200 лет назад, 25 марта (ст.ст.) 1818 г., родился учёный и изобретатель в области артиллерии, приборостроения и автоматики, первый в мире исследователь ракетной техники, генерал-лейтенант Константин Иванович Константинов.

Общественный подъем в период отмены крепостного права создал благоприятные условия для развития русской науки. В глазах молодого поколения росли значение и привлекательность научной деятельности. Выпускники российских университетов стали чаще ездить на стажировку в зарубежные научные центры, оживились контакты русских ученых с иностранными коллегами.

Многое из происходящего сегодня объясняется защитной реакцией на десятилетнее попрание либерал-радикалами национального достоинства русского народа-государствообразователя и разрушение российской государственности. Доведенный до грани уничтожения российский национально-государственный организм закономерно стремится к самосохранению через консолидацию власти, укрепление государства, усиление национального самосознания русского большинства страны. Это неизбежный результат содеянного в прошлом, но от современников зависит то, какую форму приобретут эти процессы. Кто-то из политиков будет игнорировать эти объективные тенденции, чем приговорит себя к маргинализации. Кто-то же будет демагогически разыгрывать патриотическую карту и на новой волне рваться к власти во имя шкурных интересов. Но само начало созидательных процессов говорит о том, что формируется поколение политиков-государственников, которые понимают, что возрождение России пролагается только через возрождение государственности. Понимание сути происходящего помогает созидательно ориентироваться и избегать опасностей.

Трое советских агентов были тогда преданы военно-полевому суду, от которого не отвертелся бы, конечно, и Селезнев. Всех троих приговорили к расстрелу. Тот, кого мы прозвали Сыном Головина, не вызвал во мне жалости, хотя и проиграл свою игру со смертью как-то очень уж жалко и ничтожно, зарвавшись на шатком вранье. В том, что он принял на себя чужое имя, уворовал чужую жизнь — мальчишескую белую жизнь, которую он так складно рассказывал, было нечто зловещее, отталкивающее. Все так и оказалось, как рассказывал советский агент: был в Черноморском полку кадетик Головин, воспитанник 2-го Московского корпуса, был Головин оставлен в тифозной горячке, во вшах в нетопленой хате; красные захватили его, и был запытан насмерть Головин, и чекисты вымучили от него все, что им было надо. И вот пришел к нам некто с мертвым лицом без кровинки, с прозрачными пустыми глазами, чекист, принявший на себя судьбу мертвеца, и чекиста расстреляли без пощады.

Занятие Предместья не принесло победителям ожидаемого удовлетворения: словно вода сквозь сито утекли москали из их тисков, и опять гудели нацгвардейцы о том, что «командиры предали и договорились с сепаратюгами». Правда, раненых своих последние забрать не успели: их вместе с тяжело контуженым хирургом добили сразу.

Лейб-гвардии Конный полк ведет свою историю от Кроншлотского драгунского полка, учрежденного в 1706 г. по Указу Петра Великого. На базе Кроншлотского полка 21 декабря 1726 г. (все даты в тексте даны по старому стилю) был сформирован Лейб-регимент по аналогии с шведским вариантом. В отличие от прочих драгун, Лейб-регимент получил красные отличия и камзолы с золотыми шнурами; снаряжение и вооружение было одинаковое с гвардией; вместо одного пистолета — два, и не было топоров. Лейб-регименту были пожалованы литавры шведской конной гвардии, взятые у них в сражении при Полтаве 8-го июля 1709 г. Шведским гвардейцам эти литавры были пожалованы за победу при Калише в 1702 г. В 1730 году российский трон заняла Императрица Анна Иоанновна, племянница Императора Петра Великого. Будучи все-таки иностранкой, Анна Иоанновна решила создать надежную опору своему трону в своих новых владениях. В ту эпоху дворцовых переворотов решающую роль в «престолонаследии» играла гвардия, а в старых гвардейских полках — Семеновском и Преображенском - новая Императрица особой популярностью не пользовалась. В противовес этим полкам Анна Иоанновна при участии немецких советников приказала учредить два новых гвардейских полка — Измайловский и Конный.

Над всеми жителями бывшего СССР поработали. Но украинцев окучивали особо, еще со времен оранжевой. Потому что Украина — не не Россия, а Россия самая что ни есть. Только в России поляки меньше просидели, позже немцы дошли, американцы разве что Москву окучить успели. Украина ближе к границе, с нее начали захват и уничтожение русского народа.

Отрезанный ломоть. Обезображенный, изуродованный, обесчещенный. Но… Хотелось бы пожалеть, да я не юрасума, я знаю что такое война с зомби. Их нужно сначала победить. А потом уже расколдовывать.

Все старожилы, с кем мне приходилось общаться, говорят то же самое, особенно про 30-е годы: власть по отношению к крестьянству «была слишком строгой», «беспощадной», «жестокой». Кто-то считает, что иначе быть не могло – «такое время было», кто-то обвиняет «перегибы на местах», кто-то видит корень зла в отдельных людях, представлявших власть, в их дурном характере. Сибирские крестьяне, «достаточные» хозяева, восприняли коллективизацию как большую беду. Их нежелание обрекать себя на новое крепостное право навлекло на них жесточайшие репрессии: уже в начале 1930 года органами ОГПУ было расстреляно в Сибири около тысячи «контрреволюционеров», в первые месяцы 1930 года было арестовано более 10 тысяч «кулаков», а к лету 1930 года – раскулачено более 60 тысяч. Как же крестьяне реагировали на происходящее? Известны восстания целых деревень в Омской области, выступления на Алтае, у нас в селе дважды горел льнозавод – в 1930 и в 1937 годах. Чаще же протест выражался в уничтожении собственного добра. Но уже к середине 30-х годов сопротивление было в основном сломлено. Крестьяне учились «жить по-новому», а точнее сказать, выживать в новых условиях, приспосабливаясь к новой власти.

Вечером 25 августа 1919 года поезд Александра Колчака прибыл в Омск. Верховный правитель возвращался с фронта, где ситуация для белой армии складывалась крайне непросто. После взятия Челябинска красные ощутимо продвинулись вглубь Сибири. Белое командование готовило контрнаступление...

После того, как в 1929 году была провозглашена свобода антирелигиозной пропаганды, церкви обложили налогами. Поборы были непомерных размеров, что буквально вынуждало духовенство самолично просить о ликвидации храмов. В освободившихся помещениях накануне Пасхи устраивались масштабные театральные шоу и вечера самодеятельности. Все эти мероприятия имели одно предназначение: отвлечь народ от празднования одного из самых важных христианских праздников.

Занятия в "школе" прекратились. Прекратила свое существование к наша гимназия, которая стала называться почему-то "Совтрудшкола". Не стало "Шкрабов" (школьных работников), сиречь учителей. Почти два года проучился я с девочками, эти годы оставили свой отпечаток на характере и поведении. Еще до определения меня в женскую гимназию я был приучен сначала в семье, потом в гимназии Цесаревича к аккуратности, личной дисциплине, гигиене, вежливости и просто элементарным правилам приличия. Находясь в силу сложивших­ся обстоятельств среди девочек и девушек, повторяю, почти два го­да, я выработал в себе особую выдержанность, предупредительность, подтянутость и даже некоторое рыцарство, проявлявшееся иногда в защите девочек от хулиганов, а то и просто от других озорниц.

Мы из кордона в деревню редко выезжали. Да и то, только с отцом. Это бывало или по праздникам, или просто увяжусь за ним, чтобы он мне гостинца в лавке прикупил. Во время этих наездов мы замечали, что деревня сильно менялась. До коллективизации практически все жили справно. У всех всё было. До коллективизации народ ходил хоть и в самотканном, но в справном. Иногда отец покупал товары в соседнем селе. На праздники все надевали наряды. Было красиво! А когда эта кутерьма с коллективизацией завертелась, народ стал нищать. Крепко он пообнищал, да пообносился. Потом, когда более или менее с коллективизацией утряслось, народ снова стал оживать. Хотя начинали всё заново. Ведь жить-то как-то надо было. А люди с детства к труду приучены были.

Уже в первые дни жители Украины и, в первую очередь, киевляне могли вполне ощутить «прелести» новой власти… «Герои майдана», среди которых, как во всякой революции, весьма значителен был уголовный элемент, занялись привычным промыслом. 

Через 2 недели после победы «революции достоинства», когда все ее жертвы уже были преданы земле, стало известно, что 24-я сотня самообороны майдана захватила киевский морг и крематорий на улице Оранжерейной. По официальной версии – «для расследования возможного сокрытия следов массовых убийств, совершенных силовиками во время уличных боев в Киеве в период с 19 января по 22 февраля 2014 года».

Между тем в нашем общественном управлении беспорядки постепенно увеличивались и жалобы крестьян на бурмистра до того наскучили господам, что внезапно последовало предписание вотчинному правлению быть бурмистром мне, принять все дела по селу в свое ведение, а по прежним потребовать от старого бурмистра подробный отчет.

Офицерская шинель со всеми наградами, включая двух Георгиев, стеклянный глаз, протез вместо руки, скрытый перчаткой: вот он – враг народа, враг свободы, враг собственной страны, ставшей в одночасье чужой. Какое-то тяжёлое, отчаянно-безнадёжное чувство владело полковником, он вышел пытать смерть, он чувствовал на себе полные злобы взгляды, но тем твёрже становился шаг, тем прямее спина, тем холоднее бледное лицо с поджатыми губами и скорбной складкой меж бровей. 

Рано утром 25 сентября 1916 года с аэродрома у деревни Мясота, восточнее Молодечно, взлетели три воздушных корабля «Илья Муромец» и тринадцать самолетов «Моран-Парасоль» для их прикрытия. Над аэродромом отряд построился и его командир — штабс-капитан И. Башко, уроженец Витебской губернии — на корабле «Киевский» лег курсом на цель — штаб 89-й германской дивизии, аэродром и склады, расположенные южнее Сморгони в районе Боруны-Антоново.

Простишь ли ты мне мое, столь долгое молчание. Что-то внутренне подсказывает мне, что да, простишь. Тебе не трудно будет понять причину его… Мне очень трудно сознаться, что вот уже две недели я никак не могла взять себя в руки, сесть и спокойно писать. Тяжело, что не я первая сообщила тебе о появлении столь долгожданного нашего мальчика. Я не ошиблась, 17 в пятницу в 3 часа утра он появился на свет и громким криком заявил о своем праве на существование.

Вот теперь и приспело время обсудить: что конкретно делать. Прежде всего, я думаю, следует ясно осознать: в случае с «украинцами» мы имеем дело не с «народом», не с «нацией», не с «этносом», а с политическим сообществом, которое для достижения своих политических целей создало миф о существовании нации «украинцев», и уже, опираясь на этот лживый миф, стало требовать себе власть, территорию, подданных, и, наконец, государство. Историческая катастрофа, постигшая Русский Народ в XX веке, позволила этому политическому сообществу достигнуть всех декларируемых целей, включая, «самостийну дэржаву» и, казалось бы, должна была перенаправить его разрушительную энергию, направленную до этого исключительно на подрыв изнутри России, в созидательное русло. Однако этого не произошло. И не могло произойти. Ибо именно в силу того, что «украинцы» - это не «народ», не «нация», не «этнос», они не являются государственниками. Их отношение к государству питается исключительно стихией разрушения и уничтожения, потому что глубинное мировосприятие «украинцев» определяется как раз не этнической доминантой, а сепаратистской.

Григорьевская – бой. Станица и станция Георгие-Афипские – опять бой. Противник – стойкая матросня и красная гвардия. Сопротивление – почти что военное. Но оно разваливается, лишь обойден фланг. Маневрировать они не умеют; обхода панически боятся, это вроде как для корабля мина. 25 марта – Благовещение – аул Пенахес. Мы идём по низкому левому берегу Кубани. Конница занимает паромы у станицы Елизаветинской, и сама вплавь переходит на правый берег. Отсюда до Екатеринодара шестнадцать верст. Решено взять столицу Кубани, чтобы поднять казачий дух, превратив его в сполох. Освобожденье России мнится отсюда, с Черноморья.

В мирном и тихом городе Кузнецке (ныне Новокузнецке) в декабре 1919 года произошла неслыханная трагедия. После относительно спокойного «белого» правления колчаковцев, когда действовали и суды, и адвокатура, и порядок был, в город вломилась орда партизана Рогова, промышлявшая грабежами и насилиями. В городе проживало 3000 человек. Осталась в живых около половины.