В церкви, на средине, пели величание, а в алтаре было сумеречно, маленькие цветные лампадки клали фантастические тоны на иконы, стены, людей. Было тихо, и изредка, в промежутках между пением, слышалось, как на средине церкви звенит в руках ректора маленькое золотое кадило. В раскрытую форточку доносились с улицы шум экипажей, крики, и было видно, как посинел там воздух и сверкали крупные весенние звезды... И почему-то казалось, что в алтаре пахнет распустившимися тополями...

14 марта (1 марта ст.ст.) Русская Православная Церковь чтит память мученицы Дарии Зайцевой. В 1938 году ее расстреляли на Бутовском полигоне. На допросе она не отрицала, что отрицательно относится к советской власти из-за гонений на Церковь.

В советское время деятельность русской промышленности дореволюционного периода и людей, двигавших ее вперед, предавалась очернению. Официальная пропаганда силилась принизить ее достижения, чтобы на фоне этого выглядели более внушительными стройки социализма. Печальной была и участь большинства заводчиков и фабрикантов: если им не удалось бежать за границу, то они становились жертвами красного террора либо свирепой социальной дискриминации как "эксплуататоры" и лишенцы. Подобно тысячам других выдающихся деятелей отечественной индустрии, дожившие до революционного лихолетья, Башкировы претерпели именно это. Матвей Башкиров и его сыновья, Николай и Виктор, подвергались неоднократным арестам, лишению прав, были лишены средств к существованию.

«Покайтесь, приблизилось Царствие Небесное!» Так три недели тому назад взывала к нам св. Церковь. Но и в сегодняшний день зов тот же самый. Весь вопрос в том, как мы к нему относимся. Как к словам только? Или же как к великому зову Церкви Христовой, Матери нашей, которая знает, что нас ожидает, и потому взывает к нам: Покайтесь! Другими словами: просмотрите себя внимательно, потому что наступает особый момент: как в физической природе, скоро уже воссияет яркое солнышко и раскроются его теплые лучи. И это будет действием Творца вселенной, – так же, от того же Творца вселенной разольются по душам нашим духовные лучи и согреют нас духовным теплом.

Неудача постигшая вооруженное выступление белых, повела к укреплению коммунистической власти в России. И потому историк, исследующий пути и судьбы русской революции, должен будет всесторонне изучить те причины, которые вызвали неудачу белого оружия.

Авторская программа Виктора Правдюка о событиях, предшествовавших началу Великой Отечественной войны. Об обстановке, сложившейся в политической, экономической жизни Советского Союза накануне войны. 2016. г.

Большевики-самозванцы, вели ожесточённую и непримиримую борьбу не только со всеми наиболее сильными людьми, но и с православием, закрывая храмы и истребляя священнослужителей. До повального массового уничтожения домашних церквей во всех избах дело не доходило – на такой варварский и богохульный подвиг они не отваживались. Поэтому в крестьянских избах, которые большевицкая стихия разорения и истребления обошла стороной, оставались красные углы с иконами и сохранилась древняя традиция регулярно обращаться в молитве к Богу.

ВАСИЛИЙ МИХАЙЛОВИЧ ЧЕРНЕЦОВ родился в 1890 г., происходил из казаков станицы Усть-Белокалитвенской Области Войска Донского. Сын ветеринарного фельдшера. Образование получал в Каменском реальном училище, в 1909 г. закончил Новочеркасское казачье училище. На Великую войну вышел в чине сотника, в составе 26-го Донского казачьего полка (4-ая Донская казачья дивизия). Выделялся отвагой и бесстрашием, был лучшим офице­ром-разведчиком дивизии, трижды ранен в боях. В 1915 году В.М. Чернецов возглавил партизанский отряд 4-ой Дон­ской казачьей дивизии. И отряд этот рядом блестящих дел покрыл неувядаемой славой себя и своего молодого коман­дира. За воинскую доблесть и боевое отличие Чернецов был произведен в подъесаулы и есаулы, награжден многими орденами, получил Георгиевское оружие, был трижды ранен. Однако главное дело жизни «донского Ивана Царевича» было еще впереди...

Непростая эпоха Николая I интересно и обстоятельно отражена в книге Николая Карловича Шильдера (1842—1902), знаменитого русского историка, генерал-лейтенанта, участника русско-турецкой войны 1877—1878 гг. Будучи директором Императорской публичной библиотеки, Н. К. Шильдер имел прямой доступ к уникальным документам и ценнейшим архивным материалам — тщательно отбирая и искусно анализируя их, он до конца жизни работал над историей Николая I. Талантливый, добросовестный и беспристрастный труд о жизни и царствовании императора Николая Павловича станет настольной книгой для всех, кого интересует историческое прошлое России. В книге представлен богатый и во многом уникальный иллюстративный материал, доносящий до современного читателя живой колорит эпохи Николая I. Во времена императора Николая Павловича, обрамленные реформаторскими эпохами Александра I и Александра II, завязывались главные узлы противоречий общественного развития России, разбрасывались многие камни преткновения в ее геополитике, перелистывались славные исторические страницы: подавление выступления декабристов и польского восстания, Синопское сражение и оборона Севастополя. Вот уже полтора столетия историки ломают копья, оценивая царствование Николая I, чья двухметровая фигура отбросила тень на драматический тридцатилетний период русской истории. «В нем много прапорщика и немного Петра Великого», — отозвался А. С. Пушкин об императоре, который через несколько лет оплатит долги погибшего поэта, назначит пенсию его вдове и детям.

И ведь вот дикость – вся их «любовь» к «былой России» вылилась в ненависть к России теперешней, не режиму, но самой стране, в ненависть и презрение к отдельно взятому русскому человеку и всему русскому народу в целом. И это почитали они своей «фигой в кармане», хотя именно в этом шли рука об руку с российскою властью, питавшей вполне сходные чувства к русским людям.

Наполеоновские офицеры свидетельствуют: «Среди вражеских стрелков, засевших в садах на правом берегу Днепра, один в особенности выделялся своей отвагой и стойкостью. Поместившийся как раз против нас, на самом берегу за ивами, и которого мы не могли заставить молчать ни сосредоточенным против него ружейным огнем, ни даже действием одного специально против него назначенного орудия, разбившего все деревья, из-за которых он действовал; он всё не унимался и замолчал только к ночи. А когда на другой день по переходе на правый берег мы заглянули из любопытства на эту достопамятную позицию русского стрелка, то в груде искалеченных и расщепленных деревьев увидали распростертого ниц и убитого ядром нашего противника – унтер-офицера егерского полка, мужественно павшего здесь на своем посту»[1].

Про эту власть я плохо, что помню. Знала, что Ленин правителем был и, что его, будто, убили. После него неразбериха какая-то была. Потом Сталин пришёл. Но нам не до власти было. Мы ею не интересовались. Нас земля к себе просила. Мы на ней с утра до ночи трудились. Она нам хороший урожай давала. В двадцать девятом году нас опять власть стала прижимать. Коммуны выдумала. Потом в колхозы всех стали сгонять. Я уже тогда замужем была. Вот тут мы потеряли всё! Которые из хозяев хорошо работали и богато жили, их в ссылку отправляли. Кто-то из них в лес убегал. Тем, кого в ссылку отправляли, считай, повезло. А многих из богатых зимой сажали на сани, отвозили в лес и там оставляли. Ни ружей, ни инструментов им брать не разрешали. Сколько их там поумирало! Это всё были рабочие-труженики! Говорили, что многие бежали. Может, дай Бог, спаслись?! Которые из деревенских только языком чесать умели, жили в бедности и нищете, те нас и пограбили. Да ещё понаехали к нам из голодной России. Всех тружеников и поугробили. Они то и развезли землю по пустырям. Такая боль у людей стояла от этого! Не прошла она у меня и до сих пор.

Человек никогда не бывает до конца удовлетворен. В нем всегда возникают новые стремления, всегда громоздятся новые желания и новые потребности. Достаточно ему лишь заглянуть в будущее или подумать о «завтра-послезавтра», как начинают бурно разрастаться сорняки заботы. Ибо будущее всегда туманно; и кто знает, что поджидает меня завтра-послезавтра? А в мире буржуазной самостоятельности и самообеспечения, где каждый думает о себе и только о самом себе, где никто не думает о другом, где все вокруг так адски жестоко хозяйничает, — там системой жизни становится неуверенность, а неприятный, неожиданный случай — властелином будней. Забота держит всех нас в цепких когтях. Как мусор на улице, подхваченный и несомый порывом ветра, она входит к нам в открытое окно будущего. Так было всегда, так будет всегда. Что можно здесь «преодолеть»?

Физика оперирует такими абстрактными понятиями, как материальная точка, абсолютно твердое тело, количество движения… По-видимому, по этой причине нередко говорят: «Физика – наука о неживой природе». Из этого как будто бы следует, что для живого мира, в том числе для человека, должны существовать какие-то особые законы. Но еще в XVI веке Леонардо да Винчи утверждал, что «наука механика потому столь благородна и полезна более всех прочих наук, что, как оказывается, все живые тела, имеющие способность к движению, действуют по ее законам».

«Истина – не в моде», - констатирует Лермонтов. Живая Истина с Неба – не философская система, но Сам Господь. Бог не только дает человеку дар правильного различения добра и зла, но воплощается в Человека и проходит на земле через все ужасы сатанинской и человеческой злобы, исполнив Свой же Закон Любви. «Человек, знающий Бога, - добр; а, когда он не добр, то значит, не знает Бога и никогда не будет познан от Него: ибо единственный способ к познанию Бога есть доброта» (преподобный Антоний Великий). Только работающий Богу, соработник Всевышнему может иметь силу противостоять злобе, как это непоколебимо делал Лермонтов. За это он и всенародно любим.

На все четыре стороны война.
Дай Бог, спокойной жизни вашим стенам.
Который день пульсирует по венам
С безбожной ровной скоростью она.

Тихая, прямая улица с двумя рядами разросшихся акаций шла прямой стрелой от Нахичеванского базара и уперлась в ограду обширного двора Софиевской церкви. Вдоль ограды вкруговую липы и тоже акации, в перемежку с кустами сирени, а между ними скамеечки, такие одинаковые, какие можно всегда видеть на всех улицах, почти у каждых ворот. Запах цветущих деревьев и сирени был слышен далеко вокруг ограды и вместе со свежим ветерком вливался в открытые окна и двери храма и смешивался с голубой пеленой ладана, что струйками поднимался ввысь от кадила в руках священника.

К исходу осени все затихло, и в Москву начали постепенно возвращаться жители. Они встретили на своих пепелищах большой недостаток в продовольствии и нужных вещах к обзаведению начального хозяйства, и эта общая потребность повсюду стала известна. Я решился просить у родительницы позволения ехать мне с Михайлом в Москву с товарцем. Долго не соглашалась, наконец отпустила. На двести рублей своих купили, да на триста одолжились сапогами, чулками, рубашечным холстом, мелочью для обихода чернорабочих людей. В шесть дней наш обоз благополучно доехал и остановился на постоялых дворах у Креста. Наутро же явились покупатели, и разом все начисто разобрали. Получив деньги с хорошею пользой, пошли смотреть Москву. Крайняя часть, где мы пристали, не имела почти признаков разорения, но когда пошли дальше за Сухареву внутрь, повсюду опустошение. В самом Городе Китае ужасно было глядеть: обгорелые дома, развалины, без стекол окна, везде по лавкам пустота. А как увидели разрушенный Кремль, дрогнуло сердце и слезы полились ручьями. За полтора-два года с покойным родителем я видел Кремль во всей его красе!

В начальный период тех событий Русских еще не трогали, только грабили квартиры уехавших. Даже на домах писали: «Русские! Не уезжайте! Нам нужны рабы и проститутки!». Согласитесь, весьма «доброжелательное» пожелание, еще грозились вешать на каждом дереве, что тоже никак не может считаться попыткой выгнать. Позже, в квартирах Русских раздавались телефонные звонки: « Ты еще живой?- интересовались звонившие- «И не уехал? Хочешь я помогу тебе отправить в Россию вещи, а ты мне оставишь квартиру? Не хочешь, тогда так заберем!». За трехкомнатную квартиру в центре города Русским тогда предлагали не больше 20000 рублей и, зачастую, оформив документы, убивали, получая и квартиру и деньги.

Мы — русские! Как вам объяснить, какое это счастье — быть русскими, возрождать традиции, творить историю, строить Новую Россию. Мы — Россия. Возрожденная Русь. Мы есть и будем!