Сначала им как будто скучно показалось, но понемногу они пристрастились к хоровому пению, чему очень способствовал Леонид Витальевич Собинов, мой большой приятель, который заинтересовался моими четвергами. Вся наша музыкальная компания любила, чувствовала, понимала музыку. В недалеком будущем, я предполагаю, наша сцена обогатится тремя незаурядными певцами, а виолончелист, вот уже два года как вышел из полка и заканчивает последний год консерватории, ведь они — моя гордость. Как видите, я тщеславен, — добавил Дима, глядя на меня. В данный момент я исчез с лица земли, и никто из них не знает, где я обретаюсь. И прищурившись, спросил:

Докфильмы Виктора Правдюка из цикла "История одного стихотворения"
 

«Вскоре после 5½ часов, на миноносце „Буйный" был поднят сигнал о передаче командования контр-адмиралу Небогатову. Сигнал был отрепетован крейсерами и некоторыми транспортами. Но не был замечен броненосцем „Император Николай I", несшим флаг контр-адмирала Небогатова, − и эскадру продолжал вести командир броненосца „Бородино”».

В 1 час 30 минут, повинуясь сигналу адмирала Рожественского, крейсера и конвоируемые ими транспорта склонились на 4 румба вправо от курса эскадры. После того, как японский броненосный флот пересек курс русской эскадры, направлявшейся во Владивосток, и повернул на параллельный курс с нею, японские крейсера продолжали идти на юг, обходя русскую эскадру с запада, с явным намерением напасть на русские транспорта.

Немеркнущий подвиг гвардейского броненосца продолжает вызывать восхищение и в наши дни. Не могу не привести, практически дословно, посвященные ему строки из очень недурной статьи «Мифы Цусимы» Андрея Колобова[1]: В 14.32 всякое участие Рожественского в Цусимском сражении подошло к концу, но что же произошло дальше? … Аналитики обычно называют время, последовавшее за выходом из строя «Князя Суворова» «периодом анонимного командования». Что ж, может оно и так, но давайте посмотрим, как командовали «анонимы».

А вот цитаты из некоторых статей В.Г. Янчевецкого: «Придет наш день – день возмездия и расправы, и мы будем точно знать, кому нужно было издеваться над православием, истреблять русскую интеллигенцию и священников… Мы желаем, чтобы в этот день русский народ был неумолим и безпощаден, как судьба».

Именно эмигрантские православные любомудры, о существовании которых я ничего не знал в СССР, открыли мне искомую тайну бытия. Сокрушение православной России в 1917 году побудило русских философов осмыслить причины этой утраты и уникальное удерживающее значение православной России в человеческой истории: Россия не такая страна, "как все", и сокрушилась она под натиском врагов оттого, что стала утрачивать это сознание своей миссии, а еще одна страна "как все" вместо Третьего Рима Богу была не нужна.

Существует никем не установленная, но общепринятая иерархия внутри культуры: наверху ее богословие, философия, затем искусства и фундаментальные науки, далее следует хозяйственная культура, политическая культура, наконец, бытовая культура, которую чаще всего и называют в обиходе традицией. Любой общественный деятель, политик, педагог в России должен быть, прежде всего, обеспокоен разрушением бытовой культуры. За революционный период, продолжающийся в наши дни, подверглись серьезнейшим деструктивным воздействиям русские традиции в отношении пищи, семейного общения, социального досуга. Нетрудно видеть, что русские практически разучились по-русски петь, разрушено традиционное русское жилище. Следует помнить, что 3/4 века назад подавляющее большинство русских людей жили в своих собственных домах. Разрушена традиционная среда обитания русского человека, как городская, так и сельская. В настоящее время небольшой американский городок более похож на то, что мы вправе именовать русским городом, нежели то, что продолжает создаваться и в наши дни. То есть, при желании сохранить культуру мы неизбежно должны обратиться к воссозданию традиций. В конце концов, задачи стоящие перед русскими все-таки легче, выполнимее задач поставленных перед собою евреями создающими государство Израиль, которым пришлось пойти на оживление мертвого языка для восстановления традиций, и в перспективе, создания израильской культуры.

От начала этой невольной циркуляции до своей гибели ,,Суворов” уже не в состоянии был справиться с полученными повреждениями и не участвовал в движении эскадры. Оставаясь почти на месте, он терпел сначала от снарядов, перелетавших над дефилировавшими мимо него судами нашей броненосной эскадры, пока она, отвлеченная его уклонением и затем выправившаяся в кильватер броненосцу „Император Александр III”, шла к югу; затем он был расстреливаем непосредственно концевыми броненосными крейсерами неприятеля, потом − снова его броненосцами, когда они, преследуя повернувшую к норду русскую эскадру и преграждая ей путь к Владивостоку, вторично приблизились к „Суворову".

В июле 1914 г. в самый разгар лета разнеслась по Бежице весть, что началась война с немцами. Еще раньше, чем война была обнародована, шли толки о возможности ее после убийства в Сараево и ультиматума Сербии Австро-Венгрии. Я ожидала, что увижу призыв в армию народа в том потрясающем виде, как его представляли на картинах художники-передвижники (например, К.А. Савицкий, "На войну"). Но в действительности ничего похожего, даже в малой мере, у нас не было.

В моем календаре "Святая Русь" (это исторический справочник-хрестоматия русского православного человека) есть серия биографических статей под рубрикой "К познанию России от обратного" ‒ о том, как многие люди научались истине на опыте своих заблуждений. По их примеру опишу свой такой опыт поисков, добытый мне "совой Минервы", ‒ быть может, это будет интересно не только моим детям и внукам. В отличие от моей советской молодости, они сейчас имеют безпрепятственные возможности узнать истинный смысл жизни, сохраненный поколениями предков, и, быть может, осознав это в сравнении с моими трудностями, они этими возможностями охотнее воспользуются и сэкономят себе время поисков смысла жизни, чтобы не быть слепыми в надвигающиеся последние времена.

Первого февраля 1837 года вся площадь подле придворной Конюшенной церкви была усеяна людьми и экипажами. Это живое человеческое море при иных обстоятельствах могло бы даже испугать, но не в этот день. В этот день оно было спокойно и величественно в своей великой скорби. Кажется, никогда еще в своей истории не видел Петербург столь массового прощания с почившим. И если сама церковь была заполнена знатью, то в окрестных улицах толпились люди вовсе низкого сословия. Свыше тридцати тысяч человек пришло отдать дань памяти своему великому соотечественнику. Эта цифра была тем значительнее, что вначале отпевание должно было проходить в Исаакиевском, но в последний момент оказалось перенесено. Надменные сановники недоумевали, зачем и почему собрались к Конюшенной церкви. Ведь покойник не был ни генералом, ни министром. Он всего лишь «писал стишки». Он всего лишь был Пушкиным…

О деятельности генерал-губернатора Восточной Сибири Николая Николаевича Муравьева-Амурского и его сподвижников в последнее время пишут не так уж редко. Однако большая часть этих исследований носит характер историко-биографический и историко-географический. Существенно реже изучается внешнеполитический контекст этой деятельности, и уж совсем редко обсуждается «муравьевская» социально-экономическая политика и основанный на ней порядок управления Сибирью. Между тем, именно Н.Н. Муравьев впервые в истории сформировал управленческую команду, способную в короткие сроки осуществить активный политический курс на крайнем востоке Российской империи.

Воспоминания эти были озвучены на "вечере воспоминаний", прошедшем в Яранске 24 сентября 1926 года, и внесены в протокол данного вечера. После Попова на данном вечере выступил товарищ Сунегин, который осенью 1918 года-весной 1919 гг. возглавлял Яранскую ЧК (а в недавнем прошлом был участником расстрела царской семьи). Воспоминания Сунегина не менее интересны. Он честно поделился с товарищами воспоминаниями о том, чем занимался в Яранске в то время и даже перечислил точные цифры расстрелянных по его приказу. В свою очередь, Сунегин также не лестно отозвался о Крупине, отряд которого после расстрела 27 мятежников занялся откровенным бандитизмом.

Уже не раз мне напоминали, что пора писать воспоминания. Писать, конечно, можно, следуя правилам жанра ‒ живописать основные вехи биографии: детство у стен металлургического завода в Макеевке, когда в серой мгле просыпалось сознание, и затем переезд в "рай на земле" в Бешпагире, где болезненный городской мальчик удивлялся открывшейся красоте природы; написать о моем любимом Городе Креста, о нашей дружной группе в техникуме (это феномен искренней юности: мы до сих пор с удовольствием общаемся, хотя профессии у нас сложились разные), об опыте работы на краю земли в Арктике, об антисоветской группе в московском инъязе, о советской загранработе в мусульманском Алжире и несанкционированной поездке в Сахару, из-за чего последовал приключенческий побег в Германию, и особенно о наиболее важном ‒ о работе в "Посеве" и НТС, о портовых "экспедициях" в Америку, о видных деятелях русской эмиграции, с которыми приходилось общаться.

Судьба адмирала А.В. Колчака решалась на фоне захвата города повстанцами, представлявшими власть т.н. «Политцентра», образованного 12 ноября 1919 г. земцами меньшевицко-эсеровского толка. Инфильтрованное большевицкими агентами, это правительство-прокладка просуществовало всего лишь до 22 января 1920 г., когда добровольно сдало власть. На это буферное правительство (взвалившее на себя добровольно роль «полезного дурака») ложилась, однако, формальная ответственность за арест Верховного Правителя и организацию над ним следствия для последующей легитимации заранее предрешенного приговора.

Война и голод 1946-1947 гг. обнажили противоречия колхозно-совхозного устройства. Даже немногие более-менее крепкие общественные хозяйства были полностью обескровлены и не обеспечивали содержание работникам. Население было не в состоянии оплачивать постоянно растущие налоги. Послевоенная система налогообложения состояла из нескольких видов государственных и местных налогов. К государственным относились два самых крупных - сельскохозяйственный и подоходный (для рабочих), а также налог на холостяков, одиноких и малосемейных граждан, рыболовный и билетный сборы, налог на лошадей единоличных крестьянских хозяйств. К местным налогам относились: налог со строений, земельная рента, разовый сбор на колхозных рынках, сбор с владельцев транспортных средств вплоть до велосипедов, сбор с владельцев скота и местный налог со зрелищ.

Жизнь Ольги Александровны Романовой, последней русской великой княгини, была исполнена горестями, редко выпадающими на долю одного человека. Но своей добротой, скромностью, отвагой она стала выше всех ужасов, уготованных ей XX веком. В первые века женщины-христианки восхищали своими добродетелями даже язычников. Так и княгиня Ольга, несломимая и лучезарная, может послужить примером и утешением всем современным людям. Она была благотворителем многочисленных школ, больниц, курсов, богаделен, обществ, а в Первую мировую войну стала простой сестрой милосердия.

Утро Нового, 1914 года было хмурое, неприветливое. И на душе у меня, после вальса, было не то что неприветливо и не то что хмуро, а все же как-то не по себе. И я поймала себя на мысли, что немедленно должна глянуть в глаза, душу Димы, видеть его ласковое веселое лицо, услышать его голос, который не опишешь, его надо самой слышать. Находясь в другой комнате, Вы обязательно будете к нему прислушиваться, а если начнете с ним разговаривать, то поддадитесь его обаянию. Так как Дима был волшебником и мог мгновенно барометр моего настроения перевести с непогоды на ясный, солнечный день, то я немедленно отправилась на поиски.

Напомним читателю о том, что выбравшись не без потерь из «петли имени адмирала Того», японский Соединенный флот смог обрушить на нашу эскадру свое новое тайное оружие ‒ «по образному выражению летописца 2-й эскадры капитана 2-го ранга Владимира Семенова ‒ “жидкий огонь”, то, пред чем не устояло бы ни маневрирование, ни умение стрелять нашими старыми снарядами»[1].