Городок Колпашево (по последней переписи чуть больше 20 000 человек) стоит на высоком берегу Оби. Река там делает поворот, и каждый год «съедает» несколько метров высокого песчаного обрыва, подбираясь все ближе к крайним домам по улицам Ленина и Дзержинского. Город функционировал как ссыльная тюрьма ещё в досоветский период. В 1937 году здесь разместилась тюрьма НКВД и Колпашево стал центром огромного Нарымского края. Из архивных данных известно, что в период Большого террора (1937-38 гг.) на специально отведенном участке во дворе тюрьмы вырыли ямы с ведущими к ним помостами. Здесь приводили в исполнение смертные приговоры и хоронили расстрелянных.

Александр Васильевич Колчак прожил недолгую (всего 45 лет), но бурную и насыщенную событиями жизнь. Он был участником трех арктических экспедиций, защищал Порт-Артур, во время Первой мировой войны командовал Черноморским флотом. В разгар Гражданской войны возглавил «белое» государство, объединившее Сибирь, юг и север России и боровшееся против большевиков. На этом посту он потерпел поражение и погиб.Имя Колчака долго разъединяло Россию. Теперь, когда наступает время единения и согласия, необходимо вернуться к этой загадочной и трагической фигуре.Автор, известный историк П. Н. Зырянов, попытался воссоздать подлинный облик Адмирала, осмыслив большой массив исследований и источников.Колчак обладал сложным мировоззрением. Большое влияние на него оказала японская философия с ее догматом самоотречения. В то же время это был человек действия. В книге он представлен со всеми своими поисками, разочарованиями и ошибками, что не умаляет его мужества, стойкости, искренней преданности России, чьи интересы он ставил выше интересов своего режима и собственной судьбы.

Подъ канцелярію «губернатора безъ губерніи» Латкина былъ выбранъ торговый домъ купцовъ Дербеневыхъ. Первыми распоряженіями новой власти были - прекратить въ городѣ безпорядки и грабежи, арестовать коммунистовъ и совѣтскихъ активистовъ. Во исполненіе этого приказа было арестовано 24 человѣка, причѣмъ священникъ Троицкаго собора о.Борисъ Ѣдскій ходатайствовалъ тогда объ ихъ освобожденіи. По суровой ироніи судьбы онъ, ставшій затѣмъ на краткое время воинскимъ священникомъ 14-го стрѣлковаго полка, послѣ паденія Сѣверной области призналъ Совѣтскую власть и сложилъ съ себя санъ – но, несмотря на это, былъ казненъ большевиками въ 1937 году. Заступиться за него, естественно, было уже некому…

Я сейчас анализирую то, что со мной произошло, и вот парадокс: иногда моя судьба кажется мне сложившейся на редкость удачно. «Там» я многое наблюдал, многое увидел и понял. До лагеря мне пришлось заниматься в театре – в глухой Медвежке довелось играть в самой, может быть, великой труппе в своей жизни. Лагеря собирали лучших людей страны, большую часть творческой элиты, цвет науки, там была огромная концентрация порядочности, мужества, доброты и – свободы. Это объективно, поверьте мне, и это не идет ни в какое сравнение с сегодняшней разобщенностью и отчужденностью людей, формально свободных.

Царствование Императрицы Екатерины 2-ой, возложившей на Себя знаки 1-ой ст. ордена 26 ноября 1769 года: 1770 г. 27 июля — 1. граф Румянцев-Задунайский Петр Александрович, генерал-аншеф. 1770 г. 22 сентября — 2. граф Орлов-Чесменский Алексей Григорьевич, генерал-аншеф (за Чесму). 1770 г. 8 октября — 3. граф Панин Петр Иванович, генерал-аншеф (за Бендеры). 1771 г. 18 июля — 4. князь Долгоруков-Крымский Василий Михайлович, генерал-аншеф (за Перекоп и Кафа). 1788 г. 16 декабря — 5. Св. князь Потемкин-Таврический Григорий Александрович, генерал-фельдмаршал (за Очаков). 1789 г. 18 октября — 6. граф Суворов-Рымникский Александр Васильевич, генерал-фельдмаршал. 1790 г. 26 июня — 7. Чичагов Василий Яковлевич, адмирал (за Выборг). 1791 г. 15 июля — 8. князь Репнин Николай Васильевич, генерал-аншеф (за Мачин).

15 ноября отмѣчается столѣтіе со дня освобожденія Бѣлой арміей Усть-Сысольска – нынѣшняго Сыктывкара, столицы Коми республики. Эта побѣда явилась самымъ выдающимся – и вмѣстѣ послѣднимъ ея успѣхомъ на территоріи Коми края.

Октябрь подходил к концу, на календаре был 1919 год, а Северо-Западная армия (далее СЗА) генерала Юденича предпринимала последние усилия для того, чтобы овладеть Петроградом, но с каждым днем главная цель всей осенней операции ускользала, превращаясь в мираж. Еще вчера на горизонте виднелись купола Исаакия Далматского, и окраины Петрограда виделись хорошо различимыми контурами, но спустя несколько дней вся армия вынуждена была перейти в общее отступление.

С весны 1918 г. революционно-преобразующие меры советской власти вызвали активное неприятие у крестьян. Новый режим ассоциировался у населения с продовольственной разверсткой, принудительными мобилизациями в Красную Армию, трудовыми повинностями, насильственным объединением в коммуны – системой всеохватывающего насилия. Настраивая бедняков отбирать хлеб у зажиточных, большевики «внедряли» классовую борьбу в деревне. Сурово пресекались попытки не только распустить комбеды, но даже вывести из их состава наиболее одиозные фигуры пьяниц и дебоширов путем перевыборов. Безнаказанный захват чужого сделал труд бессмысленным. Наблюдается уменьшение поголовья скота, сокращение посевов – кому охота пахать и сеять, раз не уверен, что жатва достанется не ему. Народная мудрость «что посеешь, то пожнёшь» утратила смысл. Продукты питания уменьшались с каждым днем, голод распространялся все шире и шире.

С утра 25 октября ленинцы начали активную “защиту” своей революции. Большевистские военно-революционные силы, под командой Военно-революционного комитета, перешли в открытое наступление. Отряды рабочих-красногвардейцев и небольшие кучки солдат из разных полков без всякого сопротивления заняли вокзалы, мосты, электростанции, почту, телеграф, телефонную станцию и иные пункты общественного значения. Заняли также Мариинский дворец и распустили заседавший в нем Предпарламент. Оставалось взять только Зимний дворец, где заседало Временное правительство и здание главного штаба, но здесь вышла продолжительная задержка.

Каковы истоки европейского (английского) либерализма? Какая духовная традиция стояла за принятой в 1215 году Великой Хартией вольностей? Чем эта традиция отличается от мирочувствия граждан Новгородской республики? Чтобы ответить на эти и другие вопросы мы совершим необычное путешествие во времени и пространстве.

За всю жизнь не ел Родион таких сочных, сладчайших кавунов. Феоктиста смеялась, глядя на него, а он краснел, но смеялся следом. Иногда на лицо её набегала грусть, и Родя не решался спросить о её причине. Мало ли было этих причин у неё! Вспоминала ли усопших родных или беспокоилась о будущем младших, или думала о том, что война всё идёт, унося жизни, разоряя землю, и могут прийти большевики, и тогда не жди добра… Грустил и Родион, понимая, что, в сущности, ничем не может помочь ей. Феоктиста больше не дичилась его, и он заходил к ней каждый день, учил её читать по книжке Жюля Верна. А иногда они вместе ходили по вечерам на луг, и это были самые счастливые часы.

Удивительно успешно разрушили мы до основанья старый, традиционный уклад жизни, а построили лагерную систему. И лагерный жаргон, и взаимное недоверие, и нравственный принцип: «Бери все, что плохо лежит» и «Настучи на другого, пока он не успел на тебя настучать». И еще – скотское иждивенчество: «Скажут, что надо; дадут, что надо; пошлют, куда надо; решат, как надо… Молчи! Жди! В крайнем случае проси. И будь благодарен!» «Будь благодарен за все! Всегда «спасибо»!» «Спасибо великому Сталину…» «Спасибо родной партии…» «Спасибо родному коллективу за то, что вырастил и уберег…» «Спасибо за наше счастливое детство!» «Спасибо за нашу веселую юность!» «Спасибо за нашу обеспеченную старость!» (Хочется сказать: «Спасибо за место на кладбище», но это за тебя скажут близкие.) «Спасибо!»? В то время как каждый человек имеет право на все это. В то время как каждый человек – это личность. Неповторимая! Более шестидесяти лет прошло со времени моего осуждения «за контрреволюционную пропаганду и агитацию», а я и сейчас готов вести ту же самую «агитацию» во имя подлинной свободы и раскрепощения личности. И, ей-богу, готов пройти заново, если это нам поможет, все эти этапы – ЭТАПЫ БОЛЬШОГО ПУТИ.

В эти же дни по списку, якобы составленному товарищем Троцким, высылалось за границу семьдесят профессоров Москвы и Петербурга со своими семьями. В списке были философы Бердяев, С. Булгаков, профессора Московского университета Кизеветтер, Новиков, председатель Российского сельскохозяйственного общества профессор Угримов. Словом, изгонялся цвет русской интеллигенции. В том списке был и молодой доцент Московского университета князь Сергей Евгеньевич Трубецкой - наш троюродный брат и сын известного философа князя Евгения Николаевича Трубецкого, о ком я уже рассказывал.

Сегодня уместно вспомнить одно из самых успешных сражений, данных легендарным русским полководцем А.В.Суворовым. 24 октября (старый стиль) 1794 года русские войска штурмом взяли предместье Варшавы - Прагу, что привело к капитуляции польской столицы и окончанию восстания под предводительством Т.Костюшко. Впрочем, как замечает философ С.В.Лебедев, события эти, связанные с перипетиями «домашнего старого спора» России и Польши, имеют и более глубокое значение - скорое занятие русскими войсками Варшавы означало окончательную ликвидацию последствий смутного времени, и в каком-то роде было реваншем за взятие поляками Москвы.

С убийством короля Александра многое в Югославии изменилось. В том числе, и в отношении русских. Левые агитаторы все чаще стали нападать на изгнанников в прессе, представляя их лишними нахлебниками для сербов. Параллельно превозносился Советский Союз и его вождь… Для плохо разбирающихся в российских реалиях сербов СССР виделся прежней «майкой Русией» (матушкой-Россией), и им сложно было понять русских, живущих вне Родины. «Эти «русофильские» настроения, - вспоминал ветеран Русского Корпуса, редактор газеты «Наши Вести» Н.Н. Протопопов, - были на руку местным коммунистам: они пользовались любой возможностью, чтобы углубить ров непонимания, дезинформируя населения и дискредитируя в его глазах русских беженцев-антикоммунистов. (…) По радио и в печати начались враждебные выступления против русской эмиграции. Русских не только высмеивали, но по их адресу распространялись чудовищные обвинения, например, будто они паразитируют на теле сербского народа».

Советские авторы по обязанности, а западные — по невежеству и легковерию, изображают октябрьский переворот в Петрограде как какое-то всенародное восстание петроградской рабочей массы и петроградского гарнизона пол знаменем социализма, который обещал построить для них великий Ленин. Из рассмотрения исторических фактов мы увидим, что ни рабочая масса, ни гарнизон Петрограда не принимали в “революции” 25 октября почти никакого участия, а о социализме вожди восстания сначала даже и не заикались. Теперь, когда мы видим монгольскую и албанскую “социалистические” республики н мао-цзэ-дуновскую “культурную” революцию, мы можем ничему не удивляться, но в то время не только интеллигенция в целом, но и марксисты, которые сколько-нибудь “всерьез” принимали теории Маркса, видели и утверждали, что Россия, при настоящем ее социально-экономическом строе, еще далеко не “созрела” для введения в ней социализма: однако Ленина эти подробности нисколько не смущали. В своем письме в ЦК большевистской партии, 24- октября, Ленин, настаивая на немедленном начале восстания, писал: “Взятие власти есть дело восстания; его политическая цель выяснится после взятия”.

Море играло волнами и переливалось радужными красками, и догорающий на горизонте закат бросал последние лучи на остывающий, затихающий и погружающийся в сумрак город, спешащий зажечь первые огни. Тишина вечера и прекрасный вид, открывающийся с террасы Большого дворца, всегда располагали к неспешным, дружеским беседам. Говорили, впрочем, чаще о делах, ревниво храня в себе сомнения и муки, щадя друг друга по молчаливому согласию в тяжёлые дни. Иногда всё же прорывались в разговорах личные переживания. А этот вечер своей безмятежностью, своей тихой красотой располагал к задушевным беседам. Тем более что после четырёх месяцев борьбы явились первые проблески меж чёрными тучами, и уже можно было подвести кое-какие промежуточные итоги, оглядеться.

Как известно, Император Павел Петрович отменил пожалования орденов, учрежденных Императрицей Екатериной 2-й — св. Георгия и св. Владимира, оговорив, впрочем, при отмене награждения ими, что «все постановления», связанные с их пожалованием, «остаются неизменными». Однако 31 декабря 1797 года Император Павел 1-й установил особую одежду для кавалеров Военного ордена, состоявшую из бархатного сюпервеста оранжевого цвета, обшитого вокруг золотою с канителью бахромою; на нем черные широкие бархатные кресты, спереди и сзади.

«Наши управленцы не скупятся на приятные сюрпризы. Получила сейчас повестку явиться с паспортом в райсовет по эвакуации. Сейчас идет бешеная высылка людей, т. к. иначе нельзя же назвать насильственную эвакуацию. При эвакуации человек теряет право на свою площадь и имущество. Для меня эвакуация равносильна смерти, и лучше уж покончить с собой здесь, чтобы не умирать от сыпняка в вагоне. Чудовищно. Целую жизнь собирала книжку за книжкой, если что и ценю, это умственный уют, свой угол. И вдруг все бросить и с 50 рублями в кармане ехать неведомо куда, куда глаза глядят. Может ли быть что-нибудь ужаснее, нелепее в своей жестокости, циничнее наших нравов, правительственного презрения к человеку, к обывателю. Слов не нахожу. Пойду завтра в Союз композиторов и скажу Валерьяну Михайловичу, чтобы делал что угодно, чтобы отменить эвакуацию, а то я в самом деле повешусь; к сожалению, отравиться нечем. […] В мои годы быть выброшенной на улицу, превратиться в нищую, без угла! С собой можно взять только 30 кг, взять столько, сколько можешь сама поднять и нести. Следовательно, мне надо брать не более 10 килограмм». 23 июня 1942 г.

...