27-го февраля в г. Лос-Анжелесе (Калифорния) скончался Александр Павлович МЯЧ, есаул Кубанского Казачьего Войска, Председатель Объединения Первопоходников в Лос-Анжелесе и редактор журнала «Первопоходник». Покойный родился 13 апреля 1897 г. в гор. Екатеринодаре, где получил среднее образование. В 1916 г. окончил Тифлисское военное училище. Войну провел в 23-м Туркестанском стрелковом полку.

Орест носил ту же фамилию, что и мать. Усыновил его, дав свои фамилию и отчество, дядя Николай Высотский. О том, кто его отец, в доме Удольских долгое время не знали. А Орест Высотский встретил в Вязниках большую любовь. И оставался ей верен всю жизнь. У бывшего секретаря воинского присутствия было трое дочерей. Младшая из Удольских - Катя и Орест поженились совсем молодыми: юному квартиранту было 20, хозяйской дочке - неполных 18. Окончив местный лесной техникум, Орест уезжает в Ленинград и поступает в Лесотехническую академию. Катя уезжает вслед за ним. В 1934 году у них появилась дочь Ия. Денег у родителей-студентов нет, и они отправляют девочку в Вязники. Воспитывают ее бабушки. Окончив в Вязниках школу с серебряной медалью, Ия поступила в Московский химико-фармацевтический институт. Ольга Высотская уехала из Вязников в 1960 году. К тому времени ее мама и брат умерли. В Тирасполь к жившему там Оресту ее перевозили Сергей Васильевич, который сидит сейчас напротив меня, и его мама Нина Николаевна, средняя из сестер Удольских. (Она скончалась минувшей осенью. Внучка Гумилева Ия Высотская, по мужу - Сазонова, живет сейчас в городе Новая Каховка Херсонской области.

...

...

Стояли лютые крещенские морозы зимой 1930 года. Лес был окутан снежным покрывалом. Жители любимой моей деревеньки Кузнецово Череповецкого района, Вологодской области разместили свои избы и другие постройки у опушки богатого строевого леса. Дом, усадьба, сад возле нашего подворья - все было ухожено, окружено деревьями: липами, черемухой, березами, яблонями. Рядом колодец. Постройки срублены из строевых бревен. Жили, как подобает настоящему деревенскому хозяину. Была изба-зимник, пятистенка, кухня, амбар, сарай, гумно. Лошадь, жеребенок, восемь овец, корова, теленок, поросенок, десять кур. В праздники приезжали гости. Отец играл на гармони. Он усаживал меня рядом с собой, и я запевала старинные песни, частушки под гармонь. Именно череповецкие напевы. Эти напевы я помню до сих пор... И ничего не предвещало грозы среди ясного неба.

«Национальный вопрос имеет для нас значение и с точки зрения внутреннего положения… прежде всего потому, что за эти два года мы ввели так называемый нэп, а в связи с этим национализм русский стал нарастать, усиливаться, родилась идея сменовеховства, бродят желания устроить в мирном порядке то, чего не удалось устроить Деникину, т.е. создать так называемую «единую и неделимую». И, таким образом, в связи с нэпом во внутренней нашей жизни нарождается новая сила - великорусский шовинизм, гнездящийся в наших учреждениях, проникающий не только в советские, но и в партийные учреждения, бродящий по всем углам нашей федерации и ведущий к тому, что если мы этой новой силе не дадим решительного отпора, если мы ее не подсечем в корне, - а нэповские условия ее взращивают, - мы рискуем оказаться перед картиной разрыва между пролетариатом бывшей державной нации и крестьянами ранее угнетенных наций, что равняется подрыву диктатуры пролетариата... ЯкорьЯ останавливался специально на великорусском шовинизме, как силе укрепляющейся. Эта сила есть основная опасность, могущая подорвать доверие ранее угнетенных народов к русскому пролетариату. Это – наш опаснейший враг, которого мы должны свалить, ибо если мы его свалим, то на 9/10 свалим и тот национализм, который сохранился и который развивается в отдельных республиках». (И.Сталин «Доклад о национальных моментах в партийном и государственном строительстве на XII съезде РКП(б)» 23 апреля 1923 г.)

14 января 1922 года в Воронежской губернии было создано украинское бюро. Оно существовало в составе губернского отдела народного образования. Предполагали, что работа исполнительных и законодательных органов власти, судов и других госучреждений будет переведена на украинский язык. В 20-30-е годы XX века на воронежской земле украинцев насчитывалось 30% от всего населения губернии (в основном на Юго-Западе губернии). Как -же украинцы (до революции малороссы) оказались на Воронежской земле?

21 октября, пройдя 20 верст без боя, полки остановились в курдском селе. Получен был приказ по бригаде: «К полуночи от 1-го Кав­казского полка выдвинуть одну сотню на за­пад, в сторону крепости Баязет на пять верст, там ей остановиться и быть головной заставой бригады. От нее немедленно выслать взвод казаков под командой офицера, которому но­чью же прорваться мимо крепости и вручить секретный пакет начальнику авангарда Эриванского отряда генералу Г у л ы г е, наступа­ющему на Баязет с северо-запада». В охра­нение была назначена 4-я сотня 50-летнего есаула С. Е. Калугина, и в нее, на сутки, был назначен хорунжий Ф. И. Елисеев, которому приказано было доставить этот секретный па­кет. Это было несправедливо, т. к. 4-я сотня с Калугиным вела вчера «первый бой с тур­ками», а Елисеев в нем участвовал с первой полусотней своей третьей сотни.

На своей родине я после выселения никогда не была,. Раскулачили нас в 1933 году, осенью, в сентябре или ноябре. Мне было тогда 11 лет. За что раскулачили - сами не знаем. Доставили со всей области в Орел, в церковь, 500 семей. При перекличке пять семей выкликнули - вроде как не принадлежащих к раскулаченным - наша семья была в том числе. Отец мой сказал тогда: зачем я вернусь? Если везут - кусок хлеба дадут, а умрем - значит суждено. Так нас и повезли. Привезли в Беломорск, там через Беломоро-Балтийский канал в поселок Шижня, в бывший лагерь. Двухэтажные нары, между двойных рядов колючей проволоки ходил конвойный. Охранял. Режим тот же, что в лагере. Родители работали. Мужчины строили поселок в 20-ти км от Кочкомы, дома для себя. Кормили водой и "баландой". Голодом сидели. А на родине, в нашем доме, из которого нас выгнали (это потом рассказала крестная мать, младшая сестра отца, она очень плакала, когда нас бросили на подводу), оставили голые стены. Все выгребли, что на зиму заготовлено было, - хлеб, заработанный в колхозе, картошку, свеклу, морковь, капусту. А здесь с голоду пухли дети. Начался тиф. Когда поселок (он назывался Шип) выстроили, увезли туда нашу семью. Там умерла моя сестра. Смертность была страшная. В лагере ежедневно по 20-25 гробов вывозили.

45 лет тому назад, в темную апрельскую ночь, бездумно и без огней, Добровольческая Армия, самая маленькая из всех Армий когда-либо существовавших, потерпев неудачу под Екатеринодаром и потеряв Вождя и незаменимого полковника Неженцева, отступала. Трудно сказать куда она шла, окруженная бушующим океаном развращенных, разнузданных, потерявших человеческий облик полчищ большевиков. Армия должна быть в движении, и каждый из нас понимал, что остановка - это смерть, мучительная смерть. И мы шли, шли и отбивались от наседавшего на нас противника, умирали, калечились, но не просили пощады у врага.

Гражданская война в России всколыхнула огромные крестьянские массы. К Октябрьскому перевороту около 80% населения жило в деревне. События 1917-1922 гг. сопровождались большим числом крестьянских волнений и восстаний. Самое известное, но не самое масштабное, – Тамбовское восстание под предводительством Антонова. Стоит учитывать, что многочисленность и организованность далеко не всегда совпадали. Например, не очень широко известно Велижское восстание в Витебской губернии в ноябре 1918 г., хотя оно вовлекло до 50 тыс. чел. И вооруженная борьба деревни состояла не только из восстаний.

Нас выселили в 1931 году. Отца вызвали в сельсовет и там его арестовали. Привезли уже в сопровождении уполномоченного, на телеге. Мои родители имели одну лошадь, одну корову, поросенка, десять куриц и три овцы. Нас, детей, было пятеро. Старшей сестре - 18 лет, брату - 16, вторым брату и сестре - 14 и 12 лет, а мне - восемь.

Большой поклонник Ивана Айвазовского, он, в отличие от прославленного мариниста, сам служил на флоте. Биография Алексея Боголюбова вместила в себя несколько разных жизней: живописца, моряка, путешественника, наконец — основателя первого в Российской империи публичного музея, названного в честь деда художника, известного писателя Александра Радищева.

Первый советский летчик, с которым я встретился в Испании, в новой саламанкской тюрьме, был очень напуганный и буквально раздавленный происшедшим русский 24-летний юноша. Он все время ожидает расстрела, и каждый вызов из камеры его трагически пугает. Успокаиваю его, как могу. Меня деликатно оставляют с ним наедине.

К пятидесятилетию Всемирной войны 1914 года многое можно вспомнить, но интереснее всего будут те эпизода, о которых мы встречаем хвалебные отзывы в трудах авторитетных военных писателей из бывших наших врагов. На стр.83 в книге Эрика фон Людендорфа «Мои военные воспоминания» в русском переводе мы находим следующие строки: «Боя под Козеницами я никогда не забуду. Две бригады были введены в узкую висленскую петлю. Стоявшая перед Ивангородом бригада была опрокинута сильной русской вылазкой. Я боялся удара во фланг и тыл всей Висленской группе и в эту ночь не смыкал глаз. Все участники этого боя до сих пор вспоминают о нем с ужасом».

Воспоминания балерины Ксении Триполитовой, записанные её другом, театральным художником и историком моды Александром Васильевым. Долгая жизнь эмигрантки из России тесно переплелась с самыми драматическими страницами истории XX века. Участница труппы Русского балета полковника де Базиля, унаследовавшего дягилевский репертуар, она выступала на сценах всей Европы. Жизнь свела её со многими знаменитостями того времени. Ксения Триполитова щедро и честно делится воспоминаниями о своей яркой и трудной жизни.

С нашей стороны и другие в Кировск попали. Двое стариков, по семьдесят лет, они со станции Чернушки, там мочала делали. Рубили лес, липку, мочили в болотах и мочала делали. Кто-то позавидовал, что зарабатывают много. А другие были - те только возили лес к Каме. У них две или три лошади были. Лес возили, тем и зарабатывали. Лошадей отобрали, их сюда. Или вот Белоусов Андрей, его сыновья в Кировске работают. Его отца не выслали, а он с теткой жил, его и выслали с ней вместе. У нее ни мужа, ни богатства не было, за что их? Много привезли неспособных к работе людей. У отца еще брат был, на двадцать лет его старше. У него тоже все отобрали, все. Только он уже старый был, лет семьдесят. его не высылали, жил по баням. А сыновья - один на шахте работал, умер, другой в Сибирь уехал, пропал где-то. Вот еще Федор Иванович Борисов, мой тесть. Он из Горьковской области, Ардатовский район. В колхоз он не шел. У него отобрали лошадь, а потом самого в Ленинград, в Кресты посадили. Сколько-то посидел и перевели его в Кировск. Сначала бревна на доски пилил, потом заведовал снабжением на ДОЗе, теперь мебельная фабрика. Теща тоже потом сюда приехала с дочерьми, не выдержала. К ним там, как к семье раскулаченных, плохо относились. Пойдут в лес за хворостом, а их воротят, отберут, живи как хочешь. За 15 верст ее в Ардатов посылали с донесением как посыльную. Ночью придут - давай иди. Замучили совсем. Он им посылки туда посылал. Здесь много было чего купить. Я помню, пошел, купил одеяла по 8 рублей три штуки. И он им послал. А ее заставляли расписываться, а посылки не отдавали. В избу пришли, у печки рукавицы сохли, и те забрали. Даже тетради отобрали школьные. Пропивали, конечно.

Разговоры о женском равноправии занимают видное место в советсакой пропаганде, подогнанной на всякий вкус: для заграницы и для СССР. Что врут коммунисты о женском счастье в СССР — писать не приходится. Об этом знает каждый, мало мальски следящий за их хвастовством человек, но мне хочется рассказать о том, как выглядит это счастье и равноправие на практике. Об угнетении и бесчеловечной эксплуатации женщин, о применении женского труда на самых тяжелых работах, о том, что женщина как мул, употребляется на самый унизительный, грязный и плохо оплачиваемый труд — можно писать целые фолианты. Поэтому мне приходится писать кратко, с фотографической точностью.

Не приходится удивляться тому, что вожди с таким интеллектом и моралью в течение 74 лет грабили богатейшую страну, расходуя ее ресурсы на вооружение и содержание огромной армии и поддержку революционных движений во всем мире, содержа население своей страны на границе бедности, под системой сыска и террора, и в конце концов привели страну к полному экономическому и биологическому краху. Но удивительно, что и через 6 лет после падения этой системы памятники Ленину и прочим «вождям» продолжают стоять по всей стране, и ни правительство, ни народ не считают нужным их убрать.

Я из крестьянской семьи. Мой отец сеял пшеницу, рожь, овес, ячмень. В семье было три брата и три сестры. У нас был дом, лошади, коровы, молотилка и жатка. В 1929 году в октябре, когда мы отмолотили, нас раскулачили. Сначала вымели под метелку все зерно, мы сдали около 3000 пудов. Требовали еще, но уже сдавать было нечего, и отца арестовали, посадили. На суде сказали, что посадили отца за то, что кто-то поджег солому, наверно, мол, кулаки. Он сидел 2 года в тюрьме. Отец наш был очень старательный, он нас рано поднимал на работу. В конце ноября нас выселили из нашего дома и пустили жить в другой. Все вещи отобрали. Но и в другом доме не дали жить, 12 февраля 1930 года стали выселять за Тобольск.