Как в 1933 году, так и в 1938 году Данилевский виновным себя не признал. «Но, – говорится в обвинительном заключении, – допрашиваемый пояснил следствию, что он, действительно, говорил: «Меня Советская власть репрессировала ни за что». (Архив УФСБ по Владимирской обл. Д. П-2972. Протокол допроса от 26.03.1933 г. С. 23-24.). И это было, конечно, чистой правдой. Прошло около двух лет со дня ареста Данилевского, в течение которых в Таганской тюрьме продолжали принимать для него передачи. Продуктовые посылки собирала жена Данилевского, отрывая необходимое от себя и детей. Наконец, в декабре 1939 года была получена справка о том, что Данилевский «осужден на 10 лет без права переписки». На самом же деле гражданин, сопричастный судьбам России, знаменитый летчик, стоявший у истоков создания отечественной авиации, был безвинно расстрелян 21 февраля 1938 года и захоронен на Бутовском полигоне. В 1940 году жена летчика, Александра Матвеевна Данилевская-Чуенко, написала письмо Берии, в котором она называла мужа «родоначальником русской авиации», «всю жизнь положившим на ее развитие». В заключение она писала комиссару госбезопасности: «Я своей жизнью ручаюсь в его абсолютной невиновности перед советской властью и прошу возможно скорее разобрать его дело». На этом письме в деле имеется резолюция: «Жалоба безмотивная. Оставить без удовлетворения». (Архив УФСБ по Владимирской обл. Д. П-2972. Протокол допроса от 26.03.1933 г. С. 33.).

Как в 1933 году, так и в 1938 году Данилевский виновным себя не признал. «Но, – говорится в обвинительном заключении, – допрашиваемый пояснил следствию, что он, действительно, говорил: «Меня Советская власть репрессировала ни за что». (Архив УФСБ по Владимирской обл. Д. П-2972. Протокол допроса от 26.03.1933 г. С. 23-24.). И это было, конечно, чистой правдой. Прошло около двух лет со дня ареста Данилевского, в течение которых в Таганской тюрьме продолжали принимать для него передачи. Продуктовые посылки собирала жена Данилевского, отрывая необходимое от себя и детей. Наконец, в декабре 1939 года была получена справка о том, что Данилевский «осужден на 10 лет без права переписки». На самом же деле гражданин, сопричастный судьбам России, знаменитый летчик, стоявший у истоков создания отечественной авиации, был безвинно расстрелян 21 февраля 1938 года и захоронен на Бутовском полигоне. В 1940 году жена летчика, Александра Матвеевна Данилевская-Чуенко, написала письмо Берии, в котором она называла мужа «родоначальником русской авиации», «всю жизнь положившим на ее развитие». В заключение она писала комиссару госбезопасности: «Я своей жизнью ручаюсь в его абсолютной невиновности перед советской властью и прошу возможно скорее разобрать его дело». На этом письме в деле имеется резолюция: «Жалоба безмотивная. Оставить без удовлетворения». (Архив УФСБ по Владимирской обл. Д. П-2972. Протокол допроса от 26.03.1933 г. С. 33.).

6 июля войска выступили из Грозной, а уже 11-го произошел кровавый бой на берегу реки Валерик, так бесподобно описанный самим Лермонтовым. Донося об этом бое, генерал Галафеев писал: «Успеху сего дела я обязан распорядительности и мужеству полковых командиров, офицеров Генерального штаба, а также Тенгинского пехотного полка поручику Лермонтову. Офицер сей имел поручение наблюдать за действиями передовой штурмовой колонны, это было сопряжено для него с величайшими опасностями от неприятеля, скрывавшегося в лесу за деревьями и кустами, но офицер этот, несмотря ни на какие опасности, исполнял возложенное на него поручение с отменным мужеством, хладнокровием и с первыми рядами храбрейших ворвался в неприятельский завал». За это дело Лермонтов был представлен генералом Галафеевым к ордену святого Владимира 4-й степени с бантом, но корпусный командир заменил награду святым Станиславом 3-й степени, ввиду того, что «поручик ордена не имеет».

По всей линии железной дороги – тайная охрана. Вылавливали беглецов. «Зеков» видно издалека: стриженые, худые, воняют серой. В поезде контроль и проверка от Мурманска до Петрозаводска беспрерывно – не прошмыгнешь, а в сторону, в любую – сплошь лагеря, куда деваться? Урки уходили. Их ловили, били, возвращали. Если же уходил осужденный по 58-й – расстреливали, а «портрет» вывешивали (предостережение). А тем, кто рядом с бежавшими на нарах лежал, – карцер, изолятор, следствие, срок за «содействие», «недонесение». Боялись. Друг за другом следили… Из бригады убежал – вся бригада в карцер! Ответственность! Порядок! Горький приезжал, Алексей Максимович. В этот день баланда была без гнилой капусты и постели в бараках прибрали. А он и не ходил никуда. На митинге на строительстве выступил тут же, у последнего шлюза, у Повенецкого залива. Плакал. От умиления…

После 1914 года И.М. Концевич (+ 1965) посещал Харьковский университет и снимал комнату в доме отца Николая Загоровского. Он часто прислуживал отцу Николаю в церкви и сопровождал его, когда тот служил молебны в частных домах, ограждая его от стекавшегося и теснившего его народа. Таким образом, молодой Концевич был известен почитателям отца Николая как студент-церковник, что в то время было редкостью. Эти почитатели отца Николая позднее, в годы гражданской войны в России, очень помогали ему, а один из них даже спас ему жизнь.

Владимир Корнилов появился на свет 1 февраля 1806 года. Отец будущего флотоводца, Алексей Михайлович Корнилов, был губернатором Иркутска и Тобольска. Морской офицер в прошлом, участник войны со шведами, отличившийся в первом Роченсальмском сражении, Алексей Михайлович являлся блестящим знатоком военно-морского дела. Вскоре после рождения второго сына Владимира он вместе с детьми и супругой, Александрой Ефремовной Фан-дер-Флит, переехал в родовое имение, расположенное в селе Ивановское Тверской губернии. В этом месте в непосредственной близости с деревней и природой прошли первые четырнадцать лет жизни Владимира Корнилова.

Русско–японская стала войной нового типа — с позиционным фронтом, с многодневными сражениями. И к такому повороту событий не были готовы ни военная теория, ни военная медицина. О тотальной эвакуации раненых, «кузинах милосердия» и эпидемии tylomania в рядах российской армии. В феврале 1904 года копившиеся между Россией и Японией противоречия переросли в войну. К её перспективам русские относились запредельно оптимистично. «Желтолицые макаки! Пехота у них плохая, конница ещё хуже, артиллерии нет, а флот — да какой может быть флот у макак? Один казак побьёт трёх япошек!» Офицеры торопились в Маньчжурию, чтобы быстренько срубить там Георгия, пока не поздно.

Как и во всяком ратном деле, русские воины в Белой Испании проявили всю свою доблесть и отвагу. Одним из первых в Испанию прибыл не смутившийся рядовым «чином» 57-летний генерал Фок. «Те из нас, кто будет сражаться за национальную Испанию против III Интернационала, а также, иначе говоря, против большевиков, тем самым будет выполнять свой долг перед белой Россией», - говорил он.

Разрушая духовный, культурный, политический, социальный и административный строй Российского государства, Ленин видел своей целью всемирную "пролетарскую", то есть коммунистическую республику. Для достижения этой цели необходима была всемирная пролетарская революция, и русская революция была для Ленина ценной только как "пролог", начало или "репетиция" революции всемирной. Идеей всемирной пролетарской революции Ленин был одержим с такой же страстной и фанатичной силой, как средневековые католические монахи, стремившиеся создать всемирную католическую монархию под главенством "святого отца", то есть римского папы; для этого "неверные" должны были быть обращены в правую веру проповедью или мечом, а католики, уклонившиеся от правоверия, подлежали сожжению на костре, как злые "еретики"; или как Гитлер, стремившийся создать "тысячелетнюю" Германскую империю для господства над миром.

Создание «Истории России с древнейших времён» явилось главным делом жизни знаменитого историка С. М. Соловьева. На создание этого колоссального произведения ученый затратил долгих 30 лет неустанной ежедневной работы. В 1851-79 вышло 28 тт., а последний, 29-й, доведённый до 1775, вышел посмертно.

Из Красноярска Бог вывел. Чудом просеялись через решето, чудом из смертельного капкана целы и невредимы спаслись. И до родного дома добрались тоже чудом. А только жить там нельзя оказалось. Круто заворачивали большевики! Только держись! Шли на Сибирь с лозунгом: «Все в Сибирь за хлебом!» Голытьба проклятая, воровайки! И пришли, и отняли весь хлеб до последнего зёрнышка. Более тридцати видов развёрстки ввели: на зерно и овощи, на мясо и яйцо, на кожи и шерсть… И не только прибрать к рукам запасы им надо было, но сломать мужика! Вместо того, чтобы наладить товарообмен на основе свободной торговли, просто отбирали продукты у крестьян безвозмездно! Поясняли, что такие меры необходимы из-за голода в Европейской России! А будто бы не они, разбойники, довели её до голода этой же самой продразвёрсткой! Теперь и Сибирь до такого же бедствия довести надо было. Для грабежа мужиков снарядили сюда в помощь местным негодяям целую армию: шесть тысяч продотрядчиков, девять – продармейцев и двадцать – рабочих! Эти-то мОлодцы и выгребли весь хлеб – до шестнадцати миллионов пудов. А никого не накормили! Не только центр, но даже свои сибирские гарнизоны и города снабдить не смогли. И что же сделали? Издали декрет! «Губпродкомиссару предоставляется право в порядке боевого приказа возлагать личную ответственность за своевременную ссыпку на председателей волревкомов и волиспокомов, подвергая не выполнявших заключению в концентрационный лагерь. Тому же подвергаются кулаки, не ссыпающие хлеб и подстрекающие к невыполнению развёрстки». И заварилась каша! Стали повсеместно хватать мужиков «за недоимки»! А какие недоимки, когда повыгребли всё, даже семенного фонда для посевной не оставив? И ещё допекли! В родной Алтайской губернии сообразили устроить махинации с солью. Создали искусственный дефицит и спекулировали: давай нам, мужик, пуд масла, а мы тебе, так и быть, фунт соли отцедим!

Сегодня канун Нового Года, какой печальный для нас всех. В городе страшная паника. Слухи о приближающейся красной армии встревожили всех. Из имений всё устремилось в город. Поезда один за другим уходят, увозя несчастных беженцев. Последние части немецкой оккупационной армии ушли утром. Немецких солдат почти не видно. Так называемая «Железная дивизия»[171] частью тоже ушла, меньшая часть еще вместе с ландвером[172] на фронте. Перед уходом немецких частей можно было часто видеть на улицах, как немецкие солдаты продавали свои ружья латышам. Пока еще один Балтийский ландвер частью на фронте, частью в городе старается поддержать порядок. С приближением внешнего врага и внутренние большевики подняли головы. В казармах взбунтовалась целая латышская часть ландвера. Она была усмирена по требованию английского адмирала Нельсона временным латышским правительством. Расстреляно десять зачинщиков. Два английских крейсера еще находятся в Рижском порту; латышское временное правительство тоже пока еще в городе.

Архангельск. Поезд. Закрытое купе. Вдвоем с конвоиром. Корзина моя заветная при мне. (С самого Киева сохранилась, будет сопровождать меня до самой Туломы.) Кормит меня мой «страж», выводит в туалет, на станции (размяться) или за кипятком. Сплю, в окно гляжу, записываю что-то (сохранились записки!). Скоро Москва. Километров сто не доезжая – страшное зрелище: люди у самой насыпи что-то кричат, протягивают руки! Много людей! Некоторые лежат в траве, иные сидят, глядят на поезд. Женщины, дети… Им что-то бросают из вагонов, они подбирают, падают. Поезд идет быстро, паровоз все время гудит, а люди кричат и протягивают руки к вагонам… Кошмар! Ничего я не понял тогда. Потом, в Бутырской тюрьме, объяснили – голод на Украине. А вокруг Москвы оцепление ОГПУ.

Если бы вы попали сейчас в Петербург или Москву, - вас, прежде всего, поразило бы необычайно с каждым днем увеличивающееся количество нищих. Некуда спрятаться от этих просящих лиц, протянутых рук, голодных тусклых глаз. В их разношерстной массе одетой в лохмотья, - увы, не живописные! - только изредка встречаются знакомые испитые физиономии профессиональных попрошаек и бродяг; все остальные - интеллигенты. Поистине тот, кто был раньше, если не всем, то многим, ныне стал ничем. В лучшем случае, каждый из нас, бывших людей, превратился в разносчика, газетчика, чистильщика сапог, в худшем - в обездоленного бездомного «буржуя», ожидающего от какого-нибудь сердобольного нэпмана великой и богатой милости.

На ее крик с печки полез отец. “Хоть и отец, и грешно сказать, а хуже чёрта. Весь распух и волосы дыбом. Слез и говорит: ‘Я тебя съем’. Очень я испугалась, но все-таки говорю: ‘Зачем же тебе меня есть, я тебе еды принесла’, – и подаю булку. Он схватил, стал ее есть и тут же помер”. Осмотрелась она, под скамейкой нашла мать мертвую и всю обгрызенную, крыса ли, отец ли? В другой комнате под кроватью лежала мертвая сестра, тоже обгрызенная. Махнула она рукой и вернулась в Ленинград. На нее напустились две коммунистки, говоря, что она не имеет права рассказывать такие вещи.

«Мне вспоминается крест, который мне подарили на совершеннолетие. Да, моя жизнь – не удовольствие, не развлечение, а крест» - уходя на Первую мировую войну записал в своем дневнике один из юных добровольцев Российской императорской армии, вскоре скончавшийся от раны, полученной в стремительной схватке кавалерийских разъездов. Имя этого человека - Олег Романов. Лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка корнет Олег Романов. Князь императорской крови Олег Константинович Романов. Единственный представитель правящей династии Российской империи, погибший на полях сражений Первой мировой.

«Революция началась с волны убийств, разрушений и грабежей...» - это свидетельство не о российской революции, а об испанской. Оно принадлежит Хью Томасу, ведущему исследователю по этой теме.

Все, что нам известно о схиепископе Макарии, содержится в изложенных воспоминаниях; но и этого несомненно достаточно, чтобы представить портрет святого, новомученика катакомб ХХ века. Эти воспоминания написаны православными русскими, на себе испытавшими коммунистическое иго, спасшимися на Запад после Второй Мировой войны и описавшими свой опыт. Это свидетельства из первых рук о событиях катакомбной жизни схиепископа Макария они слышали из собственных уст самого епископа.

Поворотным моментом в жизни крестьян Старой Барды был переезд сюда Аггея Ефимовича Антонова, ставшего инициатором открытия первых кооперативов в селе. Антонов родился в 1868 г. в алтайском селе Крутиха. В 15 лет он ушел из дома с бродячим цирком. Позднее содержал свой собственный цирк, много путешествовал по России. Антонов был грамотным, знал немецкий язык, имел большую домашнюю библиотеку. В тридцать лет женился и в 1900 г. переехал с семьей в Старую Барду. На новом месте он открыл небольшую лавку по заготовке кожи, одновременно организовал библиотечный кружок, в котором читал крестьянам газеты, журналы, художественную литературу. Крестьянин села Ф. Куприн вспоминал: «Мы тогда целые ночи готовы были слушать Аггея Ефимовича, когда он читал нам газетки» . Особой любовью у старобардинцев пользовались произведения Н. В. Гоголя. Летними погожими вечерами жители села собирались близ торговой лавки Антонова, чтобы послушать «Тараса Бульбу». Но часто Антонов читал, а слушатели бурно обсуждали книги по сельскому хозяйству.

Когда намъ становилось слишкомъ тошно жить среди общаго непониманія, жестокости, тупости, среди «признаній», «пактовъ», рукоплесканій рабовладѣльцамъ и палачамъ, мы молитвенно обращали свои мысли къ одной свѣтлой точкѣ — Король Александръ! Рыцарь Король, — сербъ, съ открытой Русской душою, въ Россіи выросшій, въ Россіи воспитанный, знающій, что такое Императорская Россія, любящій ее и ей вѣрный!.. Мы знали, что есть страна, которая ихъ не признала, и есть король, который оцѣниваетъ ихъ по заслугамъ и жалѣетъ насъ.