11 июля, ген. Корнилов послал Временному Правительству телеграмму следующего содержания: “Армия обезумевших темных людей, не ограждавшихся властью от систематического развращения и разложения, потерявших чувство человеческого достоинства, — бежит... Это бедствие может быть прекращено, и этот стыд или будет снят революционным Правительством, или, если оно не сумеет того сделать, неизбежным ходом истории будут выдвинуты другие люди. Я, генерал Корнилов, вся жизнь которого, от первого дня сознательного существования доныне, проходит, в беззаветном служении Родине, заявляю, что Отечество гибнет и потому, хотя и неспрошенный, требую немедленного прекращения наступления на всех фронтах в целях сохранения и спасения Армии для ре­организации на началах строгой дисциплины, и дабы не жертвовать жизнью немногих героев, имеющих право увидеть лучшие дни. Необходимо немедленно, в качестве временной меры, исключительно вызываемой безвыходностью положения, вве­дение смертной казни и учреждение полевых судов на театре военных действий, а также отмену разрушительного приказа Номер один”.

Первая Мировая Война – переломный момент в мировой и русской истории. Эта война стала точкой отсчета формирования нового государства с совершенно иными политическими, социальными и экономическими идеалами. Помимо этих сфер, переломный момент претерпела и духовная сфера. Уже в последние годы войны издавна сформированные в России ценности неминуемо изменяются. В тыл армии проникли антигосударственные и атеистические идеи, которые стали зачатком формирования иного пути всей страны. В связи с этим, была надолго и несправедливо забыта деятельность тех, кто в тяжелейших условиях войны пытался остановить нарастающую волну беспорядка. Прежде всего, это военное духовенство. Это была поистине героическая категория людей. «В тех жутких контратаках среди солдатских гимнастерок мелькали черные фигуры – полковые батюшки, подогнув рясы, в грубых сапогах шли с воинами, ободряя робких простым евангельским словом и поведением…» [25, c. 10] - вспоминал один из русских полководцев генерал А.А. Брусилов.

Наши погибшие братья шли разными путями и это погубило их, но знамя их было одно: «Долой большевиков». Не повторим их ошибок. Пойдем под этим знаменем, но единым национальным путем. И когда коммунисты увидят перед собой единый русский фронт, Россия будет спасена.

В начале 30‑х годов, в разгар индустриализации, ускоренной коллективизации и наложившихся на них нескольких неурожайных лет с тотальным изъятием зерна у крестьян, в регионах СССР начинается массовый голод. Без еды остаются сельские жители Украины, части Казахстана, районов Центрального Черноземья, Северного Кавказа, Южного Урала, Поволжья, Западной Сибири. Эти печально известные события, повлёкшие за собой миллионы жертв, позже назовут голодомором. В промышленных регионах страны, которые не пострадали от голода, разразившегося в сельскохозяйственных областях, значительно снижают нормы выдачи продуктов населению, дабы компенсировать общую нехватку продовольствия.

Это не "геббельсовская пропаганда". Товарищ Сурков, советский литератор, военкор "Красной Звезды" в письме в ЦК рассказывал:
 

Степан Борисович Веселовский (4 (16) сентября 1876, Москва — 23 января 1952, там же) — русский и советский историк, археограф, профессор Московского государственного университета, академик АН СССР (1946).

Привожу выдержки из его дневника. Меткие наблюдения и глубокие размышления очевидца, учёного, мыслителя.

Степан Борисович Веселовский (4 (16) сентября 1876, Москва — 23 января 1952, там же) — русский и советский историк, археограф, профессор Московского государственного университета, академик АН СССР (1946).

Привожу выдержки из его дневника. Меткие наблюдения и глубокие размышления очевидца, учёного, мыслителя.

Степан Борисович Веселовский (4 (16) сентября 1876, Москва — 23 января 1952, там же) — русский и советский историк, археограф, профессор Московского государственного университета, академик АН СССР (1946).

Привожу выдержки из его дневника. Меткие наблюдения и глубокие размышления очевидца, учёного, мыслителя.

Степан Борисович Веселовский (4 (16) сентября 1876, Москва — 23 января 1952, там же) — русский и советский историк, археограф, профессор Московского государственного университета, академик АН СССР (1946).

Привожу выдержки из его дневника. Меткие наблюдения и глубокие размышления очевидца, учёного, мыслителя.

Мы вас просим разобрать наши дела, за какую беду нас здесь мучат и издева­ются над нами? За то, что мы хлеба помногу засевали и государству пользу приносили, а теперь негодны стали. Если мы негодны, то пожалуйста просим вас выслать нас за границы, чем здесь нам грозят голодом и каждый день револьвер к груди приставят и расстре­лять грозят. Одну женщину закололи штыком и двух мужчин расстреляли, а тысячу шестьсот в землю зарыли за какие-нибудь полтора месяца.

В 1963 году поэту Александру Твардовскому на отдыхе в Барвихе довелось познакомиться с сыном большевистского вождя Якова Свердлова. Андрей Свердлов, который вырос на «кремлевском подворье», рассказал собеседнику много неприличных деталей из жизни «сильных мира сего» – Ягоды, Тухачевского, Берии. Но и сам Свердлов производил дурное впечатление – он не скрывал, что, будучи следователем на Лубянке, допрашивал собственных друзей.

Главная заслуга Николая Васильевича Гоголя заключается в том, что он окончательно утвердил в русской литературе реализм Пушкина, направившего нашу отечественную литературу по исторически славному руслу ее самобытного и национального развития. Гоголь, заслуженно величаемый певцом поэтической души русского народа, подчеркнул в своих произведениях органическое единение в русской нации двух главных ветвей: великорусской и малорусской и, будучи малороссом по происхождению, счел за благо все свои гениальные произведения написать на русском классическом языке как языке более совершенном, чем язык малорусской ветви.

О гибели заградителя «Прут» было написано немало статей, но все они базировались на записях, сделанных в штабе флота в день этого события, дополненных сообщениями избежавших плена офицеров и команды этого корабля. Имя командира «Прута» капитана 2 ранга Георгия Александровича Быкова 1-го осталось почти неизвестным. Подобранный из воды неприятелем, рапорта прислать он не мог, а позже, уже в эмиграции, по скромности своего характера, он не пожелал вмешиваться в полемику, возникшую по поводу гибели его корабля. Но много лет тому назад он рассказал мне подробно о своих переживаниях в этот день и о обстоятельствах гибели заградителя. Этот записанный мною рассказ, дополненный сведениями из русских и немецких архивных источников, приводится ниже.

Я был произведен в подпоручики в 1-ую Севастопольскую крепостную минную роту 6 августа (ст. ст.) 1913 г. вместе с моим другом Виктором Аполитовым. Виктора назначили знакомиться с устройством и постановкой мин, а меня — заведующим делопроизводством по строевой части (адъютантов тогда не было в крепостных ротах). С самого начала 1-ой мировой войны я был назначен заведующим 2-ой минной станцией (в Карантинной бухте).

В довоенный период 1914 года Россия цвела и духовно и материально. Она была богата гениальными и талантливыми людьми на всех поприщах науки, литературы, искусства; людьми - создавшими непревзойденную литературу, в науке — мировую славу, в искусстве — образец для подражания. Одаренные личности имели свободу выразить свои мысли, свободу проявить свои дарования на всех поприщах духовного творчества, будь то писатели, артисты, художники, музыканты, ученые. В России была свобода вероисповедания, свобода слова и личная, индивидуальная неприкосновенность.

Когда русский ветер свеет с России коммунистическую заразу, мы, русские, сумеем, проученные опытом, создать национальную власть, — крепкую власть! Мы сумеем внести в нашу жизнь дисциплину, — прочную, сознательную дисциплину! И власти, народом поставленной и народом признанной, мы будем повиноваться и заставим повиноваться ей всякого непокорного. Но строить ряды русской власти и все здание русской жизни будем мы не по сословиям и не по рождению, а по знанию, опыту, честности, патриотизму и таланту. И какова бы ни была форма государственного правления нашего, будет ли она — монархия или республика, по существу своему наш строй будет стоять на демократической основе всеобщего гражданского равенства. Пока коммунистический гнет еще не свергнут, он не дает этому равенству осуществиться на деле, но мы, русские, все, без различия прежних сословий, уже выносили его в своей душе. И в этом единственный и безспорный «плод» и вместе урок русской революции.

Пара недель, проведенных на Дону, пролетела, как сон. Отцвели лазоревые цветики, и, попрощавшись с обмершей бабкой и сурово настороженным дедом, я через необъятную матушку-Россию помчался в Петроград. Константиновское артиллерийское училище встретило меня массой новых, невиданных впечатлений. Наш курс состоял не из кадет, как обычно, — на этот раз собрались сплошь студенты, инженеры, судьи, и во всем выпуске оказалось только три кадета. Наука была суровой, репетиции сменялись репетициями, жизнь бурлила, как в котле, но и за стенами училища было неспокойно.

Пара недель, проведенных на Дону, пролетела, как сон. Отцвели лазоревые цветики, и, попрощавшись с обмершей бабкой и сурово настороженным дедом, я через необъятную матушку-Россию помчался в Петроград. Константиновское артиллерийское училище встретило меня массой новых, невиданных впечатлений. Наш курс состоял не из кадет, как обычно, — на этот раз собрались сплошь студенты, инженеры, судьи, и во всем выпуске оказалось только три кадета. Наука была суровой, репетиции сменялись репетициями, жизнь бурлила, как в котле, но и за стенами училища было неспокойно.

Из разных картинок память глаз моих удержала одну совсем неожиданную. Высмотрев в окне вагона голову своего мужика, молодая крепкая сибирячка вскочила на подножку ещё не остановившегося поезда и, растолкав гроздь солдат в тамбуре, понеслась внутрь. Через некоторое время после остановки состава она, красивая, черноглазая, появилась в дверном проёме вагона, держа на руках, как ребёнка, совсем безногого, однорукого обрубка в тельнике. Он, обняв шею носительницы единственной рукой, смотрел на неё своими синими виноватыми глазами и басил ей: — Прости меня, Нюша, не уберёгся, не уберёгся… — Матерь Божья, Матерь Божья, Иисус Христос! — крестясь, завопила, глядя на них, всегда пьяная бабка-побирушка и рухнула перед вагоном на колени. Толпа онемела. Двое военных мужиков бережно сняли с подножки вагона «Божью Матерь» с её ношею и выставили на перрон. Черноглазая бабёнка, шагнув в расступившуюся толпу, понесла своего обрубленного христосика сквозь людей, ревя и хохоча радостью одновременно. Кто-то выдохнул: — Война…

Нелегка эмигрантская жизнь. Весь мир устал от войны и спешит перейти к упорной строительной работе, чтобы исправить тот огромный вред, который причинили военные годы. Обратная перестройка всего механизма жизни государства с военного на мирный лад вызывает множество неустройств и неудобств переходного времени. Здесь всякому прежде всего до себя, и совершенного понятно, что заграничной жизни трудно впитать в себя и дать разумное применение сил тем миллионам русских эмигрантов, которые оказались вне родины в результате великого «исхода» значительной части русского народа, которая порвала с разбойной советской властью.