15 ноября отмѣчается столѣтіе со дня освобожденія Бѣлой арміей Усть-Сысольска – нынѣшняго Сыктывкара, столицы Коми республики. Эта побѣда явилась самымъ выдающимся – и вмѣстѣ послѣднимъ ея успѣхомъ на территоріи Коми края.

Октябрь подходил к концу, на календаре был 1919 год, а Северо-Западная армия (далее СЗА) генерала Юденича предпринимала последние усилия для того, чтобы овладеть Петроградом, но с каждым днем главная цель всей осенней операции ускользала, превращаясь в мираж. Еще вчера на горизонте виднелись купола Исаакия Далматского, и окраины Петрограда виделись хорошо различимыми контурами, но спустя несколько дней вся армия вынуждена была перейти в общее отступление.

С весны 1918 г. революционно-преобразующие меры советской власти вызвали активное неприятие у крестьян. Новый режим ассоциировался у населения с продовольственной разверсткой, принудительными мобилизациями в Красную Армию, трудовыми повинностями, насильственным объединением в коммуны – системой всеохватывающего насилия. Настраивая бедняков отбирать хлеб у зажиточных, большевики «внедряли» классовую борьбу в деревне. Сурово пресекались попытки не только распустить комбеды, но даже вывести из их состава наиболее одиозные фигуры пьяниц и дебоширов путем перевыборов. Безнаказанный захват чужого сделал труд бессмысленным. Наблюдается уменьшение поголовья скота, сокращение посевов – кому охота пахать и сеять, раз не уверен, что жатва достанется не ему. Народная мудрость «что посеешь, то пожнёшь» утратила смысл. Продукты питания уменьшались с каждым днем, голод распространялся все шире и шире.

С утра 25 октября ленинцы начали активную “защиту” своей революции. Большевистские военно-революционные силы, под командой Военно-революционного комитета, перешли в открытое наступление. Отряды рабочих-красногвардейцев и небольшие кучки солдат из разных полков без всякого сопротивления заняли вокзалы, мосты, электростанции, почту, телеграф, телефонную станцию и иные пункты общественного значения. Заняли также Мариинский дворец и распустили заседавший в нем Предпарламент. Оставалось взять только Зимний дворец, где заседало Временное правительство и здание главного штаба, но здесь вышла продолжительная задержка.

Каковы истоки европейского (английского) либерализма? Какая духовная традиция стояла за принятой в 1215 году Великой Хартией вольностей? Чем эта традиция отличается от мирочувствия граждан Новгородской республики? Чтобы ответить на эти и другие вопросы мы совершим необычное путешествие во времени и пространстве.

За всю жизнь не ел Родион таких сочных, сладчайших кавунов. Феоктиста смеялась, глядя на него, а он краснел, но смеялся следом. Иногда на лицо её набегала грусть, и Родя не решался спросить о её причине. Мало ли было этих причин у неё! Вспоминала ли усопших родных или беспокоилась о будущем младших, или думала о том, что война всё идёт, унося жизни, разоряя землю, и могут прийти большевики, и тогда не жди добра… Грустил и Родион, понимая, что, в сущности, ничем не может помочь ей. Феоктиста больше не дичилась его, и он заходил к ней каждый день, учил её читать по книжке Жюля Верна. А иногда они вместе ходили по вечерам на луг, и это были самые счастливые часы.

Удивительно успешно разрушили мы до основанья старый, традиционный уклад жизни, а построили лагерную систему. И лагерный жаргон, и взаимное недоверие, и нравственный принцип: «Бери все, что плохо лежит» и «Настучи на другого, пока он не успел на тебя настучать». И еще – скотское иждивенчество: «Скажут, что надо; дадут, что надо; пошлют, куда надо; решат, как надо… Молчи! Жди! В крайнем случае проси. И будь благодарен!» «Будь благодарен за все! Всегда «спасибо»!» «Спасибо великому Сталину…» «Спасибо родной партии…» «Спасибо родному коллективу за то, что вырастил и уберег…» «Спасибо за наше счастливое детство!» «Спасибо за нашу веселую юность!» «Спасибо за нашу обеспеченную старость!» (Хочется сказать: «Спасибо за место на кладбище», но это за тебя скажут близкие.) «Спасибо!»? В то время как каждый человек имеет право на все это. В то время как каждый человек – это личность. Неповторимая! Более шестидесяти лет прошло со времени моего осуждения «за контрреволюционную пропаганду и агитацию», а я и сейчас готов вести ту же самую «агитацию» во имя подлинной свободы и раскрепощения личности. И, ей-богу, готов пройти заново, если это нам поможет, все эти этапы – ЭТАПЫ БОЛЬШОГО ПУТИ.

В эти же дни по списку, якобы составленному товарищем Троцким, высылалось за границу семьдесят профессоров Москвы и Петербурга со своими семьями. В списке были философы Бердяев, С. Булгаков, профессора Московского университета Кизеветтер, Новиков, председатель Российского сельскохозяйственного общества профессор Угримов. Словом, изгонялся цвет русской интеллигенции. В том списке был и молодой доцент Московского университета князь Сергей Евгеньевич Трубецкой - наш троюродный брат и сын известного философа князя Евгения Николаевича Трубецкого, о ком я уже рассказывал.

Сегодня уместно вспомнить одно из самых успешных сражений, данных легендарным русским полководцем А.В.Суворовым. 24 октября (старый стиль) 1794 года русские войска штурмом взяли предместье Варшавы - Прагу, что привело к капитуляции польской столицы и окончанию восстания под предводительством Т.Костюшко. Впрочем, как замечает философ С.В.Лебедев, события эти, связанные с перипетиями «домашнего старого спора» России и Польши, имеют и более глубокое значение - скорое занятие русскими войсками Варшавы означало окончательную ликвидацию последствий смутного времени, и в каком-то роде было реваншем за взятие поляками Москвы.

С убийством короля Александра многое в Югославии изменилось. В том числе, и в отношении русских. Левые агитаторы все чаще стали нападать на изгнанников в прессе, представляя их лишними нахлебниками для сербов. Параллельно превозносился Советский Союз и его вождь… Для плохо разбирающихся в российских реалиях сербов СССР виделся прежней «майкой Русией» (матушкой-Россией), и им сложно было понять русских, живущих вне Родины. «Эти «русофильские» настроения, - вспоминал ветеран Русского Корпуса, редактор газеты «Наши Вести» Н.Н. Протопопов, - были на руку местным коммунистам: они пользовались любой возможностью, чтобы углубить ров непонимания, дезинформируя населения и дискредитируя в его глазах русских беженцев-антикоммунистов. (…) По радио и в печати начались враждебные выступления против русской эмиграции. Русских не только высмеивали, но по их адресу распространялись чудовищные обвинения, например, будто они паразитируют на теле сербского народа».

Советские авторы по обязанности, а западные — по невежеству и легковерию, изображают октябрьский переворот в Петрограде как какое-то всенародное восстание петроградской рабочей массы и петроградского гарнизона пол знаменем социализма, который обещал построить для них великий Ленин. Из рассмотрения исторических фактов мы увидим, что ни рабочая масса, ни гарнизон Петрограда не принимали в “революции” 25 октября почти никакого участия, а о социализме вожди восстания сначала даже и не заикались. Теперь, когда мы видим монгольскую и албанскую “социалистические” республики н мао-цзэ-дуновскую “культурную” революцию, мы можем ничему не удивляться, но в то время не только интеллигенция в целом, но и марксисты, которые сколько-нибудь “всерьез” принимали теории Маркса, видели и утверждали, что Россия, при настоящем ее социально-экономическом строе, еще далеко не “созрела” для введения в ней социализма: однако Ленина эти подробности нисколько не смущали. В своем письме в ЦК большевистской партии, 24- октября, Ленин, настаивая на немедленном начале восстания, писал: “Взятие власти есть дело восстания; его политическая цель выяснится после взятия”.

Море играло волнами и переливалось радужными красками, и догорающий на горизонте закат бросал последние лучи на остывающий, затихающий и погружающийся в сумрак город, спешащий зажечь первые огни. Тишина вечера и прекрасный вид, открывающийся с террасы Большого дворца, всегда располагали к неспешным, дружеским беседам. Говорили, впрочем, чаще о делах, ревниво храня в себе сомнения и муки, щадя друг друга по молчаливому согласию в тяжёлые дни. Иногда всё же прорывались в разговорах личные переживания. А этот вечер своей безмятежностью, своей тихой красотой располагал к задушевным беседам. Тем более что после четырёх месяцев борьбы явились первые проблески меж чёрными тучами, и уже можно было подвести кое-какие промежуточные итоги, оглядеться.

Как известно, Император Павел Петрович отменил пожалования орденов, учрежденных Императрицей Екатериной 2-й — св. Георгия и св. Владимира, оговорив, впрочем, при отмене награждения ими, что «все постановления», связанные с их пожалованием, «остаются неизменными». Однако 31 декабря 1797 года Император Павел 1-й установил особую одежду для кавалеров Военного ордена, состоявшую из бархатного сюпервеста оранжевого цвета, обшитого вокруг золотою с канителью бахромою; на нем черные широкие бархатные кресты, спереди и сзади.

«Наши управленцы не скупятся на приятные сюрпризы. Получила сейчас повестку явиться с паспортом в райсовет по эвакуации. Сейчас идет бешеная высылка людей, т. к. иначе нельзя же назвать насильственную эвакуацию. При эвакуации человек теряет право на свою площадь и имущество. Для меня эвакуация равносильна смерти, и лучше уж покончить с собой здесь, чтобы не умирать от сыпняка в вагоне. Чудовищно. Целую жизнь собирала книжку за книжкой, если что и ценю, это умственный уют, свой угол. И вдруг все бросить и с 50 рублями в кармане ехать неведомо куда, куда глаза глядят. Может ли быть что-нибудь ужаснее, нелепее в своей жестокости, циничнее наших нравов, правительственного презрения к человеку, к обывателю. Слов не нахожу. Пойду завтра в Союз композиторов и скажу Валерьяну Михайловичу, чтобы делал что угодно, чтобы отменить эвакуацию, а то я в самом деле повешусь; к сожалению, отравиться нечем. […] В мои годы быть выброшенной на улицу, превратиться в нищую, без угла! С собой можно взять только 30 кг, взять столько, сколько можешь сама поднять и нести. Следовательно, мне надо брать не более 10 килограмм». 23 июня 1942 г.

...

Валерий Кругликов однажды о нем сказал так: - «Я одно могу сказать, чем больше я слушаю Борисова, тем больше мне нравится, как он поет и играет. Он не врет нигде. Ни в словах, ни в музыке, ни в голосе... Русский человек, вообще, не врет - ему это незачем. Ни в каком смысле. Врет - значит нерусский...» Своей судьбой и своими песнями русский поэт Юрий Борисов свидетельствует не только о трагичности бытия, но и возможности возвышенного человеческого существования в нечеловеческих условиях.

Наступил сентябрь, но стояла совсем не осенняя, а по-летнему тёплая погода. Однако осень, хоть и медленно, но всё же вступала в свои права – на листьях берёз и других деревьев появился лёгкий, едва заметный налёт желтизны – явный признак ушедшего лета.

Три папки с нотными автографами своего старшего сына Леонид Витальевич Собинов привез из Германии в 20-е годы. Тогда невозможно было предположить, что эти ноты останутся единственным свидетельством жизни и творчества талантливого композитора, русского эмигранта Бориса Собинова. В Ярославль папки с нотами сына знаменитого певца попали в 80-е годы ХХ века, когда семья передала много личных вещей Леонида Витальевича Собинова для создания его дома-музея на родине певца. И хотя ценность их была неоспорима, возможность работать с документами появилась не сразу: много времени отнимали текущие дела – создание экспозиции, выставки, поиск материалов, организация и проведение концертов и фестивалей. Да и начинать надо было с жизнеописания сыновей Леонида Витальевича, о которых практически ничего не было известно.

Национальная Организация "Витязей" была основана участником Белого движения (армии генерала Н.Н. Юденича) Николаем Федоровичем Федоровым (1885–1984). Еще в 1922 г., будучи секретарем международного Христианского Союза Молодых Людей (ХСМЛ) в Таллине и желая внести в этот Союз большее русское национальное содержание, Федоров основал молодежную русскую дружину ("Союз Русской Молодежи"). Переехав в 1926 г. Париж, Федоров основал 5-й отряд скаутов при Русском Студенческом Христианском Движении во Франции (РСХД действовало под омофором митрополита Евлогия). 18 мая 1928 г., неудовлетворенный аполитичностью скаутизма, Федоров создал первую дружину "Витязей" при РСХД. Впоследствии отряды витязей при РСХД были основаны в Нарве, Риге, Софии, Праге, Брно, Берлине, Харбине.

Страшно во время следствия было только одно: окно за спиной следователя… Комната на пятом этаже. Стул, стол, следователь, а за спиной его большое окно. Вот там-то, за этим окном, вся мука моя и боль. Следователь не подозревал ни о чем, я лишил его этого удовольствия… Дело в том, что «серый дом» НКВД возвышался как раз напротив сада Дома пионеров. А в саду – домик, а в домике – окошко, а в окошке – свет… Я вижу – это мой дом! Это мой свет. Там Владик… Я его только что купал в тазике…