Все служащие в институте обезпечены и имеют постоянную службу. В этом отношении они живут нормальною жизнью, не думая о завтрашнем дне. Многие служат здесь уже 8-10 лет и обзавелись имуществом. Некоторые даже ведут свое хозяйство и держат свиней. Вот почему и психология их не та, что у рядового беженца. Это скорее эмиграция, чем беженство. Так, в сущности, и называют себя беженцы в Новом-Бечее. Общество в Н. Бечее, можно сказать, приобрело устойчивость и потому выработало уже свои традиции, с которыми все считаются. Есть, например, здесь кружок служащих в институте, который обосновался с первого дня приезда в Бечей института. Им, конечно, принадлежит первенство в Бечее, и каждый вновь вступающий в бечейское общество невольно подчиняется уже установившимся традициям.

Как видно, в 1913г уже 73% призывников были грамотными (ну а в 1916г - уже 80% - из другого источника, но вполне согласуются цифры). Конечно, во многих европейских странах грамотность была выше, но, например, в Италии грамотных призывников было еще и в 1900-х годах всего на 10% больше, чем в РИ – вполне сравнимые цифры. Пр этом, как видно, при Николае II грамотность росла очень быстро — в среднем на 2% в год, а после 1913г еще быстрее, так что примерно к 1926 году можно было бы ожидать почти поголовной грамотности. Что было после 1917г на самом деле, при большевиках, мы увидим ниже, при сравнении грамотности в 1917 и 1927гг.  В последующих изданиях БСЭ (было ещё два) этой таблицы уже не показывали, а Россию представляли данными только XIX века. Т.е. намерено скрывая бурный рост грамотности в XX веке при Николае II и пытаясь весь рост грамотности приписать советской власти. Но прежде чем рассказать о бурном росте образования (как школьного, так и высшего) в правление последнего Государя, посмотрим внимательнее, что было в XIX веке. На самом деле грамотность в русской деревне даже в то время была много выше, чем мы представляем себе, хотя бы и по результатам переписи 1897 года — по многим причинам, изложенным ниже.

Борис Ковригин – единственный из 7 братьев дожил до старости при советской власти. 28.04.1896 родился Борис. Крещен 12.05.1896 в Николо-Иоанновской церкви при Кузнецовской больнице. Восприемники: Губернский секретарь Спиридон Спиридонович Ковригин (это младший единокровный брат его отца) и дочь врача Вера Филаретовна Ковригина (судя по всему, это старшая сестра Бориса).

Документальная кинотрилогия В.С. Правдюка

Мы идём к Екатеринодару. По дороге, однако, узнаём, что, теснимые врагом, екатеринодарские добровольцы оставили город, уйдя в Закубанье. Мы идём их искать. Под Кореневской – сильные бои. Большевики десятками тысяч стали на нашем пути и не пускают нас. Необходимо их сбить и освободить дорогу. Мы своими, в десять раз меньшими, силами это делаем. Нам всякий раз это удаётся, но всякий раз это стоит больших жертв: штыки уменьшаются, а степные могилы и обоз с ранеными увеличиваются.

Заложничество, наряду с кровной местью, относится к одному из наиболее архаичных социальных институтов, широко практиковавшимся человечеством в эпоху родового строя при контактах с чужаками. Заложниками обменивались как залогом верности при заключении договоров. После распада родового строя обычай взятия заложников постепенно становится рудиментом, уступив свое место в системе международных отношений письменным договорам. Возрождение института заложничества приходится на XX век, когда оно вновь стало широко практиковаться противоборствующими сторонами в ходе многочисленных войн и конфликтов1. Практика заложничества является одной из наиболее нелицеприятных страниц истории Гражданской войны в России.

Докфильм

В который раз Агния чувствовала себя виноватой. Ведь она была – из России, а, значит, отвечала за Россию перед всеми и каждым. Пусть и не могла отвечать ни с какой стороны, пусть и сами люди вовсе не винили её ни в чём, а, наоборот, благодарили за помощь, но чувство вины при всяком разговоре о России не оставляло её. Прожив четырнадцать лет в Италии, она осталась русской до мозга костей, и оттого всё, что касалось России, так и не научилась отделять от себя. Когда в марте-месяце Крым был принят в состав России, Агния поймала себя на мысли, что впервые за долгие годы, за десятилетия ей не стыдно за свою страну. Теперь то и дело скребло не душе: уж не в последний ли?..

Мемуары удивительно богаты уникальными материалами: 1. Полный перечень телеграмм, попавших тогда в руки контрразведки и качавшихся финансирования немцами большевиков, 2. Подробное описание всего хода восстания большевиков в июля 1917 года, 3. Материалы по нескольким попыткам немецкого Генерального Штаба купить русские газеты и журналы, 4. Описания последних боев Великой войны разыгравшихся на Северном Кавказе уже после перемирия, при попытке турецкого генерала Энвер-паши создать там независимое мусульманское государство. 5. Описание Петрограда первых недель после Февральской революции и изменения города по мере её «углубления». Лично я очень давно не читал таких насыщенных и интересных мемуаров. Искренне рекомендую их всем интересующимся историей России.

Поздним летом и осенью 1920 года Дроздовской дивизии пришлось обеспечивать широкий участок фронта к востоку от Днепра. Я стянул всю дивизию в кулак в громадное село Новогуполовку на железной дороге Александровск — Синельникове. Стоянку эту прозвали Запорожской Сечью. Мы выставляли во все стороны паутину сторожевых охранений, выходили за них для коротких ударов и снова возвращались в нашу Сечь. Там мы отдыхали и мирно, весело и сытно жили в летнюю пору.

В течение 9 – 14 октября 1937 года капитан НКВД СССР Михаил Родионович Матвеев (образование 2 класса школы - ред.) расстрелял в Сандармохе ровно 1111 человек, значительно перевыполнив тем самым план по расстрелам, единолично расстреливая в сутки около 150 "врагов народа". Сам Михаил Родионович считал, что просто выполнял "производственную задачу".

Зимой 1237 года над всей Северо-Восточной Русью нависла смертельная опасность. Многочисленные орды монголо-татарских завоевателей подошли к границам русских земель. Среди других героических эпизодов тяжелой борьбы против захватчиков немного особняком стоит битва на реке Сити, которая как бы подвела черту войне во Владимирском княжестве.
 

Cегодня была в гостях. Пришел в увольнительную впервые юный ополченец. Впервые увидели его, ранее избалованного домашнего мальчика, интеллектуала и практически аристократа — в военной форме. Пошел Родину защищать, как умеет. Там его знания и ум тоже нужны. Не всем сидеть в окопах, нужны и интеллектуалы. Хотя если придется — готов.

21 мая сего года скончался въ Санъ Франциско исключительно выдающійся пастырь Русской Зарубежной Церкви, замѣчательный церковно-политическій дѣятель, высоко талантливый духовный писатель и прекрасной души человѣкъ, протопресвитеръ отецъ Михаилъ Польскій. Катакомбная Церковь въ Совѣтской Россіи и Русская Зарубежная Церковь многимъ обязана этому скромному великому человѣку.

14 марта 1938 г. (80 лет назад) в тюрьме г.Симферополя были расстреляны инокини Косьмо-Даминиановского и Топловского Свято-Троице-Параскевиевского монастырей. Прошу молитв за МУЧЕНИЧЕСКИ УБИЕННЫХ инокинь: Анисии (ВЖЕСИНСКОЙ), Евдокии (ГЕРАСИМОВОЙ), Ефросиньи (ПЕРЕСЫПКИНОЙ), Ирины (КРИВКО), Неофилы (ЕВТУШЕНКО), Агафьи (КАПЛИ), Анисии (РУБЕЛЬ), Ефимии (ПОБЕДЗИНСКОЙ), Елены (ВОЛОШИНОЙ), Марины (СЕРЕДЫ), Пелагеи (СОРОКИ), Анны (МИЩЕНКО), Марии (КОЖЕДУБОВОЙ).

Я остановился у институтского врача П.И. Пономарева, который пригласил меня приехать прямо с вокзала к нему. Я был рад видеть Павла Ивановича, с которым был хорошо знаком по Лобору. От него я узнал, что начальница института М.А. Неклюдова была в отъезде. Мне пришлось представиться заменяющей ее классной даме В.М. Сербиновой. Я знал, что мой товарищ по гимназии и по университету Дмитрий Николаевич Сербинов, муж Веры Михайловны, живет в Турском-Бечее, но не знал, что жена его служит в институтe. В.М. Сербинова приняла меня исключительно приветливо и познакомила с классными дамами, дежурившими в этот день. От нее я получил приглашение к обеду в общую столовую.

Активистами колхозов становились голь, пьянь, лентяи. Это были все те, кто не хотел работать, но хотел и любил погулять. Вот они-то и прогуляли деревню. Поэтому продуктов по всей стране нигде не стало хватать. Председателями колхозов становились присланные начальством люди. Наши мужики чувствовали землю. Но их до руководства колхозами не допускали. Они оказались не у дел. Им оставалось лишь выполнять приказы, работать и всё отдавать. Лишь бы план был выполнен. Работали с раннего утра и до позднего вечера. Особенно в летнюю пору. Ничего за это не получали. Поэтому и воровали. Воровали все. Исключения, наверное, не было. Это считалось у нас само собой разумеющимся. Мы как бы зарплату себе таким образом брали. Но за поимку могли посадить. Причем, посадить надолго. До колхозов дома на замок не закрывали. Мы же друг друга знали! Доверяли соседям. А потом, когда в колхозах мы стали чужими, стало обычным делом закрывать на замки. Мужики в колхозах часто стали пить. Но когда подходила работа, мы вставали и шли делать дело. Но постепенно мы на работу стали обращать как-то меньше внимания. Не на себя же работали, на дядю.