В настоящее время на офицера ложится громадная работа оздоровления расшатанной атеизмом, социализмом и материализмом, этими гнилыми учениями нашего века, народной души. Офицер должен быть всегда на своем посту — пламенным проповедником, защитником Родины и ее чести, в казарме. Святый храм — твердыня доблестям неодолимая. Что дерево без корня, то почитание ко власти земной без почитания ко власти Божией: воздай честь Небу, потом Земле. Дух укрепляй в вере отеческой православной: безверное войско учить — что железо перегорелое точить. Тонка щетина, да не переломить; так чудо-богатыри — покой, опора и слава отечества; с нами Бог!

Таким образом, то, что привязывает людей к «просто мнению», не скромность, а скорее наивность или безответственность. Истинная скромность, напротив, учит человека считать себя и свое «просто мнение» неважным, а скорее — искать предмет, говорить языком сути его, а затем благосклонно и спокойно означить приоткрытую истину о нем мнением. В связи с этим Иоганн Готтлиб Фихте однажды разразился бранью в адрес людей, застревающих в своих «мнениях»: вот это и есть «заносчивость, не имеющая себе подобных»…

Нет, никогда человек и общество не развращаются без собственной вины. Для того, чтобы ложные учения и коварные развращения не имели успеха, нужно прежде всего заботиться о том, чтобы наши общественные основы существовали достойно самих себя, не превращаясь в лживую фразу, не искажаясь в пустую форму или даже в нечто почти противоположное своему идеалу. Вот какая задача должна стоять всегда пред нами, и при сколько-нибудь добросовестном и умном ее достижении никакие ухищрения злейших разрушительных сил не в состоянии будут разложить наши общества. Попытки же вносить искусственное разложение легко могут быть тогда пресекаемы репрессией, как дело действительно злодейское. Но если мы сами допускаем гниль и плесень в нравственное и социальное состояние своих обществ, если позволяем под знаменем святыни и величия заводиться грязи, греху и ничтожеству, если мы допускаем святые и великие принципы превращать в орудие личных интересов, - то мы сами же готовим почву для успеха вредных и ложных учений и замыслов врагов общества.

Долг всякого верноподданного в государстве, долг всякого члена великой семьи, называемой отечеством, возлагает на нас обязанность способствовать всеми силами благу и процветанию родины. Но среди собрания учащихся, которые находятся в возрасте несовершенном, и большинство которых и в будущем предназначаются не к служебной государственной деятельности, а к тихой жизни семьи, естественно возникает вопрос: могут ли и они быть полезны отечеству чем-либо другим, кроме любви к нему и молитвы за него, могут ли они способствовать его силе, его славе, крепости и благополучию?

В самих приемах военного воспитания коммунисты не придумали нового. Они использовали старые способы влияния на человеческую душу: религию, патриотизм, знамя, лозунги, форменную одежду, сомкнутый строй, музыку, пение, внешность начальника. Их религия — «Ленинизм». Заветы «Ильича» — их заповеди. В старой Русской казарме в каждом помещении роты, эскадрона, сотни, батареи и команды, в красном почетном углу был более или менее богато украшенный образ святого, покровителя роты. Перед ним горела лампадка, стояло паникадило, и солдаты возжигали по праздникам свечи. Когда солдаты старой Императорской Армии получали свое скудное жалованье, они бросали медяки на поставленную фельдфебелем тарелку — «на ротный образ». Вечером к нему лицом обращалась рота, и перед ним пели «Отче наш» и «Спаси Господи люди Твоя». Две трогательные молитвы. Без них было бы тяжело солдату проститься с тяжелым трудовым днем.

В день Пятидесятницы апостолы единодушно пребывали вместе, и вот сделался шум, как бы от сильного ветра, и разделились языки, как бы огненные, и почили на апостолах, и исполнились они Духа Святого, и начали пророчествовать на разных языках всем народам, пребывавшим во Иерусалиме. И свидетельствовал Апостол Павел о воскресшем Христе и уверовало до трёх тысяч человек (Деян. 2, 24).

Современный «просвещенный» человек ведет таким образом скверную жизнь. В нем погасло святое пламя сердца. Ему недостает духовной энергии убеждения, порыва духовной страсти, без которых в мировой истории не свершалось ничего великого. Он слишком «умен», чтобы быть цельным. Он слишком «образован», чтобы неизменно во что-то верить. Он слишком «скептичен», чтобы стать сильным. Он слишком слаб, чтобы следовать Богу. Тогда как действительно непобедимая и неиссякаемая сила вливается в человека из Святыни.

Все это бывало так недавно, менее 20 лет тому назад: православные умилялись, а инославные изумлялись и говорили: "Теперь мы понимаем, почему эта земля называется Святою Русью". Увы, с тех пор много изменилось и Православная Церковь оказалась в России в жестоком гонении. Гонители называются большевиками, а на самом деле они исконные враги Христовы - иудеи и еще более ожесточенные отступники от веры, пошедшие вслед за Иудой-предателем и долженствующие унаследовать его плачевную участь.

О, спасибо вам, спасибо с доземным поклоном вам, православные воины, родимые герои-мученики безвестные! Все, что мы видим здесь кругом, это – пышные всходы и плоды на ниве, которую вы полили потом и кровью! В небесных селениях, в стране невечернего света и незаходимого солнца, слышите ли вы, родимые, наши благодарные хвалы? Согреют ли вас в сырой земле, в холодных могилах наши слезы, наша любовь, наши молитвы? Пожнете ли радостью вы, сеявшие слезами и горестями? Чувствуете ли вы, что кругом вас уже не чужбина, а Русь святая, православная раздвинулась над вами, что склонилась над вами с нежною любовью, с материнскою молитвою родимая Церковь, с ходатайством о вас пред Вечною Правдою, пред Христом, вашим Господом? Чувствуете ли вы, что вокруг вас все, что вы любили в жизни, что было вам близко, дорого, за что в труде и смертном подвиге на этом самом поле чести вы некогда положили ваши души?

В современной армии с ее короткими сроками службы, с ее контингентами, составленными из людей самых различных убеждений, настроений и верований, в громадном большинстве с атрофированной верой в Бога и с неясным чувством любви к Родине, в этой армии, не желающей воевать, не любящей военной службы, смотрящей на нее, как на тяжелую, нудную и ненужную повинность, как на отрыв от своего дела и личного благополучия, — на офицера и сверхсрочного унтера ложится тяжелый труд перевоспитать всех тех, кого еще можно перевоспитать, и заставить повиноваться тех, кого перевоспитать невозможно.

Прошла кошмарная ночь с 31 октября на 1 ноября — последняя ночь пребывания армии Врангеля в Ялте, и наступило светлое, тихое осеннее утро 1 ноября. Наверное, солнце испугалось, осветив красавицу Ялту — ее набережную, мол и Массандринский спуск, при виде того хаоса, какой из себя представляли эти еще вчера такие чистые и красивые места. Повсюду, куда ни посмотришь, — стоят оставленные, крепко сжатые друг к другу телеги, арбы, поломанные тачанки, двуколки, затертые походные кухни, набок свалившиеся и окончательно загораживающие дороги передки орудий — и чем ближе вы подходите к молу, тем теснее, тем сплоченнее стоит опустевший замерший обоз…

«Мир вам», – сказал воскресший Спаситель, встав посреди учеников; а как же «не мир, но меч»? Как примирить эти два противоположных слова Спасителя? Не раскроется ли нам, какой мир возвестил воскресший Господь, если мы рассмотрим, какого мира не должно быть? Ведь и по словам св. Григория Богослова – есть прекрасное разногласие и самое пагубное единомыслие. Какой же мир не есть мир? О какой брани, о каком мече возвестил нам Христос?

Русское крестьянство разорено и деморализовано. Хотелось бы, чтобы доброе и компетентное слово, прозвучавшее со страниц казачьего журнала времён войны, послужило некоей подсказкой и ободрением для тех, кто ещё не сдался у нас на селе, кто ещё хочет жить в своей стране и заниматься тем делом и в той форме, что тысячелетие было основой здоровья Руси в материальном и духовном смысле.

Сегодня мы поминаем редкого человека – христианина; поминаем человека, у которого с вечной памятью общего всем бессмертия сливается вечная память в своем народе и бессмертие в сознании лучших представителей всего человечества. И потому в настоящие молитвенные минуты особенно знаменательно, особенно вразумительно звучит церковное возглашение ему вечной памяти.

Чем выше идеалы, за которые борется армия, тем доблестнее ведет она себя на войне. Из примеров великих Русских полководцев, Петра и Суворова, из всего быта старой Императорской Армии мы видели, что она боролась за великие невесомые лозунги, лозунги души, а не тела — «за веру, царя и отечество». Как и чем побудит солдата победить страх смерти государство, отказавшееся от Бога, государство, состоящее из людей, не верующих ни в Бога, ни в вечную загробную жизнь? Такому государству остается лишь опереться на любовь к Родине и на необходимость жертвовать собою во имя ее. Так во Франции — «Honneur et patrie» — «честь и отечество», — стоящие на французских знаменах, являются главными возбудителями чувства воинского долга.

Что бы мы пережили и что бы сказали, если бы у нас отняли солнечный луч? Вот так — внезапно, совсем, на неопределенное время, возможно, навсегда. Наступила бы тьма — беспросветная тьма, плотная, как сажа, без утренней зари, без дневного света, без вечернего сияния. Черные тучи над головой и гнетущая темнота на земле. Итак — вниз головой в зияющую пропасть великого мирового круговорота? Страшно. А надолго — невыносимо. И все же люди это выносят! Какое множество… И вовсе не замечают этого.

Об экономике Российской империи написано много статей, поэтому не думаю, что я открою что-то новое в своей статье. Ниже я проделал исключительно компиляторский труд и мои краткие выводы — представлены цифры по практически всем отраслям имперской экономики в период со второй половины XIX-го века до распада Империи (если такие данные есть, если нет — то за время правления Николая Второго). Есть данные по росту отдельных отраслей, темпам роста, численности фабрик и рабочих, место среди ведущих держав. Из этой статьи вы также узнаете, что большевики не краснея пользовались и проедали имперское наследство в виде железных дорог, электростанций, кораблей, бронемашин, пароходов и т.д.

Человеку, который отрицает революционную идею по существу, а не только в одних буйных и разрушительных проявлениях, спор между "реакцией" и "революцией" не дает ничего отрадного. Не это нужно для воскресения России и для возрождения развития Русского народа. Для того чтобы революция увидела пред собой действительно страшного противника, для того, чтобы Россия получила действительно прочный и жизненный путь развития, нужно бы было дать место развитию русской исторической идеи и принципам, ею в себе содержимым... Но именно этого единого на потребу и не имеется. А потому странное впечатление, тягостное и только прискорбное, производят нынешние толки о якобы господстве реакции. Если бы она и действительно господствовала, то ни малейшей перемены в будущем России это не могло бы произвести.

Сомкнутый строй, команда, общий ружейный прием, торжественно принесенное к строю знамя, барабанный бой и музыка делают толпу людей единомышленной, собирают их чувства, их душевное «я» в одну большую коллективную единицу. В ней все в их чувстве герои Купринского «Поединка», — старый, длиннорукий, «похожий на скучную обезьяну» капитан Слива, неврастеник Ромашов и лихой, бравый молодчик Арчаковский — живут одним чувством, одною мыслью: как лучше, лише пройти на церемониальном марше, все забывая, думая только о полке и составляя одно целое — наш полк. Это чувство слиянности людей, это чувство особой коллективной единицы, столь важное на войне и для войны, усиливается, увеличивается, усугубляется одинаковою одеждою, одинаковым номером, общим названием — полковым мундиром.

Политическая жизнь народов складывается в зависимости от многих действующих в ней сил, одной из которых, между прочим, является сознательное политическое творчество. Особенность последнего и даже преимущество, в отношении силы, перед другими состоит в том, что сознание дает возможность изучать условия политической и социальной жизни и направляет их по-своему для достижения тех или других целей. В этом смысле недостаточная сознательность в отношении того, что свойственно и что противоречит природе данного политического принципа, заставляет допускать такие комбинации условий социально политической жизни, какие на самом деле не только не свойственны ему, но по существу даже его искажают. Именно эта недостаточная политическая сознательность в истории стала причиной тому, что идея монархии дала в жизни такие формы, какими она сама оказалась искаженной.