12 ноября 2017 года в Москве скоропостижно скончался русский военный историк Александр Ильич Дерябин Увы. сейчас уже выросло поколение интересующихся ратным прошлым Отечества, которому эта фамилия ничего или почти ничего не говорит...
Между тем. именно А. И Дерябин стал одним ил первых, кто ещё в конце 1980-х - начале 1990-х годов начал изучать военную историю Белого движения и заложил основы этого (ныне весьма популярного) направления историографии.

- Немцы дураки! Большевики, как только укрепятся, намылят им шею! И не только им! Но и подлецам-союзникам! И это будет величайшая победа, триумф России!

Тягаев с удивлением смотрел на бывшего друга:

- Павел Юльевич, да вы бредите! Уж не больны ли вы? Россию они победят, прежде всего! России не будет! А потому победит не Россия, а большевизм, эта страшная зараза, которая уничтожает всё живое!

- Как вы можете говорить такие слова, полковник?! «России не будет»! Или вы считаете, что Россия это только мы с вами? Монархия? Аристократия? Россия больше нас всех! Не будет той России, в которой мы выросли, но будет иная, новая, великая, и ей мы будем нужны, и ей я буду служить!

- Вы дурак, простите, - резко оборвал Пётр Сергеевич. – Разумеется Россия это не мы, не Государь Император, не аристократия и интеллигенция. Но, чёрт возьми, по-вашему, Россия – это Бронштейны, Урицкие, Обфельбаумы, Гоцы и прочая «черта оседлости»?! Это Марксы, Люксембурги и Цеткины?! Это та шпана, которую вы выпустили из тюрем и наёмники, которых вы набрали по всему свету?!

В «Очерках русской смуты» генерал Антон Иванович Деникин, бывший командующим Добровольческой армией, дает характеристику одного из белых офицеров. И та же оценка в значительной мере может быть отнесена и к Заурбеку Асланбековичу Даутокову-Серебрякову: «…был молод, малого чина и военного стажа и никому не известен. Но проявлял кипучую энергию, смел, жесток, властолюбив и не очень считался с моральными предрассудками. Одна из тех характерных фигур, которые в мирное время засасываются тиной уездного захолустья и армейского быта, а в смутные дни вырываются кратковременно, но бурно на поверхность жизни».

В данной работе на суд читателю выносится история жизнедеятельности выдающегося полководца русской армии, героя Кавказской войны Муравьева Николая Николаевича. Удивительно, имя этого талантливого генерала почему-то, в отличие от остальных персонажей войны на Кавказе, широкому кругу читателей мало известно. А ведь Николай Николаевич внес немалый вклад в историю России: был наместником Кавказа, героем Восточной войны и т.д. Перечень битв, в которых принимал участие Муравьев, займет не одну страницу книги. О жизни прославленного полководца лучше не расскажешь, чем лаконично и кратко по - воински написано на его надгробии в городе Задонске: «Николай Николаевич Муравьев. Начал военное поприще Отечественной войной 1812 года, кончил Восточной 1856 года под Карсом». . В этих, по-армейски строгих словах умещается глубокий смысл – смысл жизни человека, отданную служению во славу Отечеству.

В 1929 г. Благовещенский собор как культовое учреждение был окончательно закрыт, колокольня и купол уничтожены, богатое церковное имущество реквизировано, а помещение переделано под театр. Погибли замечательные настенные росписи. В настоящее время здание собора возвращено Церкви и восстанавливается. Божьим промыслом не утеряна могила убиенных Чернышевых, теперь на ней установлен православный крест. А свой, Богом возложенный крест пастырского служения протоиерей Николай с честью нес всю свою жизнь, до мученического конца.

Когда началась коллективизация, начался настоящий грабеж. Приходили чужие люди. Всё, что было можно забрать, уносили и уводили. Отбирали дом, скотину, одежду, хлеб, амбары - все до последней горстки муки, несмотря на то, что в доме полно детей, и их надо было чем-то кормить. Люди, конечно, пытались протестовать, поднимали восстания. Но что толку? Раскулачивали тех, кто трудился от зари до зари, а кто был побогаче, те доставали справки и уезжали из деревни. Остальных выселяли на Урал в тайгу на лесоповал. Брать с собой было нечего. Всё уже до этого отобрали. На телегу посадят детей и отправляли. Всей деревней, у кого, что было, одевали тех ребятишек. Деревня наша стояла на берегу озера, кругом березняк. Народу было много в деревне. А потом деревня стала потихоньку вымирать: кто уехал сам, кого сослали. Слава богу, нашей семьи это не коснулось. В колхоз загоняли насильно, запугивали, отбирали, землю, покосы. А без земли, что делать крестьянину? И что приходилось нам делать?

В июне 2014-го в Киеве был арестован профессор, объявленный российским диверсантом. Имя арестованного следствие не обнародовало. По данным СБУ, еще в 2005 году мужчина отправился в Россию, где якобы его завербовали представители российских спецслужб для проведения провокаций на территории Киева. Как утверждают следователи, профессор должен был держать связь с куратором по имени Александр Вячеславович только при помощи мобильного телефона.

В октябре 1946 года, в Швейцарии умер Морис Конради, русский офицер, белогвардеец. Именно он в мае 1923 года застрелил в Лозанне советского полпреда и партийного публициста Вацлава Воровского. Однако суд присяжных оправдал и убийцу, и помогавшего ему совершить преступление Аркадия Полунина.

Украинский фронт. Танков наступало четыре. Первые два подбили, третий стал отходить, но четвёртый прорывался к нашим окопам. Двадцать метров - и раздавит всех, немец идёт неуязвимый под русским огнём. Рядом с нашим обречённым стрелковым отделением залегла бригада чехов. И один из них видит, как из соседнего окопа выползает худенький лейтенантик и на животе быстро двигается в сторону «Тигра», бросает под него связку гранат - и вспыхивает вместе с танком. Наступление идёт вперёд. А позже выжившие собирают с поля раненых. И чех Петр Герц (так его звали) видит, как шевелится рядом с остовом «Тигра» засыпанный землёй лейтенант, подорвавший танк. У него оторвана одна рука, вторая болтается на сухожилии, лицо в крови, и оно - девичье.

Два мирянина православной Германской епархии непосредственно участвовали в антифашистском сопротивлении и были казнены Лиана Берковец принадлежала к берлинской группе Риттмейстера («Красная капелла»), а Александр Шморель – к мюнхенской «Белой розе». Среди мучеников Германской епархии РПЦЗ была и группа чешских православных священников и мирян. В крипте собора святых Кирилла и Мефодия в Праге с 30 мая по 17 июня 1942 г скрывались заброшенные из Англии чехословацкие парашютисты, которые 27 мая смертельно ранили одного из высших чиновников III Рейха Гейдриха. 18 июня к православному собору прибыли гестаповцы, около двух часов продолжался неравный бой, в котором парашютисты погибли Вскоре гестаповцы обрушили террор на Православную Церковь Священников, укрывавших парашютистов, и самого владыку Горазда арестовали и вскоре расстреляли Декретом от 26 сентября 1942 г часть церкви в протекторате, которую возглавлял епископ Горазд, была запрещена, ее имущество конфисковано, а священнослужители и многие рядовые верующие отправлены на принудительные работы. В 1962 г. владыка Горазд был причислен к лику святых в Сербской Церкви, а в 1987 г. – в Чехословацкой Православной Церкви.

Например, начальник Барнаульского оперсектора ОГПУ И.А. Жабрев сознательно вязал свой аппарат кровавой порукой, одновременно воспитывая у следователей чувство безнаказанности: сами арестовали сотни крестьян по поддельным справкам о кулацком происхождении, сами пытали, сами и расстреляли. Все концы в воду. Расстрел 327 осуждённых по заговору в «сельском хозяйстве» в ночь на 28 апреля 1933 г. был осуществлён 37 сотрудниками оперсектора под руководством помощника Жабрева П.Ф. Аксёнова. Массовые казни остальных жертв этого «заговора» были осуществлены в большинстве подразделений полпредства, причём только в Омском оперсекторе основная нагрузка выпала на долю комендантского состава; в остальных оперсекторах, городских и районных отделах ОГПУ расстреливали в основном оперативные работники – как руководящие (начальник Томского оперсектора М.М. Подольский), так и рядовые. Отметим, что участвовавший в расстреле 327 «заговорщиков» барнаульский чекист М.А. Клеймёнов несколько месяцев спустя в знак протеста против беззаконий дезертировал из ОГПУ и перешёл на нелегальное положение.

От пребывания в Одессе у меня осталось впечатление, быть может, еще более тягостное, чем от пребывания на Украйне. И pycские способствовали этому не меньше, чем французы. Я чувствовал себя в атмосфере общественного разложения, в стране обреченной большевизму. Было очевидно, что торжество его задерживается только внешней силой, только страхом. Поэтому ухода французов в Одессе боялись совершенно так же, как незадолго перед тем – ухода немцев в Киеве. Всем нам было прекрасно известно, что город кишмя кишит большевиками, что в нем денно и нощно ведется большевицкая пропаганда как среди русского простонародья, так и среди французских солдат. Доходили сведения (потом по уходе французов подтвердившиеся), что весь город разделен большевиками на участки, что в каждом участке имеется заранее намеченный комиссар, что существует уже, хотя пока на нелегальном положении, совет рабочих депутатов, который только ждет благоприятной минуты, чтобы объявиться и организовать восстание. Обыватели об этом знали, полиция или не знала, или не хотела знать, или не умела выследить.

Её звали Мария Лангталер. Она жила в центре Третьего Рейха. Четверо её сыновей один за другим ушли на войну, и Мария страшно боялась потерять их. Поэтому она поклялась каждый день ходить в церковь и молиться за возвращение своих детей. Но молиться можно не только словами. Однажды, на исходе зимы 1945-го, в её дом постучали. Истощённый до последней крайности человек на плохом немецком представился переводчиком и попросил поесть. В это время по всей округе шла страшная охота за тремя сотнями советских военнопленных, бежавших из лагеря Маутхаузен. Страшная, потому что все пойманные уничтожались, часто местными жителями – они получили на это разрешение. Жена одного фермера услышала вечером шорох в хлеву для коз. Она привела мужа, который вытащил пленного из укрытия и ударил ножом в шею. Когда из раны хлынула кровь, жена фермера прыгнула к умирающему и дала ему пощёчину. Она не могла упустить этого шанса – стать участницей безнаказанного убийства. В документах СС эта история получила название Muhlviertler Hasenjagd – «Мюльфиртельская охота на зайцев».

Годы летят, и нас, живых свидетелей борьбы за честь и бытие Великой России, становится все меньше. Вот почему, я считаю своим долгом, не ожидая юбилейных сроков, молодежи рассказать а старикам напомнить о совершенных российскими патриотами подвигах. Кто знает, чья очередь переступить за порог вечности? В будущем 1958 году исполнится 40 лет тяжелому, но малоизвестному походу — отступлению остатков Терского фронта на Кубань, на соединение с Добрармей.

Событие, о котором пойдет речь, представляет собой типичнейший образчик поведения большевиков в годы Гражданской войны, не выделяясь особо ни по количеству жертв, ни по методу осуществления. Однако, в свое время оно получило громкий резонанс благодаря тому, что произошло при власти в Приморье «демократического», формально не большевистского, правительства. Впрочем, в дальнейшем эпизод этот оказался совершенно забыт, и в печати не освещался. В России он тем более не был известен.*

Каждая серия 50-серийного документального цикла Виктора Правдюка рассказывает об одном из поэтов, посвятивших свое творчество Великой Отечественной войне.

Книга «Офицеры российской гвардии в Белой борьбе» представляет собой восьмой том серии, посвященной истории Белого движения а России по воспоминаниям его участников. За небольшим исключением, помещенные в томе материалы никогда не издавались, а опубликованные за рубежом представляют собой библиографическую редкость. Том снабжен предисловием и обширным комментарием, содержащим несколько сот неизвестных и публикуемых впервые биографических справок об авторах и героях очерков. Книга и вся серия входят в реализуемый издательством «Центрполиграф» издательский проект под общим названием «Россия забытая и неизвестная». Книги серии, как и всего проекта, рассчитаны на широкий круг читателей, интересующихся отечественной историей, а также на государственных и общественно-политических деятелей, ученых, причастных к формированию новых духовных ценностей возрождающейся России.

Выпал глубокий снег. Потом пошел дождь с ветром. Все деревья и кусты обледенели, стали стеклянными. Жители попрятались по домам, ждали, пока стихия успокоится, и поминали странствующих и путешествующих, застигнутых метелью и обледеневших в степной вьюге. Да разве мог быть кто-нибудь сейчас в степи? Но в степи люди были. Как привидения, двигалось шествие сомкнутых в строю и лежавших на подводах людей. Шел снег с дождем, и бесновался ледяной ветер. Люди шли, и обледеневшие шинели их звенели. Раненые лежали на подводах, как в ледяных гробах, и молились о смерти. Это шла Русская армия: тысяча пятьсот штыков и тысяча пятьсот раненых. Каждый из них нес в своем сердце пламя любви к России, как несут свечу в Великий четверг. Ни вьюга, ни метель, ни ледяной дождь не могли потушить этот огонь и вырвать трехцветный флаг из рук знаменосца Русской земли — генерала Корнилова.

Русская пехота в годы Первой мировой войны успешно практиковала ночные атаки. Но могла ли проводить ночные атаки кавалерия? О ночной атаке русских гусар – эта статья.
 

Как ни странно это может показаться сейчас, но многие ныне популярные детские парки, торговые центры и даже элитные жилые комплексы располагаются на местах, где некогда были обширные древние кладбища. Что же осталось от давно исчезнувших захоронений? Подробно про все кладбища рассказывать не имеет смысла, рассмотрим самые большие и самые известные – Дорогомиловское, Лазаревское, Семёновское.