе с христианством. Впродолжении 900 лет их употребляла киевская, литовско-русская, московская и петербургская письменность. Они вошли в быт всего православного востока Европы. Самостийникам понадобилось заменить их доморощенными "грудень", "серпень", "жовтень", отдалив себя, на этот раз, не только от России, но и от Европы.

Возвращаясь из эмиграции на Роди­ну, я и не думал, что мне придётся здесь когда- либо заниматься благотворительностью. Это­го в планах не было. Но, посетив однажды ря­довую российскую больницу, я пришёл в ужас от увиденного: для прооперированных людей в больнице не было даже обыкновенных бин­тов! Об отсутствии лекарств и сколько-нибудь сносного питания и говорить не приходится. Кон­траст с высокоорганизованным медицинским об­служиванием Запада был столь разительным, что это произвело тягостное впечатление. Тогда мне пришла в голову идея воспользоваться моими свя­зями на Западе и среди русской эмиграции для оказания России реальной помощи, прежде всего лекарствами. Так в 1997 году и родился благо­творительный фонд “Милосердие”

Коллективизация стала заключительным этапом расказачивания, в ходе которого были ликвидированы единоличные казачьи хозяйства, а казачество было превращено в колхозное крестьянство. Для исследования данного процесса нами был выбран Хоперский округ Царицынской губернии, ставший передовым районом страны по темпам и масштабам коллективизации.

Василий Михайлович Чернецов родился в 1890 г., происходил из казаков станицы Усть-Белокалитвенской Области Войска Донского. Сын ветеринарного фельдшера. Образование получал в Каменском реальном училище, в 1909 г. закончил Новочеркасское казачье училище. На Великую войну вышел в чине сотника, в составе 26-го Донского казачьего полка (4-ая Донская казачья дивизия). Выделялся отвагой и бесстрашием, был лучшим офице­ром-разведчиком дивизии. В 1915 году В.М. Чернецов возглавил партизанский отряд 4-ой Дон­ской казачьей дивизии. И отряд этот рядом блестящих дел покрыл неувядаемой славой себя и своего молодого коман­дира. «За лихие дела и смелую работу» В.М Чернецов многократно был отмечен в благодарственных приказах командиров. К ордену Св. Георгия, полученному им в 1914 году, прибавились еще пять боевых орденов и почетное Георгиевское оружие.

Вряд ли найдётся в русской истории ХХ века более заскорузлый и более лживый миф, чем миф о «кровавом « воскресении». Дескать, собрался мирный простой русский народ к своему царю-батюшке, чтобы поведать тому правду о тяжкой своей жизни, пришел мирным шествием к Зимнему дворцу, а царь, злодей такой кровавый, выйти к народу и поговорить с ним не захотел, да повелел тот народ расстрелять. И полегло того мирного народу много тысяч человек....

Транспорт забит до отказа. Все равно; надо же погрузить запасный батальон. Я приказал грузить наших солдат на корабль лебедкой. Подъемный кран гроздьями поднимал людей на воздух и опускал в темноту, куда попало, на головы и плечи тех, кто уже тесно стоял на палубе. Так я грузил запасный батальон: лебедка стучит, земляки ухают сверху. Электрическая станция в городе работает, и как-то особенно светлы далекие огни фонарей. Изредка слышна стрельба: перекатится, смолкнет. Я все жду, когда же начнут стрелять как следует. В темноте подходит еще часть. У меня сжалось сердце: куда грузить, места нет. Это офицерская рота 2-го полка, бывшая в арьергарде, и одиночные люди 3-го полка. Третьего полка не ждали, за него были спокойны: для его погрузки был отдан транспорт «Святой Николай». Но команда «Николая», не окончив погрузки, обрубила канаты, и транспорт ушел. Подходят новые группы. Тогда я прыгнул в шлюпку и, можно сказать, молнией помчался к миноносцу «Пылкий», куда был погружен штаб Добровольческого корпуса генерала Кутепова.

Автор этой книги, Евфросиния Антоновна Керсновская (1907–1994), родилась в Одессе в дворянской семье. В годы гражданской войны семья спасается от преследования большевиков и переезжает в свое родовое имение в Бессарабию, которая тогда была частью Румынии. Евфросиния своим трудом поднимает пришедшее в упадок хозяйство, становится фермером. После ввода советских войск в Бессарабию в 1940 г. мать и дочь Керсновских, как бывших помещиков, выгоняют из дома.
В 1941 году ее, как и многих других бессарабцев, ссылают в Сибирь, на лесоповал. Там она вступается за слабых, беззащитных. За это ей грозит голодная смерть. Она решается на побег. Прежде чем ее схватили, она прошла по тайге полторы тысячи километров.
Её судят, приговаривают к расстрелу. Хотя она и отказывается писать прошение о помиловании, расстрел заменяют десятью годами лагерей. В Норильском лагере она работает в больнице и морге, затем по собственной воле занимается самым тяжелым трудом - шахтерским. Там она чувствует себя свободней - "подлецы под землю не спускаются".
После освобождения из ссылки, в Ессентуках, в 1964-68 годах пишет по просьбе матери о пережитом, эти 12 тетрадей иллюстрированы её акварельными рисунками (703 рисунка).
Тетради с первой по двенадцатую (полный текст), без иллюстраций.

Остается подвести итоги. Федор Иванович был человеком необыкновенно чистой, нравственной жизни, а в благочестии равнялся инокам из дальних обителей. Иностранцы, особенно те, кто имел причины к вражде с русским государством, порой отзывались о царе как о сумасшедшем или о сущем простаке. Но факты свидетельствуют об ином. Государь не был ни помешанным, ни слабоумным. «Простота» его, вернее всего, была простотой не умственно отсталого, а блаженного, «Божьего человека».

6. Из телеграммы И.В.Сталина - В.И.Ленину от 26 октября 1920 г.: "Несколько казачьих станиц наказаны примерно...". 9. Из секретной телеграммы И.В.Сталина и Г.К.Орджоникидзе от 30 октября 1920 г.: "РВС Терской группы. Копия РВС Комфронта. Грозный. Предписывается Вам произвести в срочном порядке переселение казаков Асиновской станицы за Терек…”. 10. Из телеграммы И.В.Сталина - В.И.Ленину от 30 октября 1920 г.: "Первое. Выселено в военном порядке пять станиц. Недавнее восстание казаков дало подходящий повод и облегчило выселение, земля поступила в распоряжение чеченцев. Положение на Северном Кавказе можно считать несомненно устойчивым…”. РЦХИДНИ. ф. 17, оп. 112, д. 93, л. 35. 11. Из телеграммы члена Реввоенсовета Кавказской трудовой армии Врачева Г.К.Орджоникидзе и И.В.Сталину от 1 ноября 1920 г.: "Выселение станиц идет успешно... Сегодня у меня происходило совещание с чеченцами - представителями аулов. Настроение чеченцев превосходное, они рады до бесконечности и заявляют, что наш акт для них великое историческое событие".

6 января 1918 г., в день Крещения Господня, по решению большевицкого правительства было разогнано "Учредительное собрание", которое по замыслу организаторов Февральской революции было уполномочено "волею народа" решить вопрос о форме правления в России. Именно на волю этого "Учредительного собрания" Великим Князем Михаилом Александровичем, братом Государя, и другими присоединившимися членами Династии (в том числе Вел. Кн. Кириллом Владимировичем) было незаконно передано решение вопроса о судьбе российской монархии. Многие православные надеялись увидеть в этом нечто вроде Всероссийского Земского Собора, хотя, конечно, это была утопия в тех революционных условиях, да и делегатов избирали совсем не православным образом: на партийной основе.