В книге повествуется о жизни архиепископа Гдовского Димитрия (Любимова), викария Петроградской епархии, заместителя митрополита Иосифа (Петровых) в 1927–1929 годах, а также о сподвижниках его – священнослужителях, монашествующих и мирянах – активных деятелях иосифлянского движения. При написании книги использовались архивные материалы, в частности документы из архивно-следственных дел 1929–1931 годов, а также воспоминания современников. Приведены фотографии из частных собраний.

С. М. Соловьев родился 5 мая 1820 г. в Москве1. Отец его, протоиерей Михаил Васильевич, был законоучителем в Московском коммерческом училище. Первоначальное образование Сергей Михайлович получил дома и только уже на 14-м году поступил в I Московскую гимназию прямо в третий класс. Окончив гимназический курс в 1838 г. с отличным успехом (имя его осталось на золотой доске I гимназии), он перешел в Московский университет на первое отделение философского факультета, как тогда назывался историко-филологический факультет. Из гимназии он вынес основательное знание древних классических языков, и им посвящен был первый литературный опыт, явившийся в печати с именем Соловьева: это была произнесенная им на гимназическом акте при выпуске речь "О значении древних классических языков при изучении языка отечественного". Изучение древних языков продолжалось и в университете, где в то время сильно действовал на умы слушателей своими блестящими и полными новизны лекциями о древней истории профессор римской словесности Д. Л. Крюков. По рассказу самого Соловьева, Крюков даже предлагал ему специально готовиться под его руководством к занятию кафедры римской словесности. Но Соловьев уже решил выбор ученой специальности, посвятив себя изучению истории, преимущественно отечественной. В это же время, когда Соловьев был на втором курсе (1839 г.), начал свою столь памятную в истории Московского университета ученую деятельность только что вернувшийся из-за границы преподаватель всеобщей истории Т. Н. Грановский. Вместе со многими товарищами Соловьев подчинился обаятельному действию сильного таланта; впоследствии исторические занятия сблизили его с Грановским, Соловьев стал потом его ближайшим товарищем и до конца его жизни остался связан с ним самой тесной дружбой.

Последние интервью Ольги Берггольц было записано съемочной группой В.С. Правдюка.

Желающих поступить в четвертый класс гимназии было много, человек сорок, почти все девочки, только что окончившие Министерское училище. Все мы, конечно, казались в гимназии "неотесанными": одеты были не в форму, причесаны были просто, без бантов, реверансов не умели еще делать. Одним словом – золушки. И мы это чувствовали сами. Замечали мы, что и отношение к нам было как бы свысока. Держались мы перед экзаменами обособленно, кучкой. С замиранием сердца вошли в указанный для экзаменов класс. Заняли места, за партами сидели по двое.

-Белое движение в Гражданской войне: мифы и реальность
-Красный террор в годы Гражданской войны(в 2-х частях)
-Элита Российской империи

«Со дня смерти возглавителя Великого княжества Владимирского святого и благоверного князя Александра Невского среди князей не нашлось достойных продолжателей дела этого премудрого князя. В бесконечной борьбе за власть князья утвердили удельный порядок и заботились только о своем уделе. Среди политической неурядицы царило право сильного. Был забыт завет Александра Невского: «Не в силе Бог, а в Правде».

«А где же их офицеры?» спросил я. «Офицеров нет. Солдаты говорят, что у них свой комитет». Я нашел председателя этого комитета. Это был отлично выправленный и красивый унтер-офицер 4-го стрелкового полка. От него я узнал, что солдаты его полка, около 800 человек, ушли из полка и вот уже две недели самостоятельно бродят по Галиции. Два дня тому назад они пришли в эту деревню, жители которой их кормят. Солдаты решили здесь кончать войну и сдаться в плен, когда подойдут австрийцы.

Судя по публикациям омской церковной прессы, Верховный Правитель весьма почитал символический образ «Раненого Николы»: «Глубоко верующий Адмирал с благоговением принял св[ятую] икону и решил, что эта святыня отныне будет сопровождать его во всех трудах и походах». Одновременно и «благочестивые граждане г[орода] Омска пожелали поклониться св[ятой] иконе Угодника Божия и всенародно помолиться перед нею о спасении отечества» («Сибирский Благовестник». Омск. 1919. № 2. С. 16).

Одним из первых в ряды дроздовского отряда вступил Пётр Колтышев. Пробираться с Румынского фронта на Дон, более чем через тысячу километров, по железным дорогам, контролируемым большевиками и запруженным поездами с дезертирующей революционной солдатнёй он считал малореалистичным: любой человек интеллигентного вида уже самим этим фактом внушал подозрение, а любого подозрения было достаточно, чтобы человека сняли с поезда и без суда расстреляли. Более реалистичным Пётр Владимирович полагал сформировать крепкий вооружённый отряд и силой проложить себе дорогу на Дон. Такой отряд он увидел в формированиях дроздовцев – и охотно к ним присоединился.

День был воскресный, и о. Серафим, как всегда по таким дням, был на службе в Саровской обители. На улице же его ожидала толпа людей. Тут были и крестьяне, и люди купеческого звания, и знатные господа и дамы, и глубокие старцы, и дети – точно вся Россия в миниатюре. Одни пришли за советом, другие искали исцеления от хвори или иной напасти, третьих влекло праздное любопытство. Примостившись следом за пришедшими раньше, Люба, укутанная пледом в своем кресле, стала ждать. Вот, зазвонили светло и ясно монастырские колокола, возвещая окончание службы.

Карл Бистром - образец боевого генерала русской армии без страха и упрека, истинный военачальник старой, еще суворовской школы. Он уважал солдат, а те обожали своего Карла Ивановича - спокойного, умного, рассудительного, но если нужно - действовавшего быстро и бесстрашно, как лев.

Кровавыми дорогами с боями шагал молодой художник Иван Михайлович Воронов. На правом плече — винтовка, на левом — этюдник с красками. И так — от Москвы до Берлина. Художник пришел с войны живым и невредимым. И не думал не гадал, что именно ему предстоит восстанавливать Печерскую обитель и вернуть в монастырь драгоценную ризницу. Вскоре Воронов принял монашеский сан и в течение десяти лет руководил работами по реставрации Троице-Сергиевой Лавры под Москвой.

Более семидесяти лет простоял в Варшаве памятник, вызывавший ненависть у тех, кто считал себя патриотами Польши. «Osiem lwów — czterech ptaków pilnuje siedmiu łajdaków» («Восемь львов, четыре птицы охраняют семь негодяев») — так звучала сочиненная ими частушка о памятнике.

Зимой 1934 года в Москве состоялся XVII съезд ВКП (б), получивший пышное название «съезда победителей», несмотря на провал первой пятилетки, итоги которой он подводил. Власть партийного аппарата и номенклатуры стала абсолютной, наступала эпоха государственного единомыслия и принудительного труда всесоюзного охвата. Общая численность заключенных в лагерях, колониях и тюрьмах выросла с 200 тыс. (1927 год) до 700–800 тыс. человек.

Был в жизни Верховного Правителя и еще один не до конца ясный эпизод, трактуемый ныне по-разному и также связанный с иконой: с образом «Раненого Николы», которой, как считают некоторые, Патриарх Тихон благословил адмирала А.В. Колчака.

Все самозванцы принимали католическую веру и за поддержку их поляками обещали окатоличить всю Россию. Поляки верили, что наступил самый благоприятный момент завоевать Россию и положить конец Православию на Руси, а поэтому очень усердно и щедро помогали самозванцам и войском, и деньгами. Первому Самозванцу поляки дали в жены католичку Марину Мнишек. Этим первым Самозванцем, возможно, был Гришка Отрепьев – беглый монах из Чудова монастыря. Самозванцу сначала повезло. Уверовав, что к Москве подходит Царевич Димитрий, москвичи свергли и убили сына Бориса и мать его Царицу Ирину, а Ксению, сестру Бориса, заточили в монастырь. Вступив в Москву, Самозванец короновался в 1605 году и попросил у Патриарха Иова благословения на Царство. Но Патриарх грубо ему ответил: «По ватаге – атаман, по овцам – пастух», подразумевая под пастухом архиепископа Игнатия – прокатолика, которого Лже-Димитрий назначил Патриархом вместо Патриарха Иова. Хитрый самозванец, женившись на католичке Марине Мнишек, везде выдавал себя за православного и убеждал народ, что не намерен вводить католичество в России. Но народ и бояре не взлюбили самозванца. В организованном Василием Шуйским восстании самозванец был убит 19 мая 1606 года, а князь Шуйский «криком толпы» был избран Царем.

Второго сентября 1826 года, в день, назначенный для приема, матушка повезла меня рано утром в 1-й кадетский корпус и, по предварительно собранным ею сведениям, явилась прямо на квартиру директора, которым был в то время генерал-майор Михаил Степанович Перский. В приемной, указанной швейцаром, находились уже два других отрока со своими родителями или родными, явившимися с той же целью, как и я с матерью. Тут же находились два корпусных офицера и чиновник в вицмундире. Один из них, высокий, стройный, красивый, был адъютант директора — капитан <Егор Иванович> Сивербрик. Он, подойдя ко мне, спросил мою фамилию, сколько мне лет, откуда я приехал и где обучался, — и мои ответы записал в находившуюся у него в руках книжку То же самое повторено было им и с вошедшими вслед за мною другим будущим кадетом.

Тяжёлые года всегда, вместе с огромными ненастьями, являют нам ещё и образцы человеческого духа, как бы приоткрывая нам завесу того, на каких людях и держится наш мир. Во все времена вместе с эталонами пороков, злобы и просто человеческой глупости являются заодно и образцы человеческой добродетели, а, вместе с ней, и гениальности, вынужденные разгребать всё то, что натворили их предшественники и враги. Одним из таких людей в чёрную для России годину Смуты был Михаил Васильевич Скопин-Шуйский — прославленный полководец, бивший смутьянов и интервентов, навечно обессмертив своё имя в истории Отчизны и, в конце списка но не по значению, заслуживший свой памятник на монументе ‘’Тысячелетие России’’.

Блестяще началось новое царствование! Вслед за персами турки преклонились перед могуществом русского Царя. Турецкая кампания завершилась Адрианопольским миром, по которому Россия получала Анапу и Поти, свободную навигацию в Черноморских проливах и контрибуцию, Сербия, Молдавия и Валахия – подтверждение своих автономий, Турция же обязана была ликвидировать свои крепости на Дунае… Великолепные победы способствовали подъему русского духа, патриотизма русского общества. Лиры поэтов пели славу русскому воинству и самому Государю. Тем не менее, генерал Стратонов возвращался в столицу с тяжелым сердцем.