Это было в деревне во время коллективизации. Меня разбудил ночью вой бабы. Она орала. Нет, это не точное определение — она выла. Как воет корова на бойне перед тем, как ее убьют. От такого воя дрожь по телу идет, мурашки бегают, делается холодно. Мы тогда все проснулись и молчали. Было темно, но от страха казалось, что глаза светились. В окно нам было видно, как против нашего дома, во дворе, вцепившись в рога коровы, баба не отдавала ее тем, кто пришел забирать скот в общественное стадо. Коллективизация проводилась немыслимыми темпами. Того, кто не шел добровольно в колхоз, загоняли туда силой и отбирали скот. При свете керосиновой лампы и керосиновых фонарей там, во дворе, было видно, как военный бил плеткой по рукам бабу, не отпускавшую корову. Корова от каждого удара шарахалась вместе с бабой до тех пор, пока руки ее не оторвались. Корову выгнали на улицу. Те, кто был с фонарями, ушли вместе с коровой. Старик с керосиновой лампой стоял молча. Юлька и Фроська, жившие напротив, поднимая упавшую мать, что-то выкрикивали вдогонку тем, кто увел корову. Слов их я не запомнил. Остался в ушах вой их матери. И теперь, через пятьдесят лет, стоит мне закрыть глаза, я слышу этот вой.

Разбив противника в Восточной Галиции, наша 3-я армия перешла через реку Сан, про­двинулась значительно вперед, произвела лег­комысленный - и поэтому неудачный - штурм Перемышля и остановилась. В это время я возвращался из Киева по излечении от ранения, полученного в первом бою, и, проходя по доро­ге всевозможными этапами, мог видеть, что штаб 3-й армии переместился в Ярослав, штаб 11-го армейского корпуса - в Пржеворск, а штаб 32-й пехотной дивизии с управлением 32-й артиллерийской бригады - в село, назва­ния которого теперь не помню (хотя и помню, в сметане, а командир бригады сказал: «На­чался штурм Перемышля», что вызвало пес­симистические предсказания присутствовав­ших).

Критикуя в „Русской Жизни" статью Ирины Гинсбург из Москвы, напечатанной в „Нью Йорк Тайме", в которой она била в набат, что вот- вот явятся русские погромщики и уничтожат всю ее семью, я коснулся истории русских беженцев из Закавказских республик в Москве, в том числе и из Армении, народу которой Россия в течении ста лет столько сделала. Мне пришлось коротко упомянуть о русских военных действиях против турок в 1914-15 годах, которые содействовали спасению многих тысяч армян. Неожиданно на меня обрушился г-н Тигран Киракозьян, обвиняя, кроме всего прочего, в искажении фактов. Он утверждал: „Стремительное наступление, как называет г-н Пагануцци, вылилось в кровавую бойню, уничтожишую десятки тысяч жителей города Ван". Для того, чтобы разобраться в событиях того времени на Кавказе, обратимся к истории русско-армянских отношений.

Эта необъявленная война на Кавказе началась еще при Александре I, когда новым наместником края был назнач боевой генерал, прославивший себя в Отечественной войне 1812 года, Алексей Петрович Ермолов. Она продолжалась когда на престол взошел Николай I и многие офицеры участники декабрьского восстания были отправлены рядовыми в действующую Кавказскую армию. Она стала уже привычной составной частью русской жизни во времена Лермонтова, Толстого и нашла свое отражение в их творчестве.

Страшно начинался год 1918-й… Не успели отпраздновать Рождество, как уж на другую ночь Ялту захватили большевики. Уже в полдень было объявлено, что отныне единственной властью в городе является местный совет, а под вечер прибывшие из Севастополя матросы принялись за повальные обыски. Похолодело сердце Ольги, когда раздались грубые крики на Нижне-Массандровской, а через несколько минут удары кулаков и прикладов обрушились на ворота дачи семьи Иваненко.

- Ваше высокопревосходительство, там матросы! – сообщил перепуганный дворецкий. – Требуют впустить их для производства обыска. Мандатом тычут… И кабы только мандатом! Так ведь ещё пулемётами и штыками!

Дед был выбран всей деревней в церковные старосты. Его уважали за трезвость, доброту и за могучую работоспособность. Он не знал усталости и работал вместе со своими сыновьями «одним хозяйством», пока все не разорили, не обманули и чуть не убили. И вели его на расстрел два пьяных никчемных мужика из ближней деревни. Вели «расстрелять» как «кулака», а моя Нюра бежала рядом со своей старшей сестрой Лизой и просила: «Дяденьки, отпустите. Дяденьки, не трогайте». А дед сказал: «Отведите подальше, чтобы девочки не видели». Тут верхом на лошади подъехал третий («начальство, наверное, ихнее» — как мама сказала) и закричал: «Отпустить Сергеева велено. Не было у него работников». И дед пошел, тяжело ступая, к построенному своими руками дому, держа за ладошку Нюру-«поскребыша».

Еще 500 лет тому назад, когда турки утвердились в Европе и начали теснить Кавказ, намереваясь завладеть Грузией, грузины впервые обратились за помощью к России, иповедовавшей с ними одну веру. Но Россия тогда не могла помочь им: она была сама еще очень слаба, так как только незадолго перед этим стряхнула с себя татарское иго, тяготевшее над ней целых 250 лет. В первый раз Кавказу помог русский царь Иван IV из Дома Рюриковичей, пославший свои войска на защиту принятых им в свое подданство кабардинцев и живших рядом с ними русских вольных людей — казаков от нападений ханов крымских. При устье Терека построена бь даже русская крепость Терки, служившая оплотом против персов, господствовавших над Дагестаном и всем кавказским побережьем Каспия.

Эдуарду Степановичу Кочергину, главному художнику БДТ им. Г. А. Товстоногова, 22 сентября исполняется 80 лет. Однако он известен не только как художник, но и как писатель, автор автобиографических книг «Ангелова кукла» и «Крещённые крестами», театральных «Записок Планшетной крысы». В 2012 году в издательстве «Б.С.Г.-Пресс» вышел сборник «С глазу на глаз» — собрание интервью критика Николая Александрова с современными русскими писателями. Среди прочих туда вошла расшифровка многочасового разговора с Эдуардом Кочергиным. «Лента.ру» публикует фрагмент беседы, в которой он рассказывает об аресте родителей, жизни в детприемниках, обучении в художественной школе и представлении блокадных детей о том, что такое мороженое.

Даже в удивительно богатой, самобытной русской культуре Владимир Одоевский — фигура уникальная. Друг Пушкина, талантливый прозаик, сказочник, музыковед, прекрасный химик, механик-изобретатель, умнейший чиновник — он в первую очередь был по духу просветителем. Славился и как искусный кулинар: выдумывал новые, невиданные прежде блюда. Результаты своих изысканий изложил в виде иронических лекций от имени «господина Пуфа, доктора энциклопедии и других наук о кухонном искусстве». Василий Розанов называл его «предшественником философских диалогов у Достоевского». Такого рода диалоги можно найти в книгах Одоевского, а когда-то они звучали в его салонах, в которых всегда эмоционально говорили о высоком. За всезнание, разнообразные умения, стремление все и вся постичь Владимира Федоровича именовали «русским Фаустом», вот только душу дьяволу он не продавал.

После возсоединения с детьми княгиня лишь месяц прожила в Стокгольме. Она не хотела больше внимать слухам о «спасении» Царской Семьи и Иоанна Константиновича, которые обильно переливались к ней от свекрови Елизаветы Маврикиевны. В начале января 1919 г. княгиня вместе с детьми переехала в Копенгаген. Несмотря на личное горе, Елена Петровна сделала все, что было в ее силах для тех людей из ее окружения, кто находился в тяжелой жизненной ситуации в России. Княгиня передала денежные средства и составила длинный список лиц, кому, по ее мнению, следовало оказывать возможное содействие. В нем были четыре Великих князя в Петропавловской крепости, вскоре расстрелянные большевиками и др. Через два месяца, в марте, княгиня была уже в Швейцарии, где побывала в Люцерне у Королевы Ольги Константиновны, затем она у Королевы Итальянской. Елена Петровна никак не могла найти себе места, мысль о гибели родных и близких постоянно преследовала ее: “я так мучаюсь, когда думаю об этой их минуте перед смертью, такой ужасной. Ночью, когда я просыпаюсь, я думаю об этом и так нетерпеливо жду утра” [НБС. Р-699 / I / Д. 8, с. 4.] В мае княгиня была в Каннах /…/ Там ее посетил С.Н. Смирнов, освобожденный из московской тюрьмы по настоятельному требованию Елены Петровны /…/ Об этой встрече он рассказал жене, Наталье Александровне Смирновой, в письме от 17 мая 1919 года. Конечно, Елена Петровна все еще втайне надеялась, что Смирнов привезет ей какие-то хорошие вести о муже, однако, он подтвердил то, что она знала и раньше. Его сообщение “произвело ужасное впечатление на княгиню… Знаешь, Ната, это было такое искреннее, такое сердечное горе, что я не знал, как ее утешить… Мне было ужасно жаль ее”. Затем они обсуждали планы княгини поехать в Екатеринбург за телом мужа [НБС. Р-699 / I / Д. 8, с. 3-4]» [2].

Владимир Стасов в силу разнообразности своих интересов стал, можно сказать, неофициальным куратором русской культуры XIX, золотого для неё, века. Влияние его, как литературного, музыкального критика и критика в области живописи было велико и всеохватно.

В то время как в Польше, в районе Лодзи, заканчивалось в пользу Германии одно из самых кровопролитнейших сражений 1914 года, на юге, в Западной Галиции, наша 3-я армия подходила к самому Кракову, который она уже охватывала с востока и с северо-востока. С севера приблизился к Кракову левофланговый корпус нашей 9-й армии, и туда же спешила со стороны Радома наша гвардия.

К концу лета 1919 года в Владивостоке было, вероятно, больше военных, чем гражданских лиц, а в начале, сейчас же после объявления указа о призыве интеллигенции, - интеллигенция чрезвычайно боялась призыва, и приходилось устраивать на нее облавы. Отряды стрелков и юнкеров перегораживали улицу и требовали у прохожих предъявления удостоверений о выполнении воинской повинности. Таким путем было набрано тоже мало солдат. Тут же на улице всех задержанных сажали на грузовые автомобили и отвозили в казармы воинскаго начальника, а через несколько дней они уже лихо маршировали по улицам, распевая песни о соловье-пташечке. А еще через некоторое время почти все они рассасывались по учреждениям, созданным для обороны...

...

Ровно 95 лет назад в Москве на Всесоюзном съезде безбожников было основано движение «Юных воинствующих безбожников». Это конкуренты пионеров, которых стали натравливать на верующих родителей

Ровно 95 лет назад в Москве на Всесоюзном съезде безбожников было основано движение «Юных воинствующих безбожников». Это конкуренты пионеров, которых стали натравливать на верующих родителей

Ровно 95 лет назад в Москве на Всесоюзном съезде безбожников было основано движение «Юных воинствующих безбожников». Это конкуренты пионеров, которых стали натравливать на верующих родителей

Ровно 95 лет назад в Москве на Всесоюзном съезде безбожников было основано движение «Юных воинствующих безбожников». Это конкуренты пионеров, которых стали натравливать на верующих родителей

Ровно 95 лет назад в Москве на Всесоюзном съезде безбожников было основано движение «Юных воинствующих безбожников». Это конкуренты пионеров, которых стали натравливать на верующих родителей

265 лет назад, в августе 1759 года, русский полководец генерал Салтыков при Кунерсдорфе разбил войска «непобедимого» прусского короля Фридриха Великого. Русские солдаты полностью разгромили прусскую армию. Пруссия оказалась на грани капитуляции, её спасла только пассивность Австрии, которая бездействовала, опасаясь усиления России.