Наконец - вырвались из этого кошмарного ада. Идем быстро на соединение с Кубанской армией. Позади нас уже сплошное зарево огня, Филипповские хутора, какая-то паршивая болотистая речушка с перекинутым через нее деревянным и тоже довольно-таки паршивым мостиком, станица Рязанская, - и вот мы вышли в расположение аулов. Под Филипповскими хуторами понесли мы большие потери. Мне кажется, что весь первый удар, и довольно-таки тяжелый, принял наш второй батальон. Потеряли мы батальонного командира полковника Мухина, командира роты капитана Петрова, командира 3-го взвода поручика Евдотьева и многих других.

После перехода из станицы Кореновская подошли к станице Усть-Лабинской. Не помню точно, но кажется мне, что наш полк находился на главных силах. Вышли из колонны обоза и, не останавливаясь, двинулись вперед. На подступах к станице бой уже завязался. Мы вышли на открытую местность и, малым полуоборотом вправо, рассыпались в цепь. Ночной переход дает себя чувствовать, идем медленно. Станция осталась влево от нас, и там, видно, дело серьезное, судя по артиллерийскому и ружейному огню.

Царь плачет… Сердце каждого сжалось от боли. Какая обреченность во всем его облике! Хотелось собрать его слезы как святыню, хотелось ободрить его. Но вот, после выразительной, говорящей тишины снова загремело еще более мощное «ура!». И когда Царь сел в автомобиль, солдаты, нарушив строй, стихийно ринулись к машине. В горящих экстазом глазах солдат можно было прочесть решимость душу свою положить за своего Повелителя!

7 марта 1918 года в Солигаличе карательный отряд красных расправился с мирными жителями. Вместе с глубоко почитаемыми народом солигаличскими священнослужителями и смотрителем Духовного училища — лучшими людьми городского духовного сословия — красногвардейцами были расстреляны еще 17 человек, представителей иных сословных групп населения уездного центра.

Общая численность вовлечённых в чапанную войну(!) составляла от 100 до 150 тысяч человек. Сопротивление было настолько ожесточенным что поголовно уничтожались подразделения, состоящие из продотрядовцев и коммунистического актива. Восстал полк РККА, убивший своих комиссаров. Заполыхало все среднее Поволжье. На подавление были брошены части РККА усиленные отрядами ЧОН, укомплектованных мадьярами и австрийцами. Каждое село бралось штурмом.

Март месяц 1918 г. Выдался на редкость хороший день. Прямо весна, хотя до настоящей весны еще далеко. После ночного отдыха в хуторе Журавском чувствуешь себя бодрей, отдохнул после похода, главное - выспался. Не надо было вставать, когда на дворе еще темно, и куда-то мчаться. Рота строится с шутками, отпускаются остроты, лица у всех веселые.

Телеканал ОНТ представляет фильм о спецпоселенцах — крестьянах, ставших жертвами репрессий в начале 1930-х годов. Более двух миллионов человек было насильственно переселено из родных мест на восток страны в ходе коллективизации и раскулачивания. Их привозили в далекие необжитые районы, где буквально на пустом месте в суровых природных условиях им предстояло самостоятельно соорудить себе кров и обустроить быт.

Агриппина Кондратьевна Дорофеева из исчезнувшей Сосновки с уважением вспоминала о раскулаченном Александре Карповиче Манькове, который "имел мельницу на реке Тишке, машину-молотягу и машину косилку-жнейку". Она подтверждает, что "всем селом на них работали. У него сосновские на поле работали, сено убирали. Хлеб осенью соскирдят и возят зимой. И молотили на машине". Но при этом Дорофеева добавляет, что "к нему все хорошо относились. А когда его раскулачили — вся беднота расплакалась — хорошо платил, все около него кормились". И про жену Манькова Агриппина Кондратьевна вспоминала с уважением: "Старушка работящая была".

Сомнения невозможны: Сталин был чудовищем и если существовал когда подлинный "враг народа", то именно он им и был. Память о его преступлениях сохранится до тех пор, пока существует История и нам как воздух необходима вся конкретная правда об эпохе его всевластия (как и о других эпохах нашей истории). Все это необходимо сказать, чтобы ничто подобное не было более возможным. Необходимо, но не достаточно: нужно еще и осмысление всей этой трагедии.

...

Март 1918 года. Выселки. По станице внезапно распространилась новость: «Корнилов идет!». Небольшой отряд красных, стоявший в станице, быстро собрался и удалился, очистив путь сибирскому казаку. Левое крыло главных сил ген. Корнилова из станицы Березанской вступило в нашу станицу. К нам во двор въехало три кавалериста. Мы, дети и взрослые, со страхом и любопытством осматривали корниловцев. Попросив отца накормить лошадей, они вошли в дом. Поздоровались с матерью, попросили пообедать. Обед был быстро приготовлен. Поблагодарив за обед, они отодвинулись от стола, так на стульях и заснули, положив оружие на колени. Они отдыхали часа два, потом начали собираться. Помню, отец их спросил: «Неужели вы думаете победить большевиков которых везде тьма тьмущая?» - Они ответили: «Отец, нам все равно погибать, но сдаваться красным мы не намерены. Решили, если уж умирать, то дешево свою жизнь не отдавать»... Быстро собравшись, они уехали в станицу Журавскую.

...Ночь прошла спокойно, уступив место солнечному весеннему утру. Жизнь в станице, ранее казавшаяся погруженной в зимнюю спячку, с первыми лучами яркого солнца закипела ключом. Уже скрипели журавли колодцев и холодная вода лилась в огромные корыта, к которым беспрерывно подводили коней еще полузаспанные кавалеристы. Уже дымились трубы в хатах. Этот дым щекотал носы, а проворные хозяйки то и дело сновали в погреб и обратно к печке, приготовляя еду для нежданных гостей. В отдалении слышна была орудийная стрельба, а в станице Журавской, больше похожей на муравейник, занятый своим делом, было совершенно спокойно. Не видно было приготовлений и незаметно суеты - обычной перед выступлением в поход или в бой. Все делалось спокойно, потому что во главе этой горсточки людей, заброшенных в людском бушующем море, стоял сам легендарный Корнилов. Вера, в него и в правоту его дела была настолько безгранична, что без преувеличения можно сравнить только с ранними последователями учения Христа из «Камо Грядеши»...

Владимир Сергеевич Толстов родился 7 (19) июля 1884 года в городе Лохвица Полтавской губернии в семье генерала от кавалерии Сергея Евлампиевича Толстова. Закончив Николаевское кавалерийское училище в 1905 году, Толстов был выпущен в чине хорунжего во 2-й Уральский казачий полк, стоявший в г.Самарканде, где служил до 1908 года. В 1909 году был переведён в 3-й полк и произведён в сотники, а в октябре 1912 года — в подъесаулы.

22-го февраля, вечером, после взятия с. Средне-Егорлыцкое (Лежанка), меня вызвал к себе ген. Корнилов. - Мне доложили, что некоторые из донских партизанских отрядов хотят отделиться от ген. Попова. Поезжайте и приведите их в Армию. Вы хорошо знаете как Атамана, так и начальников отрядов, и поэтому я командирую вас, надеясь, что вы сумеете доказать им все значение усиления армии, идущей на помощь кубанцам... Вам даю разъезд из офицеров 6-го Донского полка, - сказал мне командующий армией. - Слушаюсь, ваше высокопревосходительство.

Мое знакомство с верблюдом относится к воспоминаниям моего детства, когда наша первая встреча закончилась глубокой взаимной антипатией. Эта изуродованная со дня своего рождения скотина оплевала меня с высоты своего могучего роста с поразительной меткостью, вероятно, побужденная к столь грубому поступку какими-либо агрессивными действиями с моей стороны. Расстались мы тогда с твердым намерением никогда более не встречаться; я - уводимый за руку отцом и получив предварительно подзатыльник, а верблюд - отогнанный сторожем в глубину клетки. Но... «прошли года, мы вновь сошлись с тобою»...

Холодно ночью полуодетым людям в открытой, занесенной снегом степи. - Вот те и Меврский Оазис! Вдруг к заставе подъезжают трое всадников. Узнаем ген. Маркова, д-ра Родичева и кап. Образцова. Начальник заставы шт.-капитан Крыжановский подходит с рапортом. Узнав, что это отделение 3-го взвода, ген. Марков весело справился: - А, это, стало быть, вы? Ну, что вы там начудили? Рассказали историю Меврского Оазиса. Ген. Марков хохочет. Хохочем и мы. Неожиданно на заставу приходит кап. Згривец, слышит смех, узнает ген. Маркова. Ген. Марков увидел Згривца: - Веселые у вас люди, капитан. - А чего им, ваше-ство, только и делают, что ржут. Вот теперь пусть померзнут, чтобы их в Туркештане не попалило! Теперь смеются и ген. Марков, и д-р Родичев, и Митя Образцов. А мы... мы ржем. Згривец насупился. Желая поддержать и утешить его, ген. Марков, указывая на кисть его раненой руки, спрашивает: - Ну, как, капитан - работает? - Работает, ваше-ство! - оживился Згривец. Но он врет: кисть его руки остается неподвижной и три месяца спустя будет лежать она, такая же неподвижная, на его тоже уже неподвижной груди, закрывая собою маленькое отверстие от пули, пронизавшей его сердце.

В феврале 1918 года в оружейной столице произошла трагедия для многих верующих и тульского духовенства – расстрел крестного хода. Мы решили вспомнить о злободневном событии нашей истории.

Был я в то время 12-летним мальчиком. В Ливадии, где был мой отчий дом, он был окружен многими казармами и солдатскими бараками. Всюду и везде вокруг нас были солдаты. Наверху, как называли мы часть города, находящуюся на возвышенности, квартировали «наши» Виленцы, а внизу, ближе к морю, стояла сотня пограничников. Ко времени моего рассказа лихими пограничниками командовал ротмистр Соловьев. Это был редкостный офицер, - великолепный командир. Строгий к подчиненным, он прежде всего был строг к самому себе. Требовательный по службе, он понимал солдата и служил для него примером. Фамилия его напрашивалась на прозвище, - ведь могли солдаты называть его между собой «соловьем», а то и «соловьем-разбойником», но никогда мы, мальчики, вечно бывавшие среди солдат, этого не слыхали, а отзывались они о нем часто как «о нашем геройском ротмистре».

Молодой полк показал себя с наилучшей стороны в первых же боях Добровольческой Армии. После боя у Кореновской полк выдвинулся по направлению к станице Платнировской. Из рядов Корниловского полка я наблюдал спокойное, решительное наступление партизан. В их строю было уже несколько черкесок, так что полк производил впечатление кубанской части: по вступлении в пределы Кубанской области полк стал быстро пополняться кубанскими казаками - преимущественно бывшими пластунами.

Среди плеяды замечательных писателей и поэтов, вынужденных покинуть Россию после установления в ней коммунистического режима, совершенно особо стоит имя талантливой поэтессы Марии Волковой, чье творчество, до сих пор, почти неизвестно ее соотечественникам. Человек интересной и трагической судьбы, она окончила свои дни далеко от воспетых ею си­бирских и семиреченских гор и степей и оставила после себя несколько сборников прекрасных стихотворений. Лирика Марии Волковой в лучших ее творениях, приближается к вершинам того, что впоследствии было назва­но "белогвардейской" поэзией. Здесь она стоит в одном ряду с Александром Вертинским, Зинаидой Гиппиус и Мариной Цветаевой, а некоторые ее вещи, как, например, стихотворение "Дон", прямо перекликается с одноименным произведением последней.