Даже в удивительно богатой, самобытной русской культуре Владимир Одоевский — фигура уникальная. Друг Пушкина, талантливый прозаик, сказочник, музыковед, прекрасный химик, механик-изобретатель, умнейший чиновник — он в первую очередь был по духу просветителем. Славился и как искусный кулинар: выдумывал новые, невиданные прежде блюда. Результаты своих изысканий изложил в виде иронических лекций от имени «господина Пуфа, доктора энциклопедии и других наук о кухонном искусстве». Василий Розанов называл его «предшественником философских диалогов у Достоевского». Такого рода диалоги можно найти в книгах Одоевского, а когда-то они звучали в его салонах, в которых всегда эмоционально говорили о высоком. За всезнание, разнообразные умения, стремление все и вся постичь Владимира Федоровича именовали «русским Фаустом», вот только душу дьяволу он не продавал.

После возсоединения с детьми княгиня лишь месяц прожила в Стокгольме. Она не хотела больше внимать слухам о «спасении» Царской Семьи и Иоанна Константиновича, которые обильно переливались к ней от свекрови Елизаветы Маврикиевны. В начале января 1919 г. княгиня вместе с детьми переехала в Копенгаген. Несмотря на личное горе, Елена Петровна сделала все, что было в ее силах для тех людей из ее окружения, кто находился в тяжелой жизненной ситуации в России. Княгиня передала денежные средства и составила длинный список лиц, кому, по ее мнению, следовало оказывать возможное содействие. В нем были четыре Великих князя в Петропавловской крепости, вскоре расстрелянные большевиками и др. Через два месяца, в марте, княгиня была уже в Швейцарии, где побывала в Люцерне у Королевы Ольги Константиновны, затем она у Королевы Итальянской. Елена Петровна никак не могла найти себе места, мысль о гибели родных и близких постоянно преследовала ее: “я так мучаюсь, когда думаю об этой их минуте перед смертью, такой ужасной. Ночью, когда я просыпаюсь, я думаю об этом и так нетерпеливо жду утра” [НБС. Р-699 / I / Д. 8, с. 4.] В мае княгиня была в Каннах /…/ Там ее посетил С.Н. Смирнов, освобожденный из московской тюрьмы по настоятельному требованию Елены Петровны /…/ Об этой встрече он рассказал жене, Наталье Александровне Смирновой, в письме от 17 мая 1919 года. Конечно, Елена Петровна все еще втайне надеялась, что Смирнов привезет ей какие-то хорошие вести о муже, однако, он подтвердил то, что она знала и раньше. Его сообщение “произвело ужасное впечатление на княгиню… Знаешь, Ната, это было такое искреннее, такое сердечное горе, что я не знал, как ее утешить… Мне было ужасно жаль ее”. Затем они обсуждали планы княгини поехать в Екатеринбург за телом мужа [НБС. Р-699 / I / Д. 8, с. 3-4]» [2].

Владимир Стасов в силу разнообразности своих интересов стал, можно сказать, неофициальным куратором русской культуры XIX, золотого для неё, века. Влияние его, как литературного, музыкального критика и критика в области живописи было велико и всеохватно.

В то время как в Польше, в районе Лодзи, заканчивалось в пользу Германии одно из самых кровопролитнейших сражений 1914 года, на юге, в Западной Галиции, наша 3-я армия подходила к самому Кракову, который она уже охватывала с востока и с северо-востока. С севера приблизился к Кракову левофланговый корпус нашей 9-й армии, и туда же спешила со стороны Радома наша гвардия.

К концу лета 1919 года в Владивостоке было, вероятно, больше военных, чем гражданских лиц, а в начале, сейчас же после объявления указа о призыве интеллигенции, - интеллигенция чрезвычайно боялась призыва, и приходилось устраивать на нее облавы. Отряды стрелков и юнкеров перегораживали улицу и требовали у прохожих предъявления удостоверений о выполнении воинской повинности. Таким путем было набрано тоже мало солдат. Тут же на улице всех задержанных сажали на грузовые автомобили и отвозили в казармы воинскаго начальника, а через несколько дней они уже лихо маршировали по улицам, распевая песни о соловье-пташечке. А еще через некоторое время почти все они рассасывались по учреждениям, созданным для обороны...

...

Ровно 95 лет назад в Москве на Всесоюзном съезде безбожников было основано движение «Юных воинствующих безбожников». Это конкуренты пионеров, которых стали натравливать на верующих родителей

Ровно 95 лет назад в Москве на Всесоюзном съезде безбожников было основано движение «Юных воинствующих безбожников». Это конкуренты пионеров, которых стали натравливать на верующих родителей

Ровно 95 лет назад в Москве на Всесоюзном съезде безбожников было основано движение «Юных воинствующих безбожников». Это конкуренты пионеров, которых стали натравливать на верующих родителей

Ровно 95 лет назад в Москве на Всесоюзном съезде безбожников было основано движение «Юных воинствующих безбожников». Это конкуренты пионеров, которых стали натравливать на верующих родителей

Ровно 95 лет назад в Москве на Всесоюзном съезде безбожников было основано движение «Юных воинствующих безбожников». Это конкуренты пионеров, которых стали натравливать на верующих родителей

265 лет назад, в августе 1759 года, русский полководец генерал Салтыков при Кунерсдорфе разбил войска «непобедимого» прусского короля Фридриха Великого. Русские солдаты полностью разгромили прусскую армию. Пруссия оказалась на грани капитуляции, её спасла только пассивность Австрии, которая бездействовала, опасаясь усиления России.

...

...

Я прибыл в Иман на святки. Немногочисленные социалисты - члены земской управы и ея служащие - отпраздновали новый год раньше Рождества, остальное же население продолжало жить по старине. Меня радушно приглашали на праздничныя вечеринки, которыя проходили весело и оживленно: пели, танцевали, играли. Все было как будто так же, как и до войны. Но бросалось в глаза отсутствие мужской молодежи, и казалось, что во взглядах всех таилась глубокая, тщательно скрываемая душевная боль, чувствовалось, что чего-то не хватает, весьма существеннаго...

Полк. Н. А. Андрушкевич Дальний Восток - это последняя Россия, которую мы пытались удержать от порабощения советской властью и в которой мечтали возобновить дело освобождения всей России. Мечтам нашим не удалось осуществиться, и наше дело не получило благословения Бога. В октябре 1922 г. и нам пришлось покинуть родные пределы. События 1920-1922 годов вытекают из событий предыдущих и теснейшим образом связаны с освободительным движением, возглавлявшимся адмиралом Колчаком. Я принимал тогда некоторое участие в управлении Приморской областью и потому начинаю воспоминания с первых дней моей службы под властью Верховнаго правителя.

Как он ни старался, сколько ни проявлял дружелюбия, я не могла воспринимать его без недоверия. Даже если бы и я знала кого-то, то не хотела, чтобы он рисковал своей жизнью ради меня. – Даю Вам честное слово, что никто не подвергнется ни малейшей опасности, придя к Вам. – Позвольте мне усомниться в этом. Ярость промелькнула на его лице. – Вы думаете, я убью их своими руками? – почти закричал он. – Кто знает? Вокруг свирепствует страшный террор. При этих словах, повернувшись на каблуках, он ушел, не попрощавшись [2].

Пока мы ждали, что будет дальше, мимо батареи проходил раненый в руку пехотинец и, улыбаясь, крикнул нашим: «Набили его видимо-невидимо!» «Но, ведь и наших, наверно, пало много?», отозвался на это кто-то из канониров. «Наших?», повторил пехотинец, «своих мы не считаем!» Это было сказано без всякого оттенка иронии. Потом последовало приказание: «Рысью - в Бохнию!» Рысью мы, понятно, не пошли: места прислуги на передках и зарядных ящиках были заняты различным имуществом, главным образом - непредусмотренным уставами, но необходимым канонирам и лошадям. Прислуга поэтому совершала походы пешком возле своих орудий и только иногда кто-нибудь вскакивал для отдыха на какое-либо более или менее свободное место. Несмотря на такое замедленное движение, мы все-таки подошли к городу преждевременно и были остановлены начальством на шоссе, перед ним.

Описываемое мною произошло больше 75 лет тому назад, и я остался единственным живым свидетелем. Забыть это невозможно, и я не хочу, чтобы память об этом ушла в могилу вместе со мной. Это ярко врезалось в мою память, и ничто не в состоянии затмить Происшедшее.

«Шоковая терапия» Гайдара – это, как говорили шутники, «сплошной шок и никакой терапии». Валовой внутренний продукт России в 1992 году снизился на 19 процентов, еще на 9 процентов в 1993 году, еще на 13 процентов в 1994-м – и так далее почти все 90-е годы. К концу десятилетия великая сверхдержава обрела статус обнищавшей страны третьего мира.