«Свобода, равенство и братство» - это знамя французской революции, на республиканской почве, с такой же правдой и без всякого диссонанса может развиваться и на почве неограниченной монархии. Многие говорили, что братание неограниченной монархии и республики - явление невозможное, психологический абсурд, а между тем жизнь показала как раз обратное, так как во всех явлениях народного энтузиазма Франции и глубокой симпатии России как бы ни старались видеть результат политического интереса двух государств, в конце концов в воображении невольно рисуется картина искренности, неподдельности чувства, частию стихийного начала. Таким образом, если бы в дореформенный строй русской жизни вливалась бы только одна струя - струя образования, то, быть может, теперь Россия представляла бы собою лучший пример законности, порядка, развития в жизни нравственных начал правды и справедливости и высшего развития духа человека. Но случилось не то. Случилось, что сыны России, получившие большее образование и влекомые высшей культурой других народов, забыв совершенно, что за их спиной стоит чуть ли не стомиллионная масса совершенно невежественного народа, легкомысленно и святотатственно задумали разрушить существующие порядки родной страны и насадить в ней совершенно чуждые порядки других стран, задумали эту невежественную массу призвать к управлению жизнью государства. Они забыли, что существующий у них в доме порядок есть явление не случайное, а результат исторического прошлого, что в один час русский не может сделаться французом или англичанином и наоборот, что это будет деланная кукла или болван, на который можно будет уже потом набивать какой угодно парик. Это уже обезличивание, уничтожение народности, уничтожение той высшей правды, которая положена Творцом в каждое явление жизни. В духовной атмосфере, которой жило образованное общество России, в туманных и неясных очертаниям, начали витать разные обрывки идеи свободы и свободных учреждений, покрываемые совершенно искренним воодушевлением, так как, несмотря на всю легкомысленность таких мечтаний, в них было дыхание свободы. Возникли сепаративные вожделения, заговорили о народностях, а молодые люди, не видевшие жизни, не понимающие исторических судеб народов, схватившие только внешний вид формулы «свободы, равенства и братства», - начали пропагандировать разрушение существующего порядка, создание «народной воли» и закончили допущением террористических средств и идей анархизма. На свет Божий явился ужасающий разврат мысли и чувства, возведенный в учение. Получилось нечто страшное, омерзительное и болезненное, и лучший из людей, Император Александр II, великое сердце, живший исключительно желанием блага народу, погиб на глазах всех мученической смертью. Это была кульминационная точка душевного разврата и сумасшествия, это был болезненно грустный результат шатания мысли! Чем бы все это кончилось - неизвестно, но, благодаря Богу, подобному политическому разложению был положен предел великим миротворцем - ИМПЕРАТОРОМ АЛЕКСАНДРОМ III, начавшим свое Царствование с знаменитого манифеста об искоренении неправды и хищения. Но если зло политического разложения таким образом было приостановлено, то зло социального разложения еще требует работы и работы сознательной и упорной.

Современная юриспруденция, в своем школьном трафарете, пытается отличить монархию от республики по правовому положению верховного государственного органа. Обычно считается, что верховный орган государства есть тот, который имеет право принимать решающее участие в законодательстве и в управлении, а до известной степени и в организации правосудия. И в монархии, и в республике этот орган является единоличным: единственная персона монарха и единственная персона президента. И вот, если права этой персоны наследственны, длятся бессрочно или пожизненно и сама сия персона не подлежит за свои действия ни ответственности, ни санкции, то сие есть монарх, а строй, возглавляемый им, есть монархический. Если же права этой персоны приобретаются на основании избрания, если они ограничены определенным, заранее установленным сроком и сама сия персона за свои действия формально ответственна, то перед нами президент и республика.

Канул в Лету знаменитый февраль – «достижение великой русской демократии». На смену ему пришел не менее знаменитый октябрь – продолжатель «достижений», потопивший в слезах и крови когда-то цветущую Матушку-Россию. Миллионы квадратных десятин поглотили умученных, не оставив на поверхности даже могильных холмиков. Миллионы каторжан работают, не покладая рук, на благополучие нового класса, – этого квадратного корня от русской демократии, рожденной и вскормленной русской интеллигенцией. Казалось бы, что всего этого больше чем достаточно, чтобы раз и навсегда покончить с этим русским выродком и не пытаться оправдывать ни его рождения, ни его жизни, ни его кровавых дел. Тем не менее, на страницах многих газет и журналов до сих пор поются дифирамбы погубителям России, с предложением еще раз привлечь их к будущей созидательной работе по восстановлению того, что ими было разрушено.

«Непрестанно молитеся», поучаетъ Апостолъ. Этимъ онъ внушаетъ намъ необходимость трезвенія души посредствомъ постояннаго памятованія о Богѣ. Этотъ завѣтъ Апостольскій исполняется какъ въ молитвѣ отдѣльныхъ христіанъ, такъ и въ общественномъ богослуженіи. Ученіе о личной непрестанной молитвѣ ‒ основа науки святыхъ подвижниковъ Церкви о спасеніи. Образецъ ея: «Господи, Іисусе Христе, Сыне Божій, помилуй мя», или краткое: «Господи, помилуй» ‒ это не просьба Отцу Небесному о своихъ нуждахъ, а покаяніе и сокрушеніе о грѣхахъ передъ нашимъ Спасителемъ.

Особое слово... Слово, имѣющее большую притягательную силу. Для многихъ, многихъ ‒ святое и дорогое слово, не легко опредѣлимое и, въ то же время, простое и понятное. Отъ нѣкоторыхъ слышимъ укоръ: «Зачѣмъ у насъ на собраніяхъ, въ рѣчахъ, такъ часто бряцаютъ словомъ «Православіе»? Можетъ быть, иногда они и правы въ своемъ протестѣ. Не слѣдуетъ изъ дорогого людямъ понятія создавать боевой, ходкій терминъ, говорить о немъ тамъ, гдѣ оно мало цѣнится, дѣлать изъ него боевой мячъ въ общественныхъ культурно-политическихъ собраніяхъ. Бережно слѣдуетъ хранить это имя, эту нашу словесную святую эмблему.

Настоящий отрывок из записной книжки Достоевского не вошел ни в одно Собрание его сочинений. Он написан для себя для себя, как интимнейшая медитация в трагический момент жизни: в момент смерти его первой жены. Ведь момент смерти есть момент жизни, и, быть может, самый значительный и загадочный. Ведь момент смерти есть момент жизни и, быть может, самый значительный и загадочный. Значительный - потому, что ставит под вопрос значение всех других моментов жизни, начиная с момента рождения. Рождение оставляет открытым вопрос о смысле и значении жизни; но смерть со всей силой ставит этот вопрос. Мысль о смерти каждого делает философом и мистиком.

Блаженны те русские православные люди, которые избрали для своего руководства в жизни и деятельности прежде всего святое православие, — начало святое и небесное. Оно соединяет нас с миром горним и невидимым, оно роднит нас с ним, оно делает нас участниками Покрова Богоматери. Православие, далее, и дает нам то благодатное озарение умов и сердец, о котором мы сию минуту говорили, и раскрывает пред нами сокровенный смысл всего того, что делается кругом нас. С таким кормчим мы не заблудимся!

Приступая к изложению моих изысканий о монархии и выводов, к которым я пришел, я хотел бы отметить прежде всего те затруднения, с которыми мне приходилось бороться. Задача установить сущность монархического строя в отличие от республиканского есть задача весьма трудная. Она трудна, во-первых, потому, что монархическая форма правления, - «персональное единовластие», - есть форма весьма древняя. Она стара, как начало здоровой «моно-андрической» семьи (с единым супругом и отцом), как начало отеческой власти и единого рода; она стара, как человеческое общество. И поэтому исторический материал моего исследования совершенно необозрим и неисчерпаем; на подробное обследование его потребовалось бы несколько человеческих жизней.

В те годы, когда нарождалось теперешнее молодое поколение, донашивал свою жизнь один великий старец, писатель по призванию, но отчасти и подвижник, и страстотерпец, и, если хотите, пророк. По крайней мере, до сих пор его считают непревзойденным прозорливцем в самых глубоких и темных безднах души человеческой, и писания его, как мощи, все еще нетленны, и прикосновение к их духу до сих пор творит многочисленные чудеса. "Дух Господень на мне", -- мог бы в иные времена сказать этот писатель, ибо и в самом деле его проповедь была многим "пленным освобождение", "слепым прозрение", сокрушенным сердцем -- мир и надежда на "благоприятное лето" Господне, на хорошие, счастливые времена.

Вопрос этот, несмотря на его кажущуюся бесцельность, вправе задать себе каждый русский человек, потому что вопрос этот имеет не только мечтательно-фантастический смысл, но и смысл религиозный. Ведь мы, отвечая на этот вопрос, будем рисовать светлые и радостные картины не только внешнего процветания России, благополучия ее народа, но и скажем, что в этом случае было бы торжество правды на земле, что Россия, возглавленная своим праведным Государем, богатая и могучая, повела бы все народы к свету Божией правды. А если так, то мы не только можем, но и должны задать себе вопрос – почему же в таком случае Господь не допустил совершения этих святых, таких казалось близких тогда к осуществлению и созревших возможностей?

Какъ тѣ дни, когда Крестъ Господень былъ впервые воздвигнутъ надъ преклоненнымъ Іерусалимомъ и Константинополемъ, такъ и послѣдующія празднованія сего событія закрѣпляютъ все болѣе и болѣе въ сознаніи человѣчества вѣру о побѣдѣ креста надъ міромъ. Свидѣтельствомъ этой побѣды служитъ прежде всего перемѣна, происшедшая съ человѣчествомъ въ отношеніи къ Кресту. Она не могла быть плодомъ естественнаго перевоспитанія человѣческой души и громче всякихъ доказательствъ говоритъ о божественности той вѣры, которая запечатлѣна была Крестомъ.

С точки зрения земной, логической, человеческой - русский народ поставлен в безвыходное положение. И это не без промысла Божия... Пора видимо нам весь свой взор обратить к небу и у одного Господа просить прощения и помощи. «Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас Боже, Твоею благодатию». Аз, как Первоиерарх Русской Православной Зарубежной Церкви, взываю ко всем русским людям и предлагаю следующее: вернуться к Церкви, очиститься от язычества в нашем быту, любить свою Родину, свою культуру, свои обычаи, не обращая никакого внимания на клевету, которая непременно обрушится на вас. Нас будут называть мракобесами, фашистами, нацистами. Все могут любить свою Родину, но мы, по мнению врагов наших, этого делать не имеем права.

Все величественно прекрасно в небесной красоте Богоматери, но особенно три Ее добродетельных качества: смирение, девственная чистота и пламенная, сосредоточенная любовь к Богу. И прежде всего — смирение, наилучшим выражением которого является непрестанное безмолвие, свидетельствующее о том, что Она подлинно жила жизнью сокровенной в Боге в высочайшей степени. В самом деле, если мы будем следовать за Богоматерью по всему пути жизни Ее, то не можем не заметить, что вся жизнь Ее запечатлена характером глубокой молчаливости, совершенного безмолвия, ничем не развлекаемого сосредоточия во внутренности своей — словом, есть жизнь, сокровенная в Боге. Ни высочайшая радость, ни глубочайшая скорбь не могли никогда изменить этой главной черты Ее духа. Что же означает этот постоянный на первый взгляд целожизненный Ее подвиг молчания? Означает то, что Дева Мария есть совершенный сосуд благодати.

Кто и что управляет жизнью США? Если подняться на самую верхотуру Эмпайр Стэйт Билдинг — одного из самых высоких небоскребов Нью-Йорка и Америки (я, конечно, дал себе труд однажды подняться на него), то открывается великолепная панорама города, залива, реки Гудзон. Здесь особенно ярко, наглядно, откровенно является телесному и духовному взору что такое «город и башня высотою до небес» (Быт. 11, 4). Но если в основном зачинщиком и вождем строительства библейской «Вавилонской башни» считается Нимрод (или Неврод), то кто строил и продолжает строить «Вавилон» жизни в США и иных «цивилизованных» странах? (Сравнение нью-йоркских башен с Вавилонской башней, сделанное отцом Львом, оказалось в каком-то смысле пророческим: два знаменитых небоскреба-башни были разрушены по попущению Божию 11 сентября 2001 г. — ред.).

Когда коммунизмъ со всѣмъ его убійственнымъ ученіемъ и такимъ же образомъ дѣйствій началъ утверждаться на Русской землѣ, мы самоувѣренно думали, что онъ умретъ вскорѣ послѣ своего рожденія. Однако, попущеніемъ Божіимъ онъ терзаетъ Русскую землю уже въ теченіе двадцати лѣтъ, срокъ, котораго не предвидѣли наши мудрецы, привыкшіе читать въ грядущихъ судьбахъ исторіи. Что же укрѣпило его, какъ не явное тяготѣніе къ нему однихъ, безпечность и терпимость ко злу другихъ. Тѣ и другіе повинны во грѣхѣ предъ Богомъ и своей Родиной, который и навелъ на насъ это длительное бѣдствіе. Непроложенъ вѣчный законъ: «Правда возвышаетъ языкъ (народъ): умаляютъ племена грѣхи».

Один из самых неприятных фактов для нашей т.н. либеральной интеллигенции, это то, что такой гениальный русский писатель, такой глубоко русский человек и такой проникновенный и прозорливый мыслитель, как Ф. М. Достоевский, после некоторых заблуждений ранней молодости, стал убежденным монархистом и притом сторонником Монархии Самодержавной. Особенно неприятно для этих господ то, что «пострадав» от «царского произвола», пережив у подножия эшафота мучительные предчувствия страшной казни и проведя несколько лет на каторге, этот великий человек, вместо того, чтобы превратиться в отъявленного революционера или, по крайней мере, в такого ядовитого клеветника на русскую действительность, как Салтыков-Щедрин, нашел в себе силу осознать всю ложь того духовного пути, на который толкнула его первоначальная политическая незрелость, и придти к непоколебимому убеждению, что Российская Самодержавная Монархия есть не только тот политический и социальный, но и религиозно-нравственный принцип, который неизмеримо лучше другого соответствует основам русского народного духа.

Сегодня – малая Великая Пятница, вторая Великая Пятница. Ибо сегодня погублен наибольший из всех рожденных женами – святой Предтеча и Креститель Господень Иоанн. В Великую Пятницу люди Бога убили, Бога распяли. В день сегодняшнего святого великого праздника люди убили наибольшего из людей. Наибольшего – это говорю не я. Чего стоят мои похвалы великому и славному Предтече Господню, которого уста Господни восхвалили более, чем кого-либо из людей, более, чем кого-либо из апостолов, из Ангелов, из пророков, из праведников, из мудрецов. Ибо уста Господни изрекли о нем: «Из рожденных женами не восставал больший Иоанна Крестителя» (Мф. 11, 11). Нет большей похвалы во всей вселенной.

Как только мы начинаем осознавать себя и окружающее, перед нами открывается картина бытия, удивляющая нас своей двойственностью. С одной стороны, перед нами прекрасная природа, звездное небо, мир, полный манящих возможностей и загадок; в самих себе мы ощущаем могучие силы духа, души и тела, способности к познанию и освоению мира. Кажется, все устроено для нашего блаженства, счастья, бесконечных наслаждений, игры собственными силами! Но, с другой стороны, мы ясно видим, что в этом мире все, буквально все обречено на страдания и гибель. В природе стихийные бедствия и бедствия, вызванные человеческой деятельностью, в обществе распри, ссоры, вражда и войны, в нас самих переживания, потрясения, болезни... Слава не держится, богатство не радует, наслаждения надоедают или просто губят, друзья обманывают, любимые изменяют, люди звереют, познания приводят к катастрофам, мечты не сбываются, бесконечное счастье не дается, на смену юности приходит старость, всех и во всяком возрасте стережет смерть, неизбежный для всех уход из этой жизни навечно!

Русский народ при всей самобытности подчиняется общим законам биологии и духа европейских народов. В нем также нет и не было того «равенства», понятие о котором утвердилось в мире со времен французской революции 1789-92 годов. «Что такое в образованном мире равенство? - писал Достоевский в 1877 г. – Ревнивое наблюдение друг за другом, чванство и зависть…Настоящее равенство говорит: «Я радуюсь, что ты умнее, талантливее, красивее меня». В 1881г. он продолжил тему: «Другой гражданин придет к Шекспиру убирать около него, вычищать комнату, выносить ненужное», чтобы облегчить работу, на которую призван творческой гений, - но не будет при этом рабом. Эта идея о необходимости выделения ведущего слоя, на который падёт вся работа по преобразованию России, постоянно тревожила писателя. «Сколько надо настоящих граждан, чтобы не умирала в обществе гражданская доблесть?» - спрашивал он. Попробуйте соединить людей в гражданское общество с одной целью «спасти животишки»…С такой формулой никакое гражданское учреждение долго не проживет».

Наряду с художественными произведениями творчество Ф.М. Достоевского включает политическую публицистику – важную и недооцененную часть его наследия. Синтетическая личность великого писателя, глубокий психологизм и философский склад ума (на русский манер, без систематичности) сделали его международные обзоры и описания внутренних событий важным источником изучения русской жизни второй половины XIX века. Кроме того, существенны и приобретают неожиданную актуальность идеологические обобщения Достоевского, выходящие за рамки текущих событий. Все это было представлено в его журнале «Время» (1861) и особенно в «Дневниках писателя» за 1873, 76, 77 и на рубеже 1880-81гг., опубликованных в журнале князя Мещерского «Гражданин». Разнообразные темы: Россия после Петра I, реформы шестидесятых годов XIX века, интеллигенция и либерализм, свойства русского характера, самостоятельные обобщения европейской истории, кризис демократии в Европе, геополитические проблемы… - всё подвергалось анализу с позиций особого рода консерватизма, выделявшего Достоевского среди круга его единомышленников. Не вдаваясь в подробности, писатель оставил ряд своеобразных формулировок по расовым вопросам, выделив роль «великого арийского племени» в мировой истории и культуре.